Ш.У.М.

«Тебе, всё равно, нужно было с утра выпить и поболтать с кем-нибудь. – опять с улыбкой ответил Ардет – Считай, что это взаимная услуга. Тем более я попросил курьера и тебе принести какую-нибудь раскопанную книжку. Будешь брать? Или последователям отдадим для молитв?».

«Вопрос, конечно, спорный, – открывая, только, что поднесенную бутылку ответил Парэс, – но, согласен, в этом и для меня есть польза. Скажи мне, дорогой, Ардет, ты постоянно, высмеиваешь невежество последователей и апатридов, издеваясь над их верой и убеждениями. Но при этом, тебя так же часто можно заметить в компании преподобного Эрго Сума, который всем известен своими религиозными убеждениями и искренней верой. Этот человек явно не разделяет твоих гримас относительно, пусть и не совсем достоверных убеждений последователей. Что вас с ним объединяет? Ты никогда не относился к списку прилежных послушников. Ты и в храме то бываешь, от силы, раз в месяц».

«Это и объединяет. – с уже устоявшейся улыбкой ответил Ардет, смотря одним глазом через бокал вина, на солнце, – Как сказал, кто-то из древних «В споре рождается истина!». Вот мы ее и рождаем. Я ему высказываю свои наблюдения, а он мне доказывает мои заблуждения. Мы с ним спорим. Причем, я не оспариваю его взглядов и не ставлю под сомнения его слова. Я, между нами говоря, полностью доверяю его мнению. Но при этом, я высказываю своё, и жду пока он его оспорит, приводя, действительно убедительные основания».

«Это своего рода игра. – слегка потягивая вино, продолжал Ардет. – Я прихожу к нему со своими проблема и сомнениями в достоверности, каких либо основ. Привожу свои доводы и видения, а он, в свою очередь, спокойно и убедительно мне доказывает обратное. Я прихожу к нему и говорю «Это белое!», он мне отвечает «Нет, Ардет, это не белое», я говорю «Значит, очевидно, что черное?», а он мне опять «Нет, не черное» и сходимся мы с ним на том, что это «Серое». Но я пришел к нему не с вопросом «Какой это цвет?» и ответ воспринял как истину. Я, в обсуждении с ним, сам пришел к тому, что это «Серое».

«Хотя по факту, конечно, это он меня просто убедил» – допивая очередной бокал, добавил Ардет.

«То, есть ты идешь на исповедь к жрецу, впитывая и не подвергая сомнению все его заветы, – резюмировал Парэс, – а после, идешь в бар и по факту высмеиваешь всё то, во что сам веришь?»

«Не совсем. – Ардет говорил, одновременно доливая последние капли в бокал. – Я, человек глубоко верующий. Я верю во всё святое, что есть и о чем говорят жрецы и святые книги. Но я категорически, отказываюсь доводить, святую веру до абсурда. Последователи учат заветы, по детским книгам и довоенным журналам. Они верят в «мужика» спустившегося с небес и в одночасье изменившего всё и вся».

«И они не могут по-другому! – Ардет, от эмоций, поднялся со стула – Они не могут представить, что вера и святость, это что-то абстрактное. Что-то не имеющее формы, так как форма тут роли не играет. Это всё равно, что представляя ветер, нам обязательно нужно было бы представлять мужика, дующего со всех сил. А если, кто-нибудь сказал бы, что этого мужика нет, и ветер дует сам по себе, то мы бы сразу потеряли представление о том, что такое ветер, так как больше не можем представить его физическую форму. И естественно, мы бы скорее сожгли еретика утверждающего, что этого мужика нет, ну или представляющего, что это не мужик, а женщина или еще кто, чем попытались бы понять, что возможно ветер существует сам по себе».

Ардет уже так разошелся, что стоял и размахивал бокалом по сторонам, и в кураже он был готов парировать на любой каверзный вопрос, но тут подошел курьер.

«Укалегон?» – неуверенным голосом произнес курьер.

Ардет повернулся и увидел перед собой, юношу с рюкзаком, одетого в приличную, но потертую, со следами засохшей грязи, одежду. По нему сразу было видно, что работает он за пределами аббатства.

«Да, это я!» – отозвался Ардет.

«Я принес вам педаль и клавиши. – развязывая рюкзак, пояснял курьер. – Шесть белых и две черные».

«Семь белых!» – поправил Ардет.

«Шесть. – настаивал курьер. – Больше не было. И скорее всего не будет, мы обыскали все окрестности. Эти сняты с последнего экземпляра. На нем еще осталась педаль, ножки и какая-то проволока, можем ее принести».

«Зачем мне еще педали и ножки, если мне не хватает клавиши?» – с лица Ардета моментально пропала улыбка, но лицо отражало не злость, а скорее отчаяние.

«Мы, конечно, будем еще искать, но вероятность маленькая». – оправдывался курьер.

«Вот. Еще мы это нашли». – курьер протянул Ардету истрепанную, маленькую книгу.

«Ладно, – отойдя и с унынием сказал Ардет, забирая очередное подношение– это не ваша вина. Вот оплата, как и договаривались. Если вдруг найдете еще одну клавишу– сразу дай мне знать. Заплачу, как за эти все вместе взятые».

«Конечно». – брякнул курьер и быстро ретировался, забрав оплату.

«День уже не такой уж и радужный? – воспользовался моментом и подстегнул Парэс. – Ладно, раз уж всё равно пришел, пойдем, поставлю эти части. Я, в принципе, могу даже настроить сразу. Мне для этого последняя клавиша не нужна».

«Пойдем». – без особого энтузиазма согласился Ардет.

