Танец с Клинком

Полиэтилен упаковки лопнул, высвобождая скатанный валиком пиджак и брюки делового костюма. Следом зашелестел пакет с рубашкой. Сделав вид, что не заметил вопроса Алексы, я хохотнул, представив насколько комично смотрюсь – только что задницей голой не сверкаю.

– Тебе смешно, Хаттори?!

Прорезавшаяся в её интонациях сталь также была проигнорирована. Но внутри впервые шевельнулся червячок раздражения.

– Почему ты молчишь?!

– Хватит, Алекса!

Мой резкий окрик возымел неожиданный и практически волшебный результат. Девушка замолкла, подарив мне немного тишины и возможность посожалеть о содеянном. Стерев с себя кровь остатками комбинезона, я шустро переоделся в свежую одежду, только ботинки оставил, они пережили приключения без особых следов. И только тогда за спиной раздался сдавленный всхлип. Прикрыв глаза, я тихо взмолился богам и только после этого медленно развернулся.

Она плакала, стоя в отблесках далёких фонарей и лунного света. Молча, стараясь не издавать ни звука. Плечи, укрытые небрежно наброшенным на них пальто, предательски дёргались.

– Ты моя невеста, – как можно более ласково произнёс я, шагнув к девушке и утешающе касаясь её щеки ладонью, – и этот факт останется неизменным до тех пор, пока ты не станешь моей женой. Единственной, а не первой, как мы и договаривались…

Алекса на мгновение прижалась к моей ладони, потерлась об неё, давая мне почувствовать её слёзы и дрожь на ощупь.

– Но наложницу ты себе всё-таки взял! Остался верным букве, но не духу нашего договора! – упрекнула меня она, порывисто обняв и прижавшись к моей груди. И тут же испуганно отстранилась. – От тебя пахнет порохом, кровью и ненавистью… Что случилось?

– Раз уж мы решили сменить тему, то недурно было бы сменить и место разговора. Здесь не самое лучшее место.

– Постой… На внутренней волне ИСБ проходило сообщение о ЧП в «Ратоборце». Туда собирались стянуть весь спецназ. Это ты там всех переполошил?

– Значит, нам тем более следует поторопиться, – подытожил я, взял девушку пальцами за подбородок и притянул к себе, запечатывая её рот поцелуем.

– Но ведь это важно! – попыталась пропищать она, но подчинилась и на некоторое время смолкла, увлеченная поцелуем. И когда с трудом оторвалась от моих губ, ей уже было не до лишних вопросов.

– Не так уж и важно. Я там вообще случайно оказался. Поехали домой? Там и расскажу…

Алекса задумчиво облизнула губы, улыбнулась и заторможенно кивнула, соглашаясь с моим предложением.

И тогда, намеренно сыграв на струнах её души, я впервые в жизни почувствовал угрызения совести за то, что манипулирую своей женщиной. Почувствовал это, глядя в её светящиеся глаза.

Надо будет рассказать ей правду…

* * *

Мерцание проблесковых маячков сгрудившихся у спорткомплекса автомобилей раздражало и слепило глаза. Десяток карет скорой помощи теснились рядом с полудюжиной внедорожников и седанов городской полиции, светящимся клином раздвинув ряды авто премиум- и бизнес-класса, принадлежавших посетителям «Ратоборца».

Заканчивалась последняя январская ночь. Устало массируя виски, Аскольд пробрался сквозь снующих с каталками людей и, продемонстрировав значок дёрнувшемуся патрульному, внаглую уселся в первую попавшуюся полицейскую машину, тихо фырчащую работающим вхолостую двигателем. Захлопнув за собой дверь и настроив печку на максимум, опричник вытянул ноги и расслабленно откинулся на водительское кресло.

Но отдыхало только его тело. Острый ум оперативника продолжал жонглировать фактами, перетасовывая их и рассматривая под разными углами. Первичный анализ произошедшего уже завершился, и его результаты выглядели как-то… Неубедительно?

Чутьё опричника подсказывало, что он упускает из виду какую-то немаловажную деталь. Но какую? Однако помимо этого вопроса ребром стояли ещё несколько, не менее важных.

– Слишком сложная комбинация, чтобы убрать протеже княжеской клики, – задумчиво проговорил он вслух и нахмурился, выстраивая цепочку рассуждений: – Как там? Кому выгодно? Разве что Во Шин Во могли бы занять эту нишу. Только не захотят идти под руку княжеских людей. Остальным это не…

Он не закончил, сбившись с мысли из-за нового вывода. Бытовало мнение, что участникам большой игры невыгоден передел Левобережья. И это мнение играло на руку тем, кто мог стоять у истоков сложной и многоходовой комбинации. Тем, кто смог вынуть из рукава козырную карту адепта тёмного бога.

