Сор

Сор
Кир Регольт

Рассказ о работе банковского служащего Ивана, как попытка переосмыслить расцвет банковского дела в современной России, возникшего в виде коммерческой отрасли для зарабатывания денег, и его быстрое измельчание, впитывание в себя социальных функций и растворение бизнесовых целей в цифровом тумане больших обезличенных данных.

Содержит нецензурную брань.

Кир Регольт

Сор

И вместо золота подобный сор

В уплату примут армия и двор?

Я поражаюсь, но не протестую.

(«Фауст». Гете)

Начну с конца. С мотивов. Однажды, бегло просматривая прессу, я случайно наткнулся на характеристику российского бизнеса одним крупным предпринимателем, который сравнил этот бизнес с зайцем. Сразу даже не понял. Каким еще зайцем? Странные ассоциации. Но стал читать дальше и очень удивился тому, как верно это подмечено – заяц, которого гонят по зимнему полю охотничьи собаки, а он бежит без оглядки и знает про себя то, что никто ему не сможет помочь, кроме него самого. Вот это вот необычное сравнение вызвало еще одно сложное воспоминание. Воспоминание об интервью одного очень значимого руководителя из числа членов правления государственного банка страны. Этот бонза уже уходил на пенсию и зачем то тиснул в «Розовую газету» довольно-таки правдивый обзор того, чем занималось первое поколение тех чиновников, которых вполне можно назвать банкирами с большой буквы «Б».

Это интервью крепко обосновалось в памяти и очень часто возникало при случае, когда в прессе обсуждалась очередная разборка государства со следующим незадачливым банком. Главного героя интервью тогда почетно проводили со всех постов, как уволили многих других, таких же аксакалов, определивших своей пищевой нишей противоречия двухуровневой банковской системы РФ. Уволили перед тем, как начать зачистку банковского сектора. Чтобы не мешали. И он решил оправдаться. Замолить грехи. Мол, не взыщите строго:

– Теперь-то мы понимаем, что занимались не тем, чем было нужно. Но откуда ж мы знали, что надо было банковскую систему создавать. Мы деньги зарабатывали. В этом административно-командном СССР нас другому не учили, кроме того, как создавать запретами дефицит, и потом за деньги разрешать тому, кому надо. А про научный подход, про рыночную экономику, тогда и прочитать то было негде. Мы не виноваты. Время такое было.

В том далеком перестроечном году, никто не хотел открывать банк. Но ЦК КПСС уже поставил задачу: создать коммерческие банки в большом количестве. А кто не будет создавать – известно что – отключим газ. И пошел наш герой агитировать за советскую власть. Стал уговаривать олигархов создавать коммерческие банки. И однажды, уговорил. «Создал себе поле деятельности». Это цитата. Вот ведь как все было! Права Ахматова: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Поле значит создали. И стали удовлетворять спрос. Ну, на что был тогда спрос, пожелаете узнать вы. Да тоже не хитро все: взаимозачеты, обналичка, обмен и вывод валюты за рубеж, залоговая приватизация, ГКО, фиктивные активы. И ведь как все просто складывалось:

– Мне чиновница госбанка наличность не выдает! – жалуется один кооператор.

– А ты открой свой банк и выдавай наличные сам себе сколько захочешь! – советует чиновник из того же госбанка.

– Правда? Открыл! Ой, как здорово! И что, я теперь и друзьям могу выдавать наличку?

– Можешь! Только подумай хорошенько. Не выдавать, а что? Правильно – Продавать!

– Ура! Что же вы раньше-то молчали? И доллары я могу переводить? И ГКО покупать? И деньги у людей брать и в свой карман перекладывать? Обалдеть, какая штуковина хорошая, этот банк. Давно надо было открыть.

А он говорит время! Время было чудесное.

Может быть и впрямь, не надо судить их строго. Ну что они могли тогда? Таргетировать инфляцию? Тонко настраивать ликвидность? Чем? Кепкой Юрия Михалыча? МВФ требовал разделения властей, независимость эмитента, частные финансовые институты. Они брали под козырек. Выполняли требования. Получилось ведь кое-что. Институты созданы. Работает надзор.

