И никого не стало…

– Я адвокат, – встрепенулся Чичерин.

– Да пошли вы к чертовой матери! – разозлился Иван Петрович и отвернулся.

Гуся Владимира Ильича прибрали на стоянке у собственной школы. Разговорился со школьницей, которая подкараулила его. Девице вкатили «пару» по биологии за четверть, и она решила дать ему взятку, чтобы он воздействовал на преподавателя биологии. Но взяток Владимир Ильич не берет, он выше этого, сделал девушке внушение, хорошенько отругал, а когда она ушла… Физиономия господина директора по мере повествования становилась постной, а в завершение, чтобы не выдать своих «высоких» чувств, он тоже отвернулся.

– Еще один темнила, – проворчал полковник.

– Ну, ладно, хоть девушка в рассказе фигурировала, а не мальчик, – хихикнул прокурор. И уши в этот момент у отвернувшегося директора стали похожими на запрещающий сигнал светофора.

Ольга Дмитриевна Кашкалда сидела дома. Отгремели политические сражения, в которых она по долгу службы участвовала. Предчувствие Нового года шагало по планете. В огромной квартире – никого. Родители умерли, идеального мужчину не нашла, позвонила в ресторан, находящийся на первом этаже, сделала «скромный» заказ на пять тысяч рублей. Решила отдохнуть зимним вечером в одиночестве, в тишине и покое, чтобы не видеть опостылевших рож! Молодой человек, доставивший заказ, поначалу показался приличным. Но быстро разонравился – после того, как бросился на нее сзади и хорошенько придушил, – после чего ноги у Ольги Дмитриевны обмякли, и сознание растаяло, как пластилин на печке…

Валентина Максимовна Лужина, сильно смущаясь, поведала, что ее выкрали в разгар корпоративной новогодней вечеринки. Из-под носа коллег и представителей «смежных» подразделений. «Средь шумного бала?» – изумился адвокат, за что чуть и не получил коленом под дых. Молодой человек пригласил Валентину Максимову на танец, растекался перед ней, очень хотел понравиться…

– И ведь понравился! – загоготал полковник. А прокурор Головач при этих словах как-то сник, нахмурился и отодвинулся подальше от Валентины Максимовны. – Ай да судья, ай да молодец… И муж у нее имеется, и Головач Иннокентий Адамович всегда придет на выручку в постель… Ах, простите, Иннокентий Адамович, вы же у нас такой правильный, никогда не изменяете супруге без необходимости.

– За двумя мужиками погонишься… – как-то меланхолично вымолвил адвокат.

– От одного точно по губе схлопочешь, – гоготнул полковник, снова закуривая сигарету. – Ладно, не бросайтесь на меня, Иннокентий Адамович, и вы, Валентина Максимовна, воздержитесь от ненормативной лексики. Все свои. Все мужики козлы, а все бабы дуры. Хотя бывает и наоборот… – он споткнулся. – Вы так смотрите на меня, Валентина Максимовна! Держу пари, вы пошли бы на убийство при определенных обстоятельствах. Дайте подумать…

– Вы здесь будете думать? – ядовито осведомился прокурор. – Или, может, выйдете на свежий воздух?

– Заткнитесь. Вы запомнили лицо прекрасного принца, Валентина Максимовна?

– Да!!! – истерично прокричала она. – Вам от этого легче?!

– Не кипятитесь, – поморщился полковник. – К сожалению, мы никуда не продвинулись. Нас выкрали без церемоний. Телефоны отобрали. Где-то плачут наши семьи. Где мы – неизвестно, повсюду лес. У похитителей нет необходимости нас связывать или как-то иначе ограничивать свободу наших передвижений. Никуда не денемся – холод адский, до ближайшего жилья, судя по всему, киселя хлебать. А город уже сутки на ушах, сыщики роют землю и не могут понять, куда пропало такое количество влиятельных людей. Возможно, нас найдут – поскольку задействованы в наших поисках, я уверен, лучшие специалисты.

– Ага, прибудет группа медленного реагирования… – подколол Буревич.

– Да закройте вы пасть! – обозлился полковник, и Буревич поежился, этот бешеный взгляд его буквально физически толкнул. – Что мы имеем? Отопления в доме нет, теплой одежды практически нет, но есть калориферы, одеяла, камин, электричество, продукты, запас воды, в том числе питьевой, и толстые стены в доме, благодаря которым он еще не остыл окончательно. Имею сильное подозрение, что в ближайшие часы, а то и сутки, никто из похитителей к нам в гости не соберется. Можно гадать сколько угодно, что тут происходит – хотят ли от нас выкупа или что-то другое…

– Имеется предложение, Эдуард Владимирович, – тихо проговорила Ольга Дмитриевна, опуская глаза. – Не знаю, как это будет выглядеть, но чисто теоретически… У всех не получится, но самые выносливые – готова предложить и свою кандидатуру – могут собрать всю теплую одежду, закутаться в одеяла и попытаться пройти через лес. Ведь он не может оказаться бесконечным.

