Его. Моя. Луна

– Я могу покормить, – вздохнула.

Мммм… Заманчиво. Прищурился.

И Эррин, закатив глаза, всё же отправилась за моим обедом.

Вообще, конечно, я бы предпочёл стейк. С кровью. Но мне принесли суп-пюре. Мерзость, одним словом. Ненавижу эту консистенцию. Даже сейчас, когда желудок сводило от голода. Единственное, что могло меня примирить с этой гадостью – это то, что она собиралась кормить меня сама. И ради этого я был готов потерпеть и послушно открывать рот, когда она подносит к моим губам очередную ложку.

Правда для того, чтобы накормить, ей пришлось подложить мне под голову ещё две высокие подушки. И я прямо млел, когда её тонкие пальцы касались моих волос. Это было охрененно. Конечно, если бы её пальцы прошлись потом по моему затылку, шее и спустились на плечи, размяв их, а потом скользнули ещё ниже, было бы гораздо лучше, но так тоже неплохо вот. Даже её злющий взгляд не портил момента. И уж, конечно, я не упустил своего.

Каждый раз, открывая рот и облизывая потом ложку, смотрел ей прямо в глаза, давая понять, о чём сейчас думаю и что себе представляю. А представлял много разного, к слову. В основном то, как рот пришлось открывать бы ей, а я бы…

– Ты угомонишься сегодня, нет? – рыкнула она раз на десятый.

Но я-то не идиот. И заметил, как она свела бёдра. А ещё почувствовал слабый запах её желания. О чёрт! Она хотела меня!

Ну может не совсем она. Может, какая-то её звериная часть. А человеческая от этого ненавидела ещё больше. Но ведь хотела! Не могла не хотеть и полностью сопротивляться. И разумеется, от этого осознания у меня сразу встал. Я же не импотент. И когда рядом моя женщина (а она моя! Сколько бы не пыталась показать обратное!), тело реагирует естественным образом.

– Либо ты прекращаешь этот цирк, либо…

Ооо, как она возбуждающе выглядит, когда вот в таком бешенстве. Глаза горят, грудь вздымается, на щеках красные пятна, губы ещё эти её… А руки так сжимают ложку… Вот бы кое-что другое так сжимали…

– С меня хватит!

Отбросив ложку на пол, она резко встала. Я несогласно замычал.

Вообще хотел бы рявкнуть, чтобы села на место, где была до этого. Но не смог. А от того, что дёрнулся резко в её сторону – чисто на инстинктах, чтобы удержать, почувствовал сильную боль в шее, от которой в глазах помутилось, а во рту образовался вкус крови.

Эррин резко обернулась.

– Ну почему с тобой всё шиворот-навыворот, волк?!

Быстрыми, отточенными движениями убрала повязку с моей шеи, осмотрела рану, дотянулась до аптечки, что стояла тут же и наложила несколько дополнительных швов. Я не пикнул даже, пока она не закончила. Во-первых, не хотел опозориться. Во-вторых, старался хотя бы не потерять сознание.

Однако, когда она попыталась положить мою голову обратно на подушки, снова издал несогласный звук. Ведь до этого она держала её на коленях. И так было просто прекрасно.

Но Эррин всё же отодвинулась, хотя почти сразу нависла надо мной, глядя прямо в глаза.

– Кажется, нам нужно кое-что прояснить, волк.

А можно называть меня как-то иначе, а не волк?! Пусть она не знает моего имени, но можно же как-то по-другому… «Мой альфа», например, меня бы устроило. Вполне…

Ага, так она и разбежалась признавать меня своим альфой. О чём и свидетельствовали её пылающие злостью глаза.

– Ты однажды уже попытался испортить мне жизнь. Но я смогла ускользнуть, хоть и поддалась тебе. Только тогда я была глупой, не умела в полной мере владеть собой. Также у меня не было той силы, которая есть сейчас, – её глаза теперь засветились розовым.

А я ещё тут мечтал про «мой альфа» – она сама вон альфа. Моя.