– А вы, надменные потомки, хотите переделывать – переделывайте. Но не известно еще, что у вас получится. У нас-то худо-бедно работало. А на ваше будущее еще поглядеть надо. Поэтому вы нас не трогайте пока. Может, еще позовете исправлять свои же ошибки.

И сейчас, спустя 30 лет, оглядываясь назад, я вспоминаю 1990 год, когда в стране было 400 коммерческих банков. Столько же, сколько сейчас в 2020 году – их примерно 400 единиц. А ведь было в 1994 году аж 2439 штук. Откуда взялись и куда исчезли тысячи банков? Какие силы заставляли советских людей заниматься банковским бизнесом? Почему дух банковского дела, зародившись в 1987-ом, воспарил к середине 90-х годов к двум с половиной тысячам банков, а еще через 20 лет почти полностью выдохся, растворив в густом тумане то, что сам же и создавал? На этот вопрос у меня нет ответа. На такие вопросы обычно отвечают ученые из будущего, по прошествии десятилетий, когда все наши классовые порывы и народные устремления кажутся им детскими и простыми. Они берут и равнодушно загоняют социальные явления прошлого в устоявшиеся схемы, наклеивают на них ярлыки, чтобы легче было извлекать из памяти, и укладывают эти папки с ярлыками в архив. А сейчас я могу только попробовать вспомнить, как все было. Вспомнить рассказ, записанный со слов одного моего знакомого. Как увидел он изнутри банковскую работу – молодой тогда еще выпускник экономического ВУЗа, который в 1991 году устроился впервые на работу в банк и без перерыва на бизнес-ланч проработал там 30 коротких лет.

Иван.

Знакомого моего зовут Иван Кустов. В 1990 году он закончил экономический институт по кафедре банковского дела, затем несколько месяцев отдохнул, и в начале 1991 года устроился на работу в Промышленно-строительный банк (ПСБ). Тогда ПСБ забирал под своё крыло все отделения Госбанка. Госбанк, в свою очередь, передавал в ПСБ свои отделения вместе с челядью и скарбом, так как более не планировал заниматься реальным сектором экономики, а собирался уходить в идеологическую ипостась: Госбанк превращался в ЦБ.

Теплым весенним днем Иван подходил к зданию банка. Это должен был быть его первый рабочий день. Издалека он заметил у входных дверей какую-то возню. Мужчина, видимо завхоз, откручивал со стены большую стеклянную вывеску. А рядом, женщина властно командовала этим растяпой:

– Аккуратно, не порежься! Сильнее крути! Варежки надень! Справа держишь! Заваливается! Мать твою! – она увидела подходившего Ивана, – Быстрее подходи! Справа помогай ему! Не уроните мне – осколки будем три дня выметать! Вот так, молодцы!

Стеклянная вывеска оказалась в руках у Ивана. Завхоз медленно слезал с тумбочки. Женщина улыбалась.

– А можно я её себе заберу? – спросил Иван, кивая головой на вывеску. Внушительных размеров прямоугольник из толстого стекла идеально подходил в качестве ровной поверхности для письменного стола.

– Бери. – Ответила женщина. – Ты кто такой? Кустов? Заходи ко мне через 10 минут. Проведу инструктаж.

Иван понял, что это была управляющая отделением.

Завхоз предложил Ивану оставить вывеску у себя в подсобке:

– Ладно, как войдешь, направо по коридору, там дверь. Рядом с ней поставь. Там не ходит никто. Вечером заберешь. А мне надо новую прикручивать, извини.

Только тогда Иван догадался, что присутствует при историческом событии. И если он прочтет надпись на вывеске, то тогда будет понятно при каком именно. Надпись гласила: «ГОСБАНК СССР». Она была сделана золотыми буквами на черном фоне, внизу таблички. Но самое красивое, в центре, был цветной герб СССР. Он грандиозно смотрелся на черном пано. Вся табличка была очень торжественная. При взгляде на нее становилось понятно, что учреждение, которое она собой обозначает, имеет особую государственную важность. Эта важность – деньги. Да, да – Госбанк отвечал в СССР за деньги. За покушение на деньги государство строго карало. Вплоть до смертной казни с конфискацией имущества. И кадры там работали строгие.