Национальный Музей Исторической Реконструкции – это склад всего прошлого, что не могло попасть в Национальную Историческую Библиотеку (в которой, кстати, работал Ардет). Это здание внушительных размеров, с высокими сводами из белого камня под шесть или семь метров от гранитного пола. Внутри весь музей был поделен на тематические комнаты, одни посвящены оружию и технике старой эры, другие народным костюмам и головным уборам. Но любимым залом у Ардета был зал, посвященный музыкальным инструментам, где среди гитар, барабанов и скрипок, в самом центре огромного зала, стояло старое пианино. Точнее оно было старым только по возрасту, внешний вид же был превосходный, благодаря стараниям Парэса, который в свободное время полировал и покрывал лаком, вновь найденные части. И курьерам, которые находили и приносили эти части.

Восстановление старого пианино стало чем-то большим, чем просто хобби, для обоих друзей. Парэс, будучи, смотрителем этого самого музея, мог себе позволить уделять огромное количество времени восстановлению поврежденных запчастей и изучению книг, способствующих этому восстановлению, а так же настройке самого пианино. Ардет же, будучи ответственным библиотекарем в Национальной Исторической Библиотеке, снабжал всеми необходимыми книгами Парэса.

В этом маленьком и безобидном синдикате присутствовала и еще одна персона, по имени Эт Абутэрэ (полное имя на значке Utere Et Abutere). Ардету не особо нравился Эт, так как он всегда считал его слишком корыстным и надменным, но Эт еще с незапамятных времен дружил с Парэсом, который с присущем ему педантизмом, почему-то не замечал минусов Эта. Кроме того Эт заведовал курьерами, которых вся троица использовала для поиска книг на руинах старого мира, а так же для добычи недостающих деталей, за отдельную плату.

Ардет и Парэс встали в середине зала прямо напротив пианино, возле которого уже лежала заранее заготовленная Парэсом сумка с инструментами.

«Вчера покрыл крышку вторым слоем лака. – сказал Парэс. – Еще пахнет даже».

«Сыграть, что ли?» – спросил сам у себя Ардет.

«Не надо. – ответил на риторический вопрос Парэс.– Я и так пришел на работу в воскресенье. Не мешай мне. Я по-быстрому установлю всё, и пойдем отсюда».

«Расхищение общественного имущества! – по огромному залу эхом раскатился чей-то голос. – Не припомню такой наглости в этом веке! Думаю, стоит это донести до аббатов».

«А, это ты Эт? – повернулся в сторону звука Ардет. – Как ты нас нашел тут?»

«Не особо то, сложная задача. – отозвался Эт. – Во-первых, мне уже отчитались, что уважаемый главный библиотекарь не доволен работой моих курьеров. Ну, а во-вторых, куда еще вы вдвоем могли пойти в воскресный полдень? В бар? Рановато. С женами? Скорее вы их отправите на посиделки с подругами».

«Тебе бы в партийную стражу – заговоры апатридов разоблачать. – съязвил Ардет. – Твои курьеры не смогли найти последнюю клавишу».

«Обидно. – задумчиво ответил Эт, и тут же добавил. – Хотя, мне без разницы. Я вообще вам помогаю просто по дружбе, мне эта затея не особо интересна».

«Ты нам помогаешь, потому что ты с курьеров процент берешь от наших поручений! – откуда-то из пианино раздался голос Парэса – К тому же, признайся, тебе просто нравится раздавать поручения курьерам, которые не связаны с прямым исполнением обязанностей. Ты так свою важность чувствуешь».

«А я и не буду отрицать. – не задумываясь, ответил Эт. – По крайней мере, ту часть, где говорится о естественной любви к власти. Что в этом такого?»

«Или если некоторые, – Эт кивнул на Ардета, – в каждой трактирной пьянке рассуждают о ничтожности и глупости последователей, то это не является проявлением превосходства и власти. А если я, распоряжаюсь своими курьерами в интересах своих друзей, то сразу единоличное властолюбие? Тогда ты Парэс, не меньше моего властолюбив, ты пользуешься моей добротой, отправляя моих курьеров по своим личным целям. И после этого еще имеешь смелость МЕНЯ называть властолюбцем. Ты, как минимум, лицемер!»

«Я властолюбив. – спокойно добавил Эт – Но отличаюсь от вас, лишь тем, что не особо это скрываю».

«Разошелся, – с наигранной серьезностью заметил Парэс, – а я уж думал, что в тишине работать буду».

«Не будешь. – подчеркнул Эт. – Но я не глаза сюда пришел вам открывать. Этим пусть жрецы занимаются. Я новостью посплетничать хочу. Меня сегодня, в выходной день, вызвали к себе аббаты, И один из них говорит мне, мол, Эт, собери своих лучших курьеров и отправь их в несколько секторов за городом, искать склады».

«Ну, то, что ты, очередной раз, подчеркнул, свои тесные связи с аббатами мы поняли. – Ардет сидел на пуфе, облокотившись на пианино. – Но в том, что аббаты тебе дали какое-то непонятное поручение, я, лично, удивительного ничего не вижу. Аббаты всегда дают поручения, суть которых ясна только им. На то они и аббаты – странные и замкнутые».

«А ты умеешь слушать Ардет! – съязвил в ответ Эт. – Если бы аббаты просто послали бы искать какой-нибудь склад, я бы и внимания не придал бы. Но они отправили искать склады, судя по отметкам на картах – на территории апатридов. К тому же, они не сказали, какие именно склады мы должны искать. И что еще более странное, так это то, что они к каждому моему курьеру по стражнику поставