Золотая Паутина. Часть 1. Элексир Алкекенги

– Разумеется, нет оснований сомневаться в этом.

– А я и не говорил, что сомневаюсь.

– Но, подождите, ….

– Порченная она воспитанием и подготовкой к роли жены. Мне такая не нужна.

Шокированные гости побледнели, казалось, даже время остановилось. Император оглядел присутствующих. Казалось, ему доставляет особое удовольствие всё происходящее.

– По законам нашей Хунны дочь отдается во владения мужа и со дня заключения брака более не имеет прав и обязанностей на нашей земле, – Хан медлил, подбирая слова. – В данный момент на выданье у меня лишь одна дочь, Руттея. О ней речь и вели. Да, воспитание и традиции впитывались от нас, но, Ваше Величество, никто не запретит вам переобучить девочку. Она умна и быстро схватывает.

– А эта? – император кивнул в сторону Аурелии, глазами же сверлил Хана.

Очередной коллективный вздох ужаса эхом пронесся над столом. Уикехито остался непоколебим, как скала. Бесчувственный, безжизненный и несгибаемый.

– Ваше Величество, она еще совсем ребенок, о ней речи быть не может. Тем более, по законам нашей….

– Хочу её.

– Я не могу… – едва слышно сказал отец.

– Ей не два года. Когда ты её представишь? Через год? Два? Прочь лицемерие, Хан. Она в самом расцвете.

Аурелия подавилась куском мяса. Закашлялась, но это осталось незамеченным. Напряжение и гнев витали в воздухе.

На помощь пришла Ия. Первым делом помогла госпоже откашляться, вывела в кухню, дала тёплой воды, а после проводила обратно к столу.

– Но я же….

– Для кого бережёшь её, Хан? Видимо, не такой и желанный наш союз?

– …

– Или её, или союз с милепорцами. В качестве уступки, – император облокотился на стол. – Я доплачу тебе за неё. Во сколько оцениваешь?

– Мерзкий варвар!!! – не выдержала мать.

Хан вынужден был быстро и деликатно выпроводить супругу со слугами.

Гость проигнорировал выпад и ждал ответа.

– Прошу Вас, поймите, дело ведь не в моём желании. Таковы законы. Девочка вступит в благоприятный возраст в лучшем случае через год, никак ранее. Этого не одобрит никто.

– Хорошо, – император вновь откинулся на спинку стула и вальяжно развалился, будто у себя дома. – Я согласен взять её через год. Моё покровительство начнётся со дня помолвки.

– Ваше Величество, я благодарен вам бесконечно!!! Я ….

– Но завтра она уезжает со мной. В любой роли. Пусть возьмет с собой всё и всех, кто нужен, для соблюдения ваших законов.

– Но, …, … Как же….

– До назначенной даты свадьбы я не притронусь к ней и пальцем. Но жить она будет в моем замке, усваивать традиции моей страны, учиться быть женой для меня.

– Я, …, я, …, даже не представляю, как, как это всё….

– Это моё последнее слово.

Император поднялся со своего места.

– Проводите меня в мою комнату.

Уикехито со свитой ушли, оставив озадаченное семейство наедине со своим горем. Женщины и девушки поспешно покинули зал, закрывшись в своих спальнях. Каждой предстояла нелёгкая ночь. Мужская часть принялась к обсуждениям. Сначала робко, едва слышно, постепенно возрастая, переходя в шквал возмущений.

– Моя девочка, – раздавленный отец сложил голову на руки. – Моя маленькая девочка….

Хитофайя-Хатун, узнав последние новости впала в истерику. Пришлось срочно вызывать консилиум лекарей, приводить её в чувство. Тут же созвали ведуний, ведьм и оракула. Возможно, звёзды, карты или судьба что-то подскажут? Хозяйская часть дворца не спала всю ночь.

Споры, крики, предсказания и запах Мелиссы в воздухе. Но сколько ни кричи, а сделать ничего не могли ни Хан, ни ведьмы, ни высшие чины. Аурелию нужно было отдавать, ради сохранения сотен тысяч жизней.

И лишь в комнате младшей дочки Хана этой ночью было тихо, темно и печально. Напуганная девушка, вжавшись в свою постель, в сотый раз вспоминала жуткого страшного гостя, который теперь забирает её из родного тёплого дома. В этом у неё не было сомнений. Отец пойдёт на сделку. Уж слишком важен был этот император.

С первой секунды, как только открылись двери, и до конца вечера он лишь раз кинул на неё беглый взгляд. Она была уверена, что находится вне зоны его интересов. Да и зачем ему она? Может сделает своей рабыней? Заставит мыть, одевать, стирать его вещи? Будет ли наказывать? А как же через год? Он возьмет её в жены? Да разве бывает такое?

И снова перед глазами возник профиль гостя. Черные, как сама тьма волосы, собранные в тугой высокий хвост, словно хлыст, такие же жёсткие, как их владелец, густые чёрные брови, длинные ресницы, а дальше маска! Он за столом и не ел! Что там за ней? Прячет уродство? Шрамы?

Фантазия уводила её всё дальше, и страшнее становилось за себя. Слезы с новой силой выплёскивались наружу, застилая глаза, стекая по щекам множеством ручейков. Подушка промокла и пахла мокрой шерстью.

Дверь комнаты печально заскрипела, заставив сердце девушки замереть. Ужас сковал все тело ледяными щупальцами. Неясная тень двигалась прямо к постели. И когда девушка была близка к тому, чтобы истошно закричать, фигура в миг сгребла её в охапку теплых объятий.

Тенью оказалась Ия. Всегда молчаливая, боязливая женщина. Она никогда не проявляла к ней ни малейших эмоций. И вот сейчас, в самый трудный и горестный момент жизни именно служанка пришла утешить и поддержать.

– Спасибо тебе, – всхлипывая прошептала Аурелия.

Теплота окутывала и расслабляла, наполняя тело свинцовой усталостью. Веки плавно опустились, заплаканная девушка, наконец, уснула. Завтра ей предстоял не менее тяжелый день, нужно было выспаться.

2 – – – – – –

Утро наступило как никогда быстро. Первые солнечные лучи освещали пепелище прошлой жизни. Этот варвар разделил жизнь надвое. Теперь в ней нет места радости, мечтам и надеждам. Это солнце приближало начало конца. Впервые в жизни лучи его не грели, свет не радовал. Аурелия возненавидела это утро.

Фурией вдруг вскочила с постели, рванула к окну и с остервенением задёрнула штору. Затем, словно потеряв остатки энергии, медленно побрела к кровати, рухнула лицом в подушку и погрузилась в свои переживания.

В замке же вовсю кипела жизнь. Хан заперся в кабинете со своей свитой и гостем. Крики, доносившиеся из-за закрытых дверей были слышны далеко за пределами комнаты. В самом тёмном уголке коридора стояла мать Аурелии, недвижимая, тонкая и бледная, словно тень. Она боялась вздохнуть, боялась пошевелиться и жадно впитывала речи мужчин, пытаясь выискать в диалоге ниточку надежды для младшей неопытной и совсем юной дочери.

– При всём уважении, Ваше Величество, я не могу позволить добрачное сожительство. Это противоестественно, это противозаконно, в конце концов.

– В чём проблема, Хан? Смени закон, Ты – закон. Или я что-то путаю?

Молчание в ответ перерастало в гнетущую паузу.