Дух танцует дерзко

Я отверженная?

Бестолочь, которой надлежит знать свое место?

Счастье – вымысел, и суть жизни – в страдании?

Бога нет?

Признать правоту тех, кто Его отрицает? И вместе с тем – всякий смысл?

Но страдание ведь есть. Разве из этого не выходит, что смысл в страдании? Оно бессмысленное?

Если я признаю отсутствие смысла, то должна буду признать существование смысла в его отсутствии. Не может ведь смысл отсутствовать бессмысленно. Иначе, почему бы ему не присутствовать? И тогда вопрос не в наличия или отсутствия смысла, а в его содержании…

Так зачем случился этот кошмар?

Как пережить?

Я шагнула через пропасть и сорвалась?

Может, это мой конец?»

Она тянула себя за волосы. Обгрызла ногти на руках и приноровилась обдирать их на пальцах ног. В голове все путалось. Все душило. День за днем, неделя за неделей.

– Простить его? Но как, когда прощения не просят? – заливалась она слезами, проснувшись после очередного кошмара, в котором гонялась за Вениамином Аликовичем, чтобы добиться от него раскаяния.

Однажды, в пренебрежительной манере он повернулся к ней спиной, и от отчаяния она ударила ему по пояснице кулаком. Накануне того, как наяву он сломал ногу. Поскользнулся на ступеньках офиса.

Перелом оказался сложным. По результатам первой операции, предстояло еще две. Об этом отцу Неи рассказал тот же общий знакомый и добавил, что ее выход на новую работу откладывается на неопределенный срок.

Раньше Нее было достаточно одной небольшой неприятности с обидчиком, чтобы ее светлая сторона зарделась состраданием и злость угасла. Теперь она утратила ориентиры в различении добра от зла и обессилила.

Отброшенная далеко назад, в зыбучие пески своей пустыни разочарования, с самой возвышенной и в одночасье разодранной в клочья системой ценностей, Нея больше ничего не понимала. Должна ли она смириться и как это сделать? Или сражаться? С собой или с другими? Ее разум спасался от безумия остатками воли, кормящейся ответственностью перед родителями и на работе. Но после передышки в офисе боль чувствовалась еще острее. Силы держать удар таяли, ужас перед неисчерпаемостью вулкана, извергающего боль, рос.

Несколько раз звонила Агата. Нея не брала трубку. Потом в эсэмэсках извинялась и обещала перезвонить. Спустя две недели, не сумев больше откладывать, ответила и разревелась. Через три дня еще. И потом каждую неделю.

Агата растерянно поддерживала жалкие потуги подруги продраться сквозь истерики к пониманию причин и сути произошедшего. Своим скромным любящим присутствием она давала Нее силы жить.

Она же посоветовала Надежду и ее сеансы энергоцелительства. Нея схватилась за соломинку и набралась сил обратиться вдобавок и к тарологу. Разбор ситуации с точки зрения кармических долгов, меньшего зла вместо большего в будущем и десятка других интерпретаций дарили слабую надежду, что это еще не конец.

Прошел месяц, и у Вениамина Аликовича умер брат. Со слов общего знакомого, Вениамин винил себя, каждый день пил и плакал.

– Это совпадение, – уговаривала себя Нея, призывая в свидетели здравый смысл. Но ощущение причастности выдавало себя неугасающей яростью. Сорвавшиеся с цепи демоны беспризорно рыскали, жаждая крови. Истерзанная темной стороной, светлая сторона Неи гибла.

В одной из лекций она слышала, что если человек добровольно скармливает себя своим демонам, пожирая его, они пожирают то, что их порождает.

Была ли это последняя вспышка сострадания к обидчику или инстинкт самосохранения, но Нея решила попробовать. Начала избавляться от собственного «Я». Садилась после работы на пол под алтарем и воображала, как сдирает все представления о себе, питающие гордость, стыд, ярость и жажду возмездия – все, как старую кожу. Морщилась, скукоживалась, каталась со слезами по полу, вставала на колени, кланялась и начинала сначала.

Она представляла, как стягивает со спины и рук отслаивающиеся ошметки кожного покрова, крупные, толстые, с запекшейся кровью и погружает их в кипящий котел, подвешенный над кострищем в сердце ее пустыни, в окружении ликующих демонов. Скармливает им все ожидания от себя и Бога. Ржавым черпаком достает из головы, груди, живота и вытряхивает в вонючие джутовые мешки все без разбора – этические, эстетические, моральные, социальные, религиозные ориентиры, которые она впитала или умышленно встроила в себя. Все интерпретации своего и чужого опыта. Все толкования с позиции здравого смысла, полезного и вредного, правильного и неправильного.