Черный шелк, белый песок

Дверь дома распахнулась, и на веранду вышел настоящий Драго. Он хлопнул двумя пальцами изуродованной руки по здоровой ладони, и пелена спала с глаз художника. Его затуманенный разум обрел ясность. Матиас увидел, что натворил, увидел Сантьяго и Доротею.

Драго смачно усмехнулся и подмигнул Матиасу.

? Славно, дружище!

Он щелкнул пальцами и растворился в воздухе. Фиолетовый дым развеялся по ветру. С тех пор художник и Драго не встречались.

Матиас отдернул руку и прижал красную ладонь ко рту, запачкав губы. Доротея растянулась на земле, деревянная рукоятка торчала из ее груди, уголки ее рта наполнились кровью. Матиас рухнул на колени и размазал красные ручейки по лицу Доротеи. Девушка тяжело задышала и закрыла глаза.

? Дори, моя девочка…

Матиас прижимал голову Доротеи к своей груди и смотрел в одну точку стеклянными глазами. В этих мертвых глазницах догорала его измученная душа. Сантьяго оторвал от рубахи треугольный кусок ткани и приложил грубую материю ко лбу. Доротея кашляла кровью.

? Беги за доктором сейчас же! – приказал Матиас бледному Сантьяго.

? Матиас, прости меня. Я отставлю тебя на время, ? прошептала Доротея. ? Уйду на несколько мгновений, но мы еще обязательно встретимся. Я люблю тебя…

? Прошу не уходи… Ты поправишься. Я вызову доктора, и он поставит тебя на ноги. Все будет, как раньше. Только не уходи. Прошу тебя, не отставляй меня. Держись, родная. Ты помнишь, я когда-то был художником?..

? Прощай, Матиас, ? сказала Доротея, и сердце ее затихло. Черное платье разлетелось золотым потоком и устремилось к небесам. Слезы Матиаса падали на землю и растворялись в почерневших пятнах крови. Почва пропиталась алыми каплями Доротеи и слезами художника. На том месте выросли две розы: одна черная и одна белая. Одна – под цвет ее платья, другая – под цвет ее души.

Матиас ушел и продолжил странствовать по свету в одиночестве. Год за годом он пытался написать портрет девушки в черном платье, но ничего не вышло…

Эпилог

Вечер догорал, словно угли в камине. Мой собеседник начал клевать носом, и я направился в прихожую. Доктор очнулся и вызвался проводить меня.

? А что тот художник, не появлялся в городе? – спросил я.

? Нет. Я слышал, что он подался в Южную Америку. Столько лет прошло. Не представляю, как он теперь выглядит.

? А что с хижиной в горах?

? Там поселился пастух вместе с супругой. Имени не вспомню.

? Неужели Матиас не показывался в городе с тех пор?

? Рыбаки поговаривали, что несколько раз видели старика в сером плаще возле «Dos montanas». Может это был Матиас, а может и не он. Не знаю…

? Спасибо вам за вечер, доктор. Я уезжаю с побережья. Думаю, увидимся мы теперь не скоро.

? Куда же вы направляетесь?

? В Португалию, на Мадейру. Поеду к родственникам.

? Что ж, я буду скучать по нашим разговорам у камина. Прощайте, мой друг.

? Прощайте, доктор.

В дверь постучали. Оказалось, почтальон. Смуглый парень в кепочке достал из служебной сумки белый конверт.

? На чье имя? ? спросил доктор.

? Ни на чье. Сказали доставить вашему гостю.

? Кто сказал?

? На почте распорядились. Странно все это: конверт не подписан, но просили доставить именно в эту минуту и в эту секунду.

Доктор пошевелил густыми бровями, принял конверт и отпустил таинственного посланника.

? Что ж, держите. Чудно, поистине чудно… Ну, до свидания.

Я взял конверт, отворил дверь и двинулся к железным воротам. Вдруг слышу из-за спины:

? Вы забыли соломенную шляпу. Мой кот ее на куски порвет. Лучше заберите.

? Благодарю, ? ответил я и взял шляпу. Во дворе особняка росли яблоневые деревья. За одним из них валялся мой плащ. Я подобрал его, оттряхнул от пыли и вышел за ворота. Мы часто говорили с доктором о Матиасе. Художник упустил свое счастье, а у меня еще есть немного времени… Ах да, письмо. В нем было сказано: «От восхищения делал тебе больно».