Черный воздух. Лучшие рассказы

– Не так уж и сложен, – возражает Брайан. – Разве что скучноват.

Проглотив с полдюжины «M&M», он машет рукой туда, где высится гребень хребта.

– Однако устал я от траверсов, это точно, – сознается он. – На хребет поднимусь, а там, по гребню, спущусь к перевалу.

Джо окидывает взглядом склон, ведущий на гребень.

– Ага, ну а мы с Питом двинемся прежним путем, вдоль отрога, и подойдем к перевалу мимо озера Дорис. Оттуда путь почти ровный.

– Верно. Но я все равно наверх.

– Ладно. Значит, встретимся на перевале.

Брайан меряет взглядом Джо.

– С тобой по пути ничего не случится?

– Разумеется, ничего.

Брайан надевает рюкзак, разворачивается, наклоняется вперед и неспешными длинными шагами карабкается наверх.

– Зверь вьючный, горбатый, косолапый, да-да, – негромко бормочет Джо, провожая товарища взглядом. – Улитка-великанша по снегу ползет, домик на спине несет… Йо-хо-хо, в горы, в горы, рам-ди-дам, рам-ди-дам-ди-дам…

Неторопливо, беспечно вышедший из-за поворота Питер бросает на снег «пенку», усаживается рядом с Джо. Дышит он тяжело, но со временем его дыхание выравнивается.

– А Брайан где?

– Наверх пошел.

– Нам тоже туда карабкаться?

– Думаю, мы с тобой дойдем до перевала и в обход, по тропе.

– Слава богу.

– Мимо озера Дорис.

– Знаменитого озера Дорис! – хмыкает Питер.

Джо укоризненно грозит ему пальцем.

– Там здорово, вот увидишь.

Джо с Питером идут дальше. Вскоре их дыхание достигает обычного ритма. По пути они пересекают лужок, притулившийся, будто терраса, к склону хребта. В снегу там и сям зияют проталины, так что путь их не слишком-то ровен.

– Ноги мерзнут, – жалуется Питер, идущий в полудюжине ярдов позади Джо.

– Там система охлаждения, – оглянувшись, откликается Джо. – Большая часть моей крови горяча – так горяча, что я могу держать снег в горсти и ладонь не замерзнет. А вот ступни охлаждены. Чтобы кровь в них остывала. По моим ощущениям, идеальное место – примерно возле коленей. Я живу там и прекрасно себя чувствую.

– А мои колени болят.

– Хм-м-м, – тянет Джо. – Да, тогда даже не знаю, что тебе и посоветовать…

Долгую паузу заполняет только хруст снега да скрип башмаков о снегоступы. Наконец Питер вновь открывает рот.

– Понять не могу, отчего так устал. Всю зиму ведь в баскетбол гонял, будто проклятый.

– В горах не так ровно, как на баскетбольной площадке.

Джо шагает чуть быстрее, чем Питер, и мало-помалу уходит вперед. На ходу он смотрит влево, на заросшую лесом долину, но, пару раз поскользнувшись, устремляет взгляд вперед, под ноги. Дыхание с хрипом рвется из горла. Утирая от пота лоб, Джо немузыкально дудит себе под нос какой-то мотивчик, а после переходит на что-то вроде монотонной речевки, с каждым шагом, на каждом выдохе бормоча:

– Зверь вьючный… зверь вьючный… зверь вьючный…

Его снегоступы с хрустом крушат крохотные хребты и пики сверкающих ноздреватых сугробов. Ослепительно-белый свет пробивается под оправу солнцезащитных очков. Джо останавливается, поправляет очки, покончив с этим, поднимает взгляд выше. Впереди, в пяти-шести дюжинах ярдов, виднеется дерево. Взяв курс на него, Джо идет дальше.

Вскоре он приближается к дереву, разглядывает старый, корявый горный можжевельник, ветвистый, не слишком-то и высокий. Вокруг деревца чернеет россыпь можжевеловой хвои; каждая иголка слегка погружена в снег – в собственное, отдельное гнездышко. Раз пять, не меньше, открывает Джо рот, бормочет:

– Шипо… листо… как? – покачивает головой, подступает к деревцу, гладит его ладонью. – Даже не знаю, кто же ты есть…

Склонившись к дереву, он едва не касается ствола кончиком носа. Кора шелушится, отстает от ствола, точно пергаментно-тонкие листы теста фило. Внезапно Джо заключает находку в объятия.

– Де-е-ер-рево, – говорит он. – Де-е-е-ер-р-рево-о-о…

За повторением этого слова и застает его Питер, шумно, натужно отдувающийся на ходу. Обойдя деревце, Джо указывает вниз, на небольшую горную котловину, выемку в склоне хребта.

– А вот и озеро Дорис, – со смехом поясняет он.

Питер безучастно глядит на кружок ровного снега посреди котловины.

– Ну, это – феномен, в основном летний, – говорит Джо.

Питер, поджав губы, кивает.

– Зато перевалом любуйся хоть круглый год, – утешает его Джо, указывая на запад.

К западу от котловины с озерцом гребень хребта, частокол черных пиков, возвышающихся над снегами, будто ныряет вниз, образуя глубокое, симметричное U, практически правильный полукруг, путь ледника, от края до края залитый синью неба. Джо улыбается.

– Рокбаунд Пасс. Подобного зрелища в жизни не забудешь. И Брайан, кажется, уже там. Пойду наверх, к нему.

Свернув на запад, Джо огибает озеро с краю, и вот перед ним склон, ведущий наверх, прямиком к перевалу. Слой снега на склоне тонок, пластик снегоступов то и дело скрежещет об обнаженный гранит. Идет Джо быстро, широким шагом, стараясь поглубже дышать. Наконец склон выравнивается, открывая вид на седловину перевала. Дующий в лицо ветер крепчает на каждом шагу, а на самом перевале достигает просто-таки ураганной силы. Рубашка на груди становится холодной, как лед, глаза слезятся, взмокшее от пота лицо сразу же обсыхает. Брайан – наверху, спускается к седловине с северной стороны. Его пронзительный крик ветер проносит мимо ушей. Сбросив рюкзак, Джо вращает руками, разминает плечи, простирает руки к западу. Вот он и здесь, на перевале.

Внизу, на западе, простирается округлая чаша цирка, вырытого тем же ледником, что высек в хребте перевал. Снега на склонах цирка почти нет, огромные гранитные «ярусы» поблескивают в лучах солнца. Вдоль долины, тянущейся от цирка к западу, белеет цепочка плоских, как блюдца, пятнышек – горных озер. К расплывающемуся, дрожащему в солнечном мареве горизонту уходят шеренги хребтов высотою пониже.

Впадина озера Дорис за спиной Джо заслоняет собою глубокую долину, оставленную их троицей позади. Стоит Джо повернуться к западу, ветер вновь яростно хлещет в лицо. На седловину перевала спрыгивает одолевший спуск Брайан, и Джо встречает товарища радостным улюлюканьем.

– Опять тут ветрено! – сообщает он.

– Тут, на перевале, всегда ветрено, – откликается Брайан.