Король: Вечный монарх. Зов судьбы

Ли Рим, единокровный брат императора Ли Хо, второго монарха Корейской империи, вошел в покои правителя. В отличие от слабохарактерного монарха, по натуре он был человеком смелым и жестоким, на его точеном лице читалась холодная невозмутимость. Облаченный в черный костюм, он широкими шагами прохаживался по пустым покоям брата. Кёнму, приближенный и правая рука Ли Рима, и другие подчиненные увивались следом.

За дверью их уже давно поджидала охрана. Ли Рим быстро схватил хранившийся в покоях императора Меч Четырех тигров. Гравировка на нем гласила:

«Небо дарует жизнь, а земля укрепляет дух. Луне подвластны морские приливы, а рекам – очертания гор. За вспышкой молнии грохочет гром. Искорени злые умыслы, прислушивайся к здравому смыслу и борись за справедливость».

На лице Ли Рима появилась презрительная усмешка при виде четких иероглифов. Его взгляд был пропитан ненавистью и злобой и, казалось, мог разить не хуже клинка, который был у него в руках. Кёнму позади хозяина доложил:

– Император в Чхонджонго.

– Идем. То, что мне нужно, именно там. – Ли Рим вышел из покоев, стиснув в руке гравированный меч. Его решимость была непоколебима.

В Чхонджонго с древних времен хранились сокровища империи – от короны и денег до фарфора и мечей. Манпасикчок, двадцать лет спящая глубоко во мраке, наконец-то увидит свет. С первыми лучами Ли Рим завладеет ей.

Бамбуковая флейта положит мир к его ногам.

С силой сжав меч в руке, он шел по коридору. С портретов на стенах на него смотрели правители из династии Чосон[4 - Чосон – правящая династия в Корее, с которой, собственно, и началась эпоха императоров. При ней возникла корейская письменность, небывалого расцвета достигли искусство и культура. Государство Чосон просуществовало 500 лет – с 1392 по 1897 год.], основавшие Корейскую империю. За спиной грохотали выстрелы.

Ли Рим и его приспешники нагрянули внезапно, сметая всех, кто пытался встать у них на пути. Они быстро и жестоко расправлялись с охранниками императора: крепкие, здоровые мужчины падали под градом пуль, и густая багровая кровь струилась из пробитых голов и торсов. Туфли Ли Рима были в чужой крови. Но такая мелочь не могла помешать ему идти к своей цели. Этой ночи он ждал давно. Чем ближе к Чхонджонго, тем больше охранников отдавали свои жизни, пытаясь преградить им путь, – это была воистину бойня. Белая рубашка Ли Рима тоже пропиталась кровью, но разобрать, кому она принадлежала – его человеку или человеку императора, было невозможно. Ли Рим рассмеялся: ноздри щекотал железистый запах пролитой крови. Ночь обещала быть приятной.

Когда массивные двери Чхонджонго распахнулись, тусклый свет озарил портрет императора на стене и его самого, стоявшего поодаль перед бамбуковой флейтой. Лишь потому, что Ли Рим не был сыном императрицы, одежды правителя носил его младший брат. Ли Рима это приводило в бешенство. Он с ненавистью уставился на спину Ли Хо.

Ощутив на себе чей-то взгляд, император обернулся. На мгновение у него перехватило дыхание при виде запачканного кровью брата. Он понял: это измена. Его охранник схватился за пистолет, но Кёнму был наготове и в тот же миг спустил курок. Пуля пробила охраннику голову, он обмяк и упал. А на лице у Его Величества застыл неподдельный ужас.

– Б-брат!.. Что… что, черт возьми, происходит?!

– Ты до сих пор не понял?

– Не делай этого. Опусти меч. Это измена!

Гравированный клинок Ли Рима тускло поблескивал в слабом свете.

– Для тебя, возможно, это только измена, но я поднял меч, чтобы получить нечто большее.

– Ради чего ты готов пойти на убийство? Не боишься кары небесной?

– Кары? Да я как раз хочу стать тем, кто карает с небес, Ваше Величество.

Один шаг. Он всего лишь в шаге от обладания целым миром. Ли Рим подошел к императору и рассмеялся:

– Брат, не бог создал людей. Это слабые люди создали себе бога.

Размахнувшись, он без колебаний вонзил меч в живот младшего брата, вложив в этот удар всю свою злобу. Его Величество содрогнулся от нестерпимой боли. Его и без того бледная кожа стала похожа на мел, а изо рта хлынула кровь. Ли Рим возликовал: император мертв! Он столько времени этого ждал. Наконец он всем докажет, что Ли Хо и в подметки ему не годится.

Изменник попытался выдернуть меч из обмякшего тела, и фонтан густой крови брызнул ему в лицо. Залитый ею с ног до головы, он удовлетворенно рассмеялся.

Полностью вынув меч, Ли Рим шагнул в сторону, и бездыханное тело императора рухнуло на пол. Предатель швырнул в него окровавленный клинок и забрал из пальцев мертвеца ключ от ларца.