От размышлений опричника отвлёк телефон. Взяв его в руку и сфокусировав взгляд на дисплее, Аскольд принял звонок и поморщился, услышав громкий и полный энтузиазма крик своего помощника:

– Старший! Нужно разрешение на изъятие улик. Срочно, пока ИСБ не прочухала.

– Уверен?

– Полностью. Уже всё перепроверил. Как минимум ниточка, а вот куда она ведёт, уже тебе распутывать.

– Я на улице, в полицейской машине. Подтверждаю изъятие. Жду тебя с твоей зацепкой и горячим кофе. У тебя пять минут, – сказал старший опричник и прервал разговор.

К складывающейся картинке вот-вот должны были добавиться ещё несколько кусочков. И его очень интересовало, какого чёрта в его городе забыл адепт тёмных богов…

– Чтобы убедиться, мне было достаточно пересмотреть запись его выступления. Та ещё жуть, скажу тебе прямо. Ты ведь не остался досматривать?

Младший опричник Сибирского отделения удобно устроился на заднем пассажирском сиденье и обстоятельно вёл доклад. А точнее, рассказывал историю куртки от бронекомбинезона, которую притащил под мышкой. Аскольд внимательно слушал его речь и смотрел на переданный ему планшет, на котором застыл стоп-кадр из записи того злополучного боя, который он лицезрел в «Ратоборце».

– Смотри, – палец коллеги ткнулся в штаны застывшего на дисплее Рагнара, – это стандартный БК-105. Стоит на вооружении нашей армии последние пять лет. И пользуется большой популярностью во всех остальных вооружённых силах.

– А ты притащил мне верх от него. И мы можем быть уверены, что он принадлежит Рагнару, – подытожил Аскольд. – Уже хорошо, только мало. Мы наскребём органики на анализ, но этого недостаточно для выводов. Уверен, что его вытащили из какой-то глуши, и генома может не оказаться в базах.

Его коллега хитро усмехнулся и, взяв в руки куртку, оттянул пальцем клапан на её левом рукаве, обнажая торчащее ребро плотной матерчатой нашивки.

– Как ты думаешь, что на ней изображено?

Глава 5

Грубый скрежет металла царапал слух. Но для старого оружейника не существовало более прекрасной музыки, чем стон оружейной стали, обретающей в его руках конечную форму и остроту. Сталь стонала и пела, едва слышно, теряясь в аккомпанементе стучащих по соседству молотов и молоточков, не в силах перекричать гудение пламени в кузнечном горне и надсадные выдохи молотобойцев, что гротескными тенями маячили подле наковальни.

Торопливый топот шагов и распахнутая грубым толчком дверь на несколько секунд внесли беспорядок в арию зарождающегося клинка. Гармония нарушилась, и выведенная на глаз кромка лезвия дрогнула. Чёткая линия заточки расширилась на пару микронов, нарушив отведённые ей границы. Оружейник немедленно отнял клинок от станка, перестав подгонять его вращение ножным приводом. По его узкому, вытянутому лицу, отмеченному печатью прожитого полувека, пробежала тень недовольства, а тёмные глаза недобро зыркнули багровым пламенем из-под карниза угловатых жемчужных бровей.

Ворвавшийся в мастерскую длинноволосый юноша торопливо огляделся по сторонам и, поморщившись от царившей в воздухе гари, звонко чихнул. Пригладив отливающие серебром волосы, стянутые в хвост, он отыскал оружейника взглядом и шагнул к нему, намереваясь поделиться терзающими его новостями. Слишком молодой, слишком эмоциональный, слишком торопливый…

Мастер отрицательно мотнул головой и остановил его, выставив перед собой раскрытую ладонь.

– Герхард! – обратился он к вошедшему в кузницу. – Неужели империя вступила в войну? Или враги уже пришли на порог нашего дома?!

Молоты и молоточки как будто слегка поутихли, уступая человеческим голосам и боясь заглушить их чрезмерным усердием. Работа в кузнице замерла на краткие мгновения. Замерла и тут же продолжилась, стоило оружейных дел мастеру бросить в сторону лентяев косой взгляд.

– Нет, отец, – почтительно поклонился нарушивший музыку юноша, словно и не заметивший беспорядка, который он навёл одним своим появлением, – причина…

– Так может, ангелы вострубили, знаменуя о начале Судного дня?!

Перебив его на полуслове, мастер недобро сощурился и крутанул заготовку клинка между пальцев, словно проверяя его баланс. От броска его удерживал лишь тот факт, что вошедшим был его младший сын.

Юноша смиренно молчал, давая старшему договорить. Он склонился ещё ниже, практически встав на одно колено и виновато опустив глаза в каменный пол, покрытый толстым слоем угольной сажи.

– Встань, – уже более спокойно произнёс Теодор Бладштайнер, откладывая испорченную заготовку на свой верстак, – и говори, с чем пришёл, раз уж хватило наглости нарушить запрет и оторвать меня от работы.

Но младший сын не осмелился подняться и опустил голову ещё ниже. Его голос звучал тихо и неуверенно: