Черный воздух. Лучшие рассказы

Освободившись от рюкзака, он тоже испускает торжествующий вой, подходит к Джо, оглядывается вокруг.

– Знаешь, около года назад я, было дело, думал, что нам никогда больше сюда не попасть, – говорит он, от души хлопая Джо по спине. – И как же я рад, что ты здесь!

– Я тоже, – кивает Джо. – Я тоже.

Тут их нагоняет Питер.

– Глянь-ка, – обращается к нему Брайан, махнув рукою на запад. – Ну, разве не чудо?

Питер окидывает взглядом цирк, кивает, снимает рюкзак и усаживается за камень, прячась от ветра.

– Холодно, – жалуется он, дрожащими пальцами расстегивая рюкзак.

– Так надень свитер, – резко отвечает Брайан, – да съешь что-нибудь.

Джо, сбросив с ног снегоступы, прогуливается по перевалу, отходит от Брайана с Питером. Обнаженный камень, растрескавшийся рыжевато-бурый гранит, оброс клочьями лишайников – красных, черных, зеленых. Присев на корточки, Джо пристально осматривает разлом, подбирает треугольный, плоский осколок камня и швыряет его на запад. Камень, описав длиннющую дугу в воздухе, падает вниз.

Брайан с Питером обедают, прислонившись спинами к валуну, защищающему обоих от ветра. Там, где они устроились, довольно тепло. Брайан поглощает сыр, отрезая ломтик за ломтиком от большого бруска. Питер разворачивает на коленях тортилью, сдабривает ее арахисовым маслом из пластиковой тубы, а поверх арахисового поливает струйкой масла растительного.

Брайан, глядя на этакий кулинарный изыск, скептически щурится.

– С виду – дерьмо дерьмом, – замечает он.

– Пища есть пища, – парирует Питер. – Я думал, ты у нас – главный прагматик.

– Это точно, однако ж…

Питер уписывает тортилью за обе щеки. Брайан трудится над бруском сыра.

– Как тебе сегодняшняя прогулка? – спрашивает он.

– Читал я, будто снегоступы придуманы индейцами с Равнин, для ровной местности, – отвечает Питер, откусывая еще кусок. А в горах эти траверсы… эти траверсы – просто жуть.

– Помнится, раньше тебе здесь нравилось.

– Так то было летом.

– А сейчас еще лучше: наверху, кроме нас, ни души. Иди себе по снежку, куда пожелаешь.

– Да, подобные мысли я за тобой уже замечал. Но мне на снегу не нравится. Слишком уж много работы.

– «Работы», – пренебрежительно усмехается Брайан. – Похоже, старые добрые юридические кабинеты здорово извращают представление о работе.

Питер раздраженно вгрызается в тортилью. Похоже, он не на шутку обижен. Оба продолжают обед. До ушей их доносится очередная немузыкальная нескладушка в исполнении Джо.

– Кстати о завихах в голове, – нарушает молчание Питер.

– Ага. Приглядываешь за ним?

– Вроде как да. Только не знаю, что делать, когда он… отключается.

Брайан откидывается назад, выглядывает из-за валуна.

– Эй, Джо! – орет он. – Иди обедать!

Услышав Брайана, Джо на глазах у обоих вздрагивает, однако, неуверенно оглядевшись, вновь принимается за игру с камешками.

– Опять отрубился, – констатирует Брайан.

– Ну, так пришлось-то ему каково, – напоминает Питер. – Вот до чего доктора эти парня довели.

– Не доктора – катастрофа. Доктора ему жизнь спасли. Видел бы ты его в госпитале… Еще лет десять-двадцать тому назад быть бы ему овощем после такой-то травмы. Я, как увидел – ну, думаю: все. Не жилец.

– Да понимаю я, понимаю. Сквозь лобовое стекло пролететь – это…

– Однако ты не в курсе, что с ним проделали.

– И что ж с ним такое проделали?

– Стимулировали, как они выразились, «аксональные спрутинги» в местах разрыва нейронных связей – то есть, по сути сказать, новый мозг ему вырастили!

– Вырастили?

– Ага! Не весь, разумеется – часть. Разорванные связи и все такое. Как луч у морской звезды, понимаешь?

– Нет. Но тебе на слово верю, – отвечает Питер, снова выглянув из-за валуна и отыскав взглядом Джо. – Бр-р-р… надеюсь, они ему все, что нужно, назад отрастили. А то вдруг забудется в очередной раз, да и шагнет с обрыва!

– Не-е-е, насколько я понимаю, он просто иногда забывает человеческую речь. Мозг ведь не сразу в порядок себя приводит. Тем более здесь-то, сейчас, разницы никакой нет, – объясняет Брайан и снова откидывается назад. – Эй, ДЖО! ЕДА СТЫНЕТ!

– Еще как есть, – возражает Питер. – Вот, скажем, забыл он слово «обрыв». Само понятие, концепцию обрыва забыл и про себя думает: а пойду-ка я вниз, к озеру… и здрасте-пожалуйста, в пропасть летит.

– Нет, – успокаивает его Брайан, – это не так устроено. Понятиям язык и слова ни к чему.

– Что? – удивляется Питер. – Понятиям слова ни к чему? Шутишь, наверное? Я-то думал, это Джо у нас чокнутый…

– Нет, серьезно, – отвечает Брайан. Его обычная сдержанность быстро сменяется оживлением. – Понимаешь, чувственное восприятие уже есть акт мышления, а концепция – способ понимания, трактовки воспринятого. Одним словом, для того чтоб не шагнуть вниз с обрыва, этого хватит без всяких слов.

Несмотря на последнее заверение, он вновь оборачивается назад. За спиной его стоит Джо, кивающий, словно во всем соглашаясь с ним.

– Да, язык – это контактные линзы, – говорит Джо.

Питер с Брайаном озадаченно переглядываются.

– Контактные линзы позади глазных яблок, а сделаны они из стекла слов. Цвет достигает этих линз и отсеивается, отражается в нужном уголке мозга – скажем, в уголке «камень» или в уголке «дерево».

Питер с Брайаном переваривают услышанное.

– Стало быть, ты свои контактные линзы потерял? – рискует предположить Брайан.