– Так мы и видели вас после этого, – презрительно усмехнулась Екатерина Семеновна.

– Почему бы нет? – удивилась Ольга Дмитриевна.

– Вас никто и не держит, – пожал плечами полковник. – Можете топать. А ночью через лес ходить вдвойне приятно и безопасно. Только учтите, самоубийственная вы наша, больше одного одеяла мы вам не выдадим, и вряд ли кто-то поделится с вами своей одеждой… Что-то не так, Ольга Дмитриевна?

Молодая женщина уже забыла, какую чушь она несла минутой ранее. Наморщив красивый лоб, она внимательно разглядывала людей в гостиной. Губы что-то шептали.

– Подождите, – пробормотала женщина. – Мне одной здесь кажется, что в нашей компании кого-то не хватает?

– Вот черт… – выпрыгнул из кресла прозревший Эдуард Владимирович. – А ведь вы правы, Ольга Дмитриевна! – Он вскинул руку с часами. – Где же наш толковый не по годам начальник транспортного це… простите, следственного отдела? Полчаса его уже не ви…

И он застыл, прервав тираду на полуслове. Набычился, стиснул кулаки. И все присутствующие в гостиной задрожали от страха: по вестибюлю кто-то топал, причем не один человек, а несколько! Шаги приближались! Женщины завизжали. Полковник метнулся к столу с ножами. Застыл, покрываясь пятнами, прокурор. Поникли плечи у адвоката. Стиснул кулаки и принял боксерскую стойку Буревич. За его спиной, укоротившись вдвое, спрятался Арнольд Генрихович. За ним – Иван Петрович. Нырнул за диван директор гимназии, технично и очень спортивно.

Распахнулась дверь, и Игорь Константинович Волостной, мастерски орудуя кием, втолкнул в гостиную двух перепуганных посторонних – мужчину и женщину…

Немая сцена могла бы затянуться. Волостной выстрелил пальцем в угол, и новоприбывшие отступили по молчаливому велению, стали затравленно озираться. Мужчина обнял женщину, она прижалась к нему. Эти двое были одеты вполне «тематически» – ватные штаны, плотные жилетки, свитера. На вид молодые, не больше тридцати. Скучные, серые, неинтересные. Девушка в сексуальном плане была абсолютно никакой: немытые волосы завязаны узлом на макушке, лицо какое-то рыбье, несимметричное, глаза бесцветные. Молодой человек недалеко от нее ушел – сильно сутулился, постоянно теребил сальные волосы, носил очки, какую-то клочковатую окладистую бороденку, а на щеке под глазом красовалась нашлепка из бинта, прихваченная пластырем. В них не было никакой угрозы. Они казались такими растерянными, потрясенными, испуганными, беззащитными…

– Вот они, сволочи, попались! – завопила Валентина Максимовна и бросилась злобной фурией в атаку! Схватила женщину за грудки, стала трясти. – А ну, признавайтесь, что вы нам тут учинили?!

Но и девушка оказалась не робкого десятка. Не успел отреагировать ее молодой человек, как она оторвала от себя прилипшую бестию и с силой оттолкнула от себя.

– Чего пристали? – выкрикнула она. – Что мы вам сделали?!

Валентина Максимовна снова вознамерилась пойти на приступ, но прокурор схватил ее сзади под локти и что-то лихорадочно зашептал. Женщина сникла, заскрежетала зубами. Подходили люди, оправившиеся от испуга, сжимали полукруг, с любопытством разглядывали парочку. А те поеживались, смотрели на них с опаской.

– Вот так поворот… – с многозначительными интонациями, не предвещающими ничего доброго, вымолвил полковник. Смерил профессиональным оком пару, покосился на Волостного, застывшего с каменным лицом.

– Почему так долго, Игорь Константинович?

– Выговор объявите, Эдуард Владимирович? – выпятил губу молодой человек. – Вот кабы вы не струсили и пошли со мной, все закончилось бы гораздо быстрее.

– К делу! – рявкнул полковник, наливаясь краской.

– Не орите! – парировал Волостной. – Вы мне не начальник! Ладно… – Он расслабился. – Там чертова уйма комнат на втором этаже. Реальная коридорная система и две лестницы по бокам. Комнаты не заперты, хотя у многих имеются задвижки изнутри. Пока нашел работающие выключатели, пока осмотрел все комнаты… И в самой последней, в том крыле, – показал он пальцем, – наткнулся на этих юных натуралистов. Сидели, дрожали. Говорят, что местные, временно обитают в этом доме – мол, на них напали и вырубили, очнулись полчаса назад, еще не выходили, потому что страшно.

– Ага, и мы поверили, – ухмыльнулся прокурор.

– Я осмотрел их комнату – ничего интересного. Там действительно обжито, тепло. В общем, странная история. Вот ключ от их комнаты – можно запереть снаружи, а вот их паспорта, – Волостной всучил полковнику две тонкие книжицы. – Некие Евдокия и Тимофей Студяк. Муж и жена. Прописка городская. Документы не поддельные.

– Ну и имена… – покачала головой Ольга Дмитриевна. – Экая сермяга, прости меня господи…

Поколебавшись, полковник принял паспорта и начал их недоверчиво перелистывать. А люди снова наперебой закричали, требовали объяснений, призывали к наказанию виновных.

– Ша! – прорычал полковник. – Вы галдите, господа, как пятиклассники, идущие из цирка. Поимейте же кроху терпения. Кто такие? – вперился он «принципиальным» оком в окончательно затосковавшую парочку. – Что тут делаете?

– Мы тоже хотим об этом спросить! – выплюнул очкарик. – Кто вы такие и что тут делаете?

– Да что вы с ними возитесь?! – завизжал Арнольд Генрихович. – Душу выбить из них, сами сознаются!

– Да в чем сознаться?! – заорал смелеющий очкарик. – Мы тут жили не тужили, никому не мешали, потом кто-то ворвался, вырубил нас, плеснули какой-то гадостью! А у Дунечки, между прочим, астма, я кое-как ее откачал, ее рвало минут двадцать! А теперь и вы тут? Кто вас звал? Мы даже не знали, что вы тут, внизу! Мы будем жаловаться – вы не имеете права находиться в этом доме!

– Ага, сейчас уйдем, – ухмыльнулся Буревич.

– Может, дадим ребятам высказать свою позицию? – предложил взвешенное решение адвокат. – Мне кажется, им есть о чем сказать. Повествуйте, ребята, повествуйте.

Тимофей и Евдокия заговорили вразнобой. Оказалось, что сами они не местные, из города, поженились три года назад. Детей нет, за душой ни гроша. Жильем не обеспечены. Образование отсутствует, а также связи, навыки для выживания в суровом мире. Евдокия работала продавщицей в супермаркете, недавно уволили в связи с растратой, к которой она никоим образом не причастна. Тимофей ишачил и дворником, и сторожем, и грузчиком, а случались месяца, когда приходилось совмещать эти три уважаемые профессии. Денег не хватает катастрофически, с зарплатой разводят и задерживают, из съемной хаты выгоняют за неуплату. А тут оказия подвернулась – заболел коллега по цеху, а тому днем ранее сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Тимофей извернулся – и работа заболевшего перекочевала к нему. Требовалось в течение месяца присмотреть за неким особняком, находящимся в отдалении от областного центра. Просто пожить, присмотреть за сохранностью имущества, самого здания. Состоялась встреча: с Тимофеем разговаривал надменный мужчина лет за сорок, хорошо одетый, воспитанный. Но было в нем что-то неприятное. Тем не менее предложение устроило. Тимофея с супругой отвозят в особняк, где они работают кем-то вроде сторожей, никуда из дома не отлучаются (а куда тут можно отлучиться?), продукты и все для жизни прилагается. Через месяц их увозят. Зарплата – по тридцать тысяч на нос. Аванс – ровно половину – выдали при беседе. Кто такой был тот субъект, они не знают – даже имени его не знают. Обещали окончательный расчет по завершении срока. Намекнули, что если справятся с работой, то можно поговорить о дальнейшем сотрудничестве…

– Вот и живем мы здесь с Дуняшей уже третью неделю… – горячился молодой человек. – С территории не выходим, отлично себя чувствуем – здесь хорошо, никого вокруг. И тут является ваша компания… – он сорвался на крик. – Жрете наши продукты, курите наши сигареты, шастаете тут, как привидения.

– Работодатели оставили вам текилу, коньяк и шампанское? – прищурился полковник.

– Какую текилу? – удивился парень. – Вы что, спятили? У нас здесь только продукты… Было немножко водочки, но мы ее с Дуняшей еще в первые дни уговорили. Не такие уж мы любители спиртного. Вот черт… – он покосился на бутылки, оккупировавшие стол. – Вы это с собой привезли, да?

Люди встревоженно зашептались. Адвокат сделал рвотное движение горлом, и оно не укрылось от остальных. Похоже, мысль об отравленном алкоголе снова горячила метущиеся умы.