Виктор Г. (1992-2001)

После инструктажа Иван познакомился с коллективом. Это были люди, как бы вам сказать… Нет, это были олимпийские боги. Несколько мужчин, но в основном – женщины. Женщины без страха и упрека. Касса, оперзал, бухгалтерия, кредитный, администрация. В первых трех подразделениях трудились рабочие лошади. Их удел – кропотливый, внимательный, ежедневный труд. После работы – огород, у кого корова, дети, мужья. Но главное – на работе нельзя допускать ошибок. Именно это и была их верховная профессиональная составляющая, отличительная черта. Как у сапера – ошибка может стоить жизни, так и здесь – ошибка может поломать судьбу. Именно такой способности – не допускать ошибку – эти женщины обучались в начале своей карьеры. Страх помогал им. Те, кто не справлялся – уходили. Оставались только самые внимательные и сконцентрированные. С годами работы напряжение уходило. Его место занимала природная чуйка. Спинным мозгом они чувствовали весь свой рабочий день. Каждое движение под контролем интуиции. Поэтому вечером – свод итогов давался им быстро и легко. Да, свод итогов. У каждой из этих профессий (касса, оперзал, бухгалтерия) начало дня имело свой зафиксированный след. Как новая упаковка колоды карт. Утром открыли, днем поиграли, вечером свелись, колоду сдали – подпись, печать. И так каждый день – от известного, через хаос, к известному. Только так, по-другому нельзя. Этот порядок придумала сама жизнь, сотни лет работы формировали правила. И сформировали.

Не так обстояли дела в кредитном и в администрации. Там работали феи. В основном – это жены городских чиновников и прочих крепких хозяйственников. Как работают феи – все знают. Их рабочий день в банке ничем не отличается от рабочего дня в любой другой конторе. Хотите освежить в памяти – пересмотрите «Служебный роман» Рязанова.

Ивана определили на работу в оперзал. Дело в том, что кроме политических реформ, нашу страну в те годы посетила еще и техническая революция. В банках стали появляться компьютеры. Сначала их встретили с недоверием, и поручали только самые легкие задания. Ставили их в отдельную комнату, чтобы не мешали работать, и старались не показывать своего интереса к новичкам. Вот тут-то и пригодился Иван. Он был с компьютером на «ты» и его определили оператором ЭВМ с функционалом – набивать платежки в АБС (автоматизированная банковская система). Тогда АБС сама не работала, ее только еще учили работать. Она привыкала к документам, училась распечатывать реестры, формировать отчеты и прочее меню. В этом смысле Ивану повезло. Ведь шел процесс качественно-количественной трансформации целой отрасли экономики. На смену бумаги приходила цифра. И обеспечить такой переход могли только редкие работники, которые знали в совершенстве текущую бумажную работу и понимали, как ее необходимо оцифровывать. То есть, как структурируется банковская работа в голове компьютера, по каким законам он раскладывает ее по полочкам. И если последнее для Ивана было более-менее понятно, ну хотя бы в теории, то первое – бумага – пока еще было тайной. Иван загорелся и решил открыть для себя эту тайну, чего бы это ему ни стоило. Это было первое настоящее дело в его жизни. Он решил рискнуть, отказаться от себя, от амбиций, от налета юношеской высокомерности и от всевозможных заоблачных ожиданий. Для этого нужно было погрузиться в процесс, научиться у женщин профессии. С первых же шагов женщины понравились Ивану, и он увлекся работой.

Сложность заключалась в том, что овладевать технологией необходимо было сразу. Именно та законченность каждого дня, смысловая закругленность, законеченность не давала возможности овладевать знанием по частям. Из одного вытекало другое, из второго – третье, и так далее. То есть первое действие уже несло на себе отпечаток последнего свода. Вечернему сведению документов подчинен весь рабочий день. Нельзя уйти домой, если день не сведен, и доделать завтра. Иван учился каждый день. Ошибался, часами искал ошибку. Находил. Опять ошибался. И так дни, недели, месяцы. Женщины, обучавшие Ивана были очень терпеливы. Хотя и матерились на него, но все-таки дело шло. Из тумана и общей путаницы начали выкристаллизовываться одна закономерность, потом другая и уже становилась понятной суть учета и сама идея баланса.