– Я больше не поддамся на твои провокации. Будь ты единственным мужчиной во всём мире, тебе ничего бы со мной не светило. И знаешь, почему?

Я знал. И она знала, что знаю. Но хотела же уколоть побольнее. Глупая. Думает, мне не плевать на её чувства к этому недоумку. Мне вот её любовь нахрен не сдалась. Мне нужно всего-то её тело. И то ненадолго. Пока не надоест.

– Я люблю его, а ты навсегда останешься лишь моей ошибкой. Маленькой, ничего не стоящей ошибкой. Которую я исправила. И как только ты придёшь в себя и перестанешь валяться тут как самый последний слабак, я вышвырну тебя из своего дома.

Вот стерва.

И ведь я знал, что она скажет. И был уверен, что это ничего не значит. А почему-то внутри начало ныть… И почему, спрашивается? Мне же всё равно на её чувства к другим. Ведь всё равно?

Тут на её лице отразилось нечто вроде сожаления. Возможно, из-за последних слов. Всё же этот барс на неё плохо влияет. Меня вот слова про слабость не тронули. Потому что я знал, что я не слабак. А она считает наверное неправильно говорить так больному.

Однако тут же пришла в голову мысль, что это всё как раз очень удачный момент перейти к той части, что задумал до этого – надавать на её жалость.

И превозмогая боль, я нащупал на ковре рядом с собой её ладонь, на которую она упиралась, и невесомо погладил пальцем венку на запястье. Брови Эррин взлетели. Потом она медленно и немного растерянно, от чего я почти ликовал, перевела взгляд вниз, на наши руки и…

– Ты меня за дуру держишь, волк? Думаешь, этот дешёвый спектакль со мной сработает? Ты бы ещё в любви мне признался, – она поморщилась и отодвинулась дальше.

А я испытал досаду. Ведь именно так и планировал действовать. Не сработало, похоже. Кажется, она и правда не так глупа, как я думал. Или это у неё только с облезлым ирбисом срабатывает.

Жаль.

Но жалел я недолго. Потому что нарисовалась проблема посерьёзнее.

– Увези его, – заявила Эррин решительно, стоило её коту зайти только на порог дома.

– Куда? – удивился он, не понимая её негодования, и выглядывая на меня из-за её потрясной в этом халатике фигуры.

– Да куда угодно. Выброси из машины на дороге. Так же поступают с надоевшими собаками?

Вот сучка.

– Это жестоко, Рина.

– Согласна. Собаки не заслужили. А он заслужил, – снова кипятилась она, буквально полыхая от злости. – Можешь отвезти его в стаю чёрных, уж они-то окажут тёплый приём. Или давай расскажем Эрнарду правду, и пусть он выделит для него клетку в центре.

Что?! Лучше уж тогда на трассе оказаться, чем в стае или в их исследовательском центре. Я протестующе замычал, пытаясь побороть слабость и разлепить высохшие губы. Водички бы… Но кажется тут мне её подавать некому.

– Рина, ты просто злишься… – начал было он миролюбиво, но она взвилась:

– Я злюсь?! Я?! Да я в бешенстве, Нир! Он меня бесит одним своим существованием. А уж тем более, когда приходится заботиться о нём. Пусть бы лучше подох в какой-нибудь канаве.

– Не хочешь же ты переложить заботу о нём на меня? – мне показалось, что он улыбнулся, хотя меня лично передёрнуло от этой его идеи.

Лучше от голода и жажды сдохну, чем он будет кормить меня с ложечки! Можно моё мнение тоже учитывать?! Хотя… если бы они учитывали, то ирбису пришлось бы свалить, а Эррин кормить меня не в халатике, а без него, а потом…

– Я к нему и на метр больше не подойду! – заявила моя пара, гневно откидывая за спину свои шикарные волосы. Эх, так бы и зарылся в них носом, намотал на кулак и…

– Ну и чем ты её вывел? – обратил он наконец внимание на меня.

Я усмехнулся, вспоминая, чем именно. Возбудилась, вот и злится теперь.