Ненависть раздирала Ли Рима, пока заветный ключ находился в руках его младшего брата. Но теперь ничто не мешало завладеть флейтой. Манпасикчок, одновременно грубая и прекрасная, должна была подарить ему целый мир.

– Отец! – вдруг послышался знакомый голос. Ли Рим и не догадывался о присутствии здесь наследного принца.

В дверях зала Чхонджонго стоял маленький мальчик. Его босые белые ноги были измазаны кровью убитых охранников. Мальчик смотрел на мертвого отца и возвышавшегося над ним дядю, на бамбуковую флейту в его руках, из глаз его, казалось, текли кровавые слезы. Зрелище было ужасающее, но взгляд ребенка при этом оставался ясным.

Сына Ли Хо, кронпринца Ли Гона, Ли Рим ненавидел так же сильно, как и своего младшего брата. Он смотрел на племянника свысока. Этот мальчик, рожденный в императорской семье, как и его никчемный отец, – полноправный наследник престола. Когда он подрастет, станет правителем.

– Император скончался. Ну что ж. Выходит, вы осиротели, Ваше Высочество.

Но принц, глядя на мертвого отца и дядю-убийцу, сумел перебороть слезы, чем немало удивил Ли Рима. Он подумал, отметив свирепый взгляд мальчишки, что из того мог бы получиться император достойней, чем из его отца. Наследный принц очень рано научился писать и считать и вообще проявлял исключительные способности. Но это уже не имело значения. Свидетеля произошедшего Ли Рим не мог оставить в живых.

Ли Гон поднял с пола гравированный меч отца, размером чуть ли не с него самого.

– Думаете, сможете убить меня им? – поинтересовался дядя.

Гон вспомнил значения иероглифов, выгравированных на клинке: отец недавно ему объяснил. Они гласили, что владеть Мечом Четырех тигров может только истинный правитель. Поведав об этом, отец призвал его исполнить предназначение, когда наступит время. Только Гон и не думал, что все случится так скоро.

– Я попытаюсь! – Слезы вновь хлынули по щекам принца. Но он крепко стиснул зубы и подавил накатившие было чувства.

Ли Рим рассмеялся над дерзким мальчишкой, а принц воспользовался моментом и в тот самый миг, когда враг потерял бдительность, изо всех сил рубанул мечом. От неожиданности Ли Рим рефлекторно поднял руку с флейтой, защищаясь от удара.

Хрясь!

Предатель увернулся, но меч разрубил Манпасикчок надвое, глубоко ранив державшую ее руку. Отрубленная половинка флейты с глухим звуком упала на пол, да и Гон, вложив в удар все силы своего маленького тела, не устоял на ногах. Из раны на руке Ли Рима хлестала кровь, а во взгляде, устремленном на обломки флейты, сверкало безумие.

Маленький Гон дрожащими губами произнес:

– Это измена. Охрана, задержать преступника! Я лишаю принца Гыма титула и в соответствии с законом приговариваю к высшей мере наказания! – приказал он, надеясь, что хоть кто-нибудь придет на помощь.

«Принц Гым». В возрасте тринадцати лет Ли Риму, первенцу правителя, присвоили этот титул. Но мать его умерла, так и не став императрицей. Его наивный брат Ли Хо не подозревал об амбициях старшего брата и не догадывался о его истинных чувствах.

Маленький Гон в глазах дяди был ничуть не лучше Ли Хо: он также стал наследным принцем по праву рождения, как и его беспечный отец. И ребенку было невдомек, какую ценную вещь он только что сломал. Точно так же, как и Ли Хо не понимал ценности Манпасикчок, хотя у него в руках был весь мир. А точнее – два совершенно разных мира.

– Ты впервые в жизни заговорил как кронпринц, племянничек, – Ли Рим, четко выговаривая каждое слово, шагнул к Гону.

Кёнму и его головорезы взяли мальчика на мушку. Принц широко распахнул глаза, заметив оружие в его руках. Но верному псу предателя не было дела до чувств ребенка. Его волновало лишь слово хозяина.

– Жду вашего приказа.

– Я сделаю это сам.

Переполненный гневом, Ли Рим поднял половинки флейты и пошел на племянника. Одной рукой он сдавил Гону шею, а другой воткнул ему в горло острый обломок Манпасикчок. Из глубокой раны тут же хлынула кровь и заструилась по флейте.

– Всю жизнь я ждал этого момента. Скрывал свои желания, собирал людей, терпел наших глупых отцов и смиренно ждал! Да как ты смеешь? Глупый мальчишка. Бесполезный, никчемный ребенок. Решил мне все испортить?

Ли Рим словно обезумел. Он так сильно сдавил горло племянника, что тот начал задыхаться. На помощь кронпринцу так никто и не пришел. И, смирившись с мыслью о смерти, мальчик медленно закрыл глаза.

На какой-то момент Гон полностью потерял сознание. Очнулся он от звуков флейты, доносившихся издалека все громче и громче.

И вдруг – бах, бах, бах! – один за другим загрохотали выстрелы. С потолка посыпались осколки стекла. В Чхонджонго, захваченном подчиненными Ли Рима, воцарился полнейший хаос.