Однажды, произошло знаковое событие. Уголовное преступление. Но не простое, а очень типичное именно для наступающего нового времени. Наставница Ивана, заслуженный операционный работник Вероника Андреевна сопровождала себе приспокойно счета, закрепленной за ней группы предприятий. Но однажды, ее вызвали к управляющей филиалом банка Галине Ивановне, с которой уже мирно беседовали директор предприятия «Московское управление механизации» , чей счет вела Вероника Андреевна, и незнакомый следователь МВД. Оказалось, что у директора «МУМа» в руках была копия платежки, исполнение которой заверено именным штампиком Вероники Андреевны, но деньги, списанные со счета «МУМа» до получателя не дошли. Со слов следователя Вероника Андревна узнала, что деньги эти удивительным образом дошли до другого получателя – физического лица, имевшего счет аж в Мурманской сберкассе. Вероника Андреевна сразу почувствовала засаду. В глазах помутнело. Опустились руки. Она просидела так 5 минут. Пришла в себя и пошла в архив поднимать подшивку «Рабочий день» за нужное число. Там действительно подшита платежка от «МУМа» на физлицо в Мурманск. Но Вероника Андреевна никак не могла понять в чем подвох. Принесли платежку, она исполнила. Какие к ней претензии? Что они там ищут, какие-то деньги? А подвох был в том, что в бухгалтерии «МУМа» была подшита платежка на эту же сумму, только в адрес их поставщика «за колеса и шины по счету», и на этой платежке стоял ее именной штампик, подтверждающий, что именно Вероника Андреевна приняла и провела это поручение. Возник такой вот когнитивный диссонанс: «МУМ» имеет копию платежки с подтверждением оплаты контрагенту, а банк имеет платежку от «МУМа» на физлицо в Мурманск.

Денег на счете нет – это факт. Наваждение какое-то. Вероника Андреевна взяла документы и пошла в кабинет к главному бухгалтеру банка Регине Семеновне. Они были подруги. Вместе начинали трудовой путь 20 лет назад. Семеновна – умная, опытная, огромной внутренней силы женщина – как батя, она не подведет. И Семеновна не подвела. Дверь ее кабинета была всегда открыта. Он заметила происходящее с Вероникой сразу, когда та еще только подходила к кабинету, но виду не подавала. Когда документы оказались у нее на столе, то с первого же взгляда проблема была ясна. Это была не типичная проблема, такого не было раньше, за предыдущие годы работы. Эту проблему принесло ветром перемен. И этот ветер тревожил Семеновну больше чем, конкретный случай с загоном денег в Мурманск.

Однако, надо было что-то решать. Как же так получилось? Стали накручиваться варианты. И первый вариант: естественно, кто-то из своих. Все, конечно, посмотрели на новенького. На Ивана.

Иван не знал что произошло. Он тихонько сидел сбоку стола Вероники Андреевны и выписывал под копирку ордера на частичную оплату какой-то платежки. Потом взял её именной штампик и ловко отшлепал им четыре копии. Получилось, что Иван, от имени Вероники Андреевны провел частичную оплату чего-то там. Тетки переглянулись. У Вероники вытянулось лицо. Но Семеновна улыбнулась :

– Вряд ли. У него еще ума не хватит на такое.

Веронике уже полегчало. Дело пошло. Один подозреваемый уже был. Значит, скоро будут еще. Значит, ей верят – это не она. Не она списала деньги со счета «МУМа» и потом, на выходных, сгоняла в Мурманск в сберкассу и сняла их там со сберкнижки.

– Кстати, а на чей счет переправляли деньги? – спросила Семеновна.

– На счет какой-то Тамары Ильиничны, – вертела в руках документы Вероника.

– Кто это? (пауза) Угу. А кто к нам в банк ходит от «МУМа», кто платежки приносит?

– Сто лет ее знаю – Валя Кобзаренко. Она с молодых лет там бухгалтером работает.

– Ну ладно, ты Вероника Андреевна иди, работай. Не бойся, на тебя никто не подумает. Дальше видно будет. Скорее всего милиция без нас все выяснит, – напутствовала Регина Семеновна свою подругу.

В этот день Иван стал замечать, как похолодели к нему все женщины в банке. Перестали разговаривать, опускали глаза. Вероника забрала от Ивана документы и сказала, что день сведет сама. И только чуткая Регина Семеновна подошла к Ивану: