Колдун. Путешествие на восток

– И чем же ты собираешься охотиться? – Ехидство так и прет.

И правда – чем? Я взлохматил волосы и огляделся.

– Хе! – обрадованно воскликнул я и поднял с земли толстую палку почти метр длиной. Она была кривая и вся в сучьях. – Вот этим.

Лиамия презрительно воззрилась на мое орудие.

– Кажется, на ужин снова трава, – пробубнила она.

Я лишь загадочно улыбнулся и велел следовать за мной. Оставив леди за спиной и положившись на ее благоразумие, согнулся в три погибели. Открыв сумку, достал нужную закладку и обмотал ею палку – так, если что, будет быстрее. А теперь началась охота.

Если серьезно, то человеческая охота мало чем отличается от звериной. Я, заходя к предположительной цели, старался, чтобы ветер дул в лицо, а солнце находилось за левым плечом. Все это даст возможность внезапно атаковать, и именно так поступают животные. Ну оно и понятно. Ведь когда-то, когда люди ходили, обмотавшись в шкуры и не различая оружие и орудие, их учителями были звери. Люди подражали их повадкам и движениям, даже олицетворяли себя со своими четвероногими или крылатыми соседями. Конечно, прошло много лет, но суть осталась неизменна.

Я аккуратно затрусил меж кустов. Следы олененка были четкими, как рисунок на белоснежном холсте. Вот в еще сырой, вязкой земле четкий след его копыт. А в полуметре впереди – еще один, чуть более глубокий. Неопытный и незнающий разумный, увидев это, не сделает ровно никаких выводов. Но я же за пять лет в лесу научился читать землю, как послушник в монастыре умеет читать Священное Писание. У леса нет от меня тайн и секретов. Видя эти четыре отпечатка, я уже знал, что олененок пробежал здесь минут пять назад. Он был явно напуган и в бег вкладывал все свои силы, а значит, наверняка направился к своему стаду или к пасующейся неподалеку матери. Что ж, надо идти дальше.

Измерив пальцами глубину последних отпечатков, я поспешил к следующим. Иногда след терялся на слишком сухой земле или на камнях. Тогда я возвращался назад и прикидывал траекторию бега, после чего безошибочно выбирал верное направление. Иногда приходилось подолгу замирать на одном месте и ждать, когда ветер сменит направление. Чаще, лишь раздастся рядом шорох листвы, или дятел решит достать назойливого жучка, или просто дерево скрипнет, я вновь замирал, опасаясь издать неровный звук, который для коренных обитателей леса звучит резче и громче, чем для горожан – треск пожарной сирены.

Обогнув громадный валун, я притаился в листве. Я не оборачивался и не искал взглядом свою подопечную. В конце концов, она не разбойница и не олень, ее по следам я вмиг найду, как бы далеко она ни ушла. А вот животное – это достойный соперник в хитрой игре. Олень не примнет травы там, где это не нужно, он не надломит ветви, не испугает птицу и не нарушит покой кроличьей норы.

Рогатый, словно ветер, вроде и рядом, а вроде и не поймаешь. Но умелый охотник, так или иначе, выгадает шанс для удачного выстрела или броска. Вот и я, наткнувшись на следы, лишь еле заметно вдавленные в землю, поднял левую руку и сжал в кулак. Надеюсь, у леди хватит смекалки распознать этот знак.

Вы когда-нибудь задумывались о том, как же сложно отодвинуть ветку куста? А ведь это не так просто. Одной рукой сжимая орудие, другой вы должны найти такое место на ветке, где сходятся лучи коры. Обхватив это место двумя пальцами, нужно дождаться особо сильного порыва ветра и сильно надавить. Но если вы промедлите, зверь услышит треск и тут же сорвется с места; если опоздаете – все будет идти по тому же сценарию. Отодвигая ветку куста, я действовал осторожно и внимательно, как нейрохирург на сложнейшей операции. И вот за листвой и терновыми колючками показалась полянка. Там мирно паслись два оленя – крупная мамаша-олениха и маленький негодник. Будь я героем сказки или детского мультфильма, умилился бы этой идиллии и ушел прочь. Увы, я уже полсезона только травой питаюсь, пора бы и подкрепиться.

Перехватив палку, я напитал печать энергией и метнул копье. Печать на пару минут превратила обычную палку, которая когда-то была веткой, в смертоносное копье. Что печально, на такое волшебство я потратил почти все свои силы. Иногда я жалею, что не обладаю хотя бы десятой частью резерва Санты, да переродится он вновь! Копье же, игнорируя мои метания и размышления, оставляя за собой еле заметный металлический росчерк, вонзилось в шею олененка и пригвоздило его к земле. Олениха к этому моменту уже скрылась в чаще.

Сминая кусты, я подошел к зверю. Из раны текла кровь, густая рыжая шерсть стала похожей на ковер алого закатного неба. В темных глазах ужас смерти перемешивался с желанием жить, добыча била копытами по земле, надрывисто дышала, шумно вдыхая и выталкивая воздух. Но прошла пара секунд, и молодой олень затих, в последний раз дернув всеми конечностями.

Выдернув копье, уже обратившееся обратно палкой, я наклонился и одним взмахом клинка отрубил зверю голову. Это не так сложно. Тут все, как и у человека, главное – меж позвонков ударить, ну и предварительно оружие наточить как следует.

– Ты… ты… ты – маг?! – прозвучал удивленно-испуганный возглас за спиной.

Я обернулся и увидел Принцесску. Она тяжело дышала, по вискам катились крупные градины пота. Вся она была измазана в грязи, а ноги – изрезаны кустами. Ах, ну да. Эти милые суеверия. Я и забыл, что это в Сантосе, где стоит Академия, магов – хоть на каждом суку вешай, а вот в большом мире встретить сведущего в тайных искусствах – большая редкость. И мало кто упустит возможность сложить о нас какой-нибудь страшный рассказ. Мол, мы детей воруем, девственниц на завтрак, обед и ужин едим, проклинаем всех направо и налево и вообще народ не самый добрый.

– Да нет, – пожал я плечами. – Так, пару фокусов знаю, и все. И на будущее – называй меня волшебником.

– Волшебником?

– Ну да. «Маг» звучит пошло и совсем неинтересно.

Лиамия (язык сломаешь, пока выговоришь) потихоньку успокаивалась, но от выброшенной мною палки отошла на весьма почтительное расстояние.

– А «волшебник» как звучит? – Вот уже и прорезались привычные нотки ехидства.

– А «волшебник» звучит таинственно, сказочно и отдает легкой сумасшедшинкой. – Я подмигнул леди и взвалил тушу на плечи с расчетом на то, что при ходьбе кровь будет стекать с левой стороны и не забрызгает одежду. – Ну пойдем?

– Куда?

– К ручью конечно же, – усмехнулся я, видя, как на красивом лице моей спутницы возникает отражение восторга и предвкушения. – Видно, сегодня боги милостивы к нам.

Ручей действительно оказался неподалеку от поляны. Его журчание я услышал еще на подходе к пасущимся животным. Олени, если отбиваются от стада, всегда идут к воде, надеясь встретить там своих сородичей. Вот так, зная некоторые характерные повадки животных и разбираясь в травах, вы никогда не пропадете в лесу. У вас могут быть только охотничий нож, моток веревки да стоптанные сапоги, и все же вы не погибнете. Если, конечно, проявите должное уважение и осмотрительность.

Около широкого – метра два в рукаве – ручья я сбросил тушу и тут же удалился обратно в чащу. В конце концов, я могу и потерпеть, а вот стеснять леди присутствием неотесанной деревенщины не хотелось.

Сбор хвороста – вот самая несложная из лесных наук. Знай себе броди под старыми деревьями да выискивай ветки посуше. Хотя и здесь разумные умудряются допустить целый ворох ошибок. То возьмут слишком толстые ветки, надеясь, что они будут дольше гореть (а фишка в том, что положи такую в костер – и когда она перегорит да надломится, то костер попросту разлетится и хорошо если никого не опалит). То берут слишком свежие ветви, от которых дыму больше, чем пламени. Такой вот костерок – все равно что сигнальная ракета для всех, кому не чужды заповеди Харты. Или самая большая ошибка: вместо того чтобы отправиться на поиски, ленивый разумный подходит к дереву, у которого ветви пониже, и срубает их начисто. Глупо упоминать об огромном вреде дереву, так еще и сам костер не займется. Пока из ветвей сок вытечет, пока они подсохнут… в общем, беда еще та. Вы спросите, откуда я знаю обо всех этих ошибках? Ну так и я какое-то время носился по лесу, как по главной городской площади, но Добряк скоренько отучил меня от пагубных привычек и привил понимание. За что ему спасибо.

Собрав целую охапку подсохших веток, не самых толстых, но и не таких, чтобы за четверть часа угорели, я сорвал древесной коры для розжига и травки пожелтее. Перехватив поклажу поудобнее, побрел к ручью. Там, на бережке, уже сидела алиатка. Непонятно откуда достав гребень, девушка расчесывала волосы, и даже со спины было заметно, как она лучится счастьем. Да, немного надо цивилизованному человеку, чтобы почувствовать себя заново родившимся.

Свалив хворост в кучу, я обнажил саблю и воткнул в землю. Солнце уже клонилось к закату: охота заняла немало времени, а темнеет здесь быстро. Ночь вступит в свои права уже через пару-тройку часов, и нужно сделать предварительный замер. Опять же многие думают, что путники ориентируются исключительно по звездам. Да, так действительно можно делать, если у вас есть нужные приспособления и немало терпения. Если же такого в наличии не имеется, вам поможет солнце.

Посмотрев, куда падает луч, я сделал зарубку на земле и, встав туда, по-хитрому сложил пальцы и возвел их к небу так, чтобы лучи солнца попадали на ладонь. Получалось, что от курса мы отклонились не так уж сильно, надо будет взять на северо-восток. Возможно, к следующему закату мы доберемся до деревни, а там и тракт недалеко, и до города пара дней пешего перехода.

Надо отдать должное Принцесске, она, несмотря на все свои заскоки, уже недурно управлялась с костром. Вот и сейчас, пока я занимался навигацией, довольно резво сложила дрова и даже воткнула две палки под стойки для будущего вертела. Убрав саблю в ножны, я подошел к конструкции и внимательно осмотрел. Где-то поправил кору и траву, чтобы огонь шел с ветреной стороны и пламя лучше занялось. Где-то заменил слишком толстые сучья на тонкие, где-то наоборот. Но в целом остался доволен и одобрительно кивнул. Лиамия лишь презрительно фыркнула, мол, для нее это как два пальца и мое одобрение никого не волнует. Я пожал плечами и стал раздеваться. Жуть как хотелось ополоснуться и напиться нормальной воды, а не росы.

– Постой, – сказала черноволосая смуглянка, когда я уже стянул штаны, оставшись лишь в шортах-трусах. – Дай стежки осмотрю.

Я даже не сразу понял, чего от меня хотят и что она, собственно, собирается осматривать. Девушка же, наткнувшись на мой удивленный взгляд, возвела очи горе и хлопнула ладонью по земле:

– Садись, раны буду смотреть.

– А что на них смотреть-то? – недоумевал я.

– Как – что? – также удивилась леди. – Ты вон в воду собрался. А зашила я тебя только вчера, мало ли что. Вода здесь не родниковая, грязь какая забьется – гной пойдет. И что мне потом? Руку тебе резать?

Когда я въехал в ситуацию, то засмеялся в голос и смог остановиться, лишь когда спутница пошла красными пятнами от еле сдерживаемого гнева.

– Для начала – в лесу все стерильно, – вспомнил я старую как мир присказку. – Да и к тому же на мне все как на собаке.

– В последнее верю. И все равно садись.

Я вздохнул:

– Если высокородной леди так хочется меня пощупать…

Подойдя поближе, я сел. Рядом уже весело трещало пламя, а воздух дрожал от поступающей вечерней прохлады. Скоро на небе засияют звезды, затрещат по кустам цикады. Вот она какая, охота. Не то что в книгах пишут: раз – и ты уже с добычей в дом идешь. Нет, настоящая охота – она долгая. И мне еще повезло, что за день управился. А кто не так ловок – и пару дней может цель выслеживать.

Девушка цепкими пальчиками стянула повязки и стала ощупывать раны. Я подивился силе ее с виду нежных пальцев. Прикосновение холодных от недавнего купания рук немного приободряло. Сперва леди осмотрела пострадавшую руку, где на плече и предплечье были видны следы от укусов. Потом переместилась на грудь, но там были лишь царапины и ничего серьезного. Хотя сама Принцесска, обследуя эти глубокие борозды, была другого мнения. Закончился осмотр на ногах, которые пострадали сильнее всего. Оно и понятно. Демоновы волки догадались, что прыгать мне на горло – самоубийственная затея, вот и грызли что пониже.

Получив одобрительный хлопок по плечу, заметьте – больному, я встал и потянулся. Повязки Лиамия сняла, чтобы в воде не намокли. Но я уже знал, что не дам ей нацепить их обратно и запеленать меня, как дитятко неразумное. Я раны обычно держу на свежем воздухе. Ветер их быстрее заживит, чем любая тряпка. Когда же я повернулся к леди филейной частью тела и закатное солнце упало на спину, то я расслышал позади изумленный выдох.

– Знаешь, таким остолопам, как ты, просто противопоказано заниматься самолечением.

Я тут же догадался, о чем идет речь. Там, в пещерах Харпуда, мне пришлось буквально сжечь спину, чтобы не допустить заражения крови. Благо вовремя подобравшие меня «Слепые кошки» подлатали найденыша, и теперь вместо страшного ожога по всей спине идет сеточка шрамов, похожая на кривое шахматное поле.

– Не нравится? – не оборачиваясь, усмехнулся я.

– Как такое вообще кому-то может понравиться!

Я хмыкнул и, разбежавшись, сиганул в ручей. Погрузившись в воду с головой, прижал колени к груди, обхватил их руками и стал медленно погружаться на дно. А с ручейком я хватанул. За маленькую речку сойдет: берег крутой, а до дна – метра полтора. Когда же я достиг этого самого дна, то раскинул руки и ноги в стороны, аки морская звезда, и, вцепившись пальцами в какую-то растительность, открыл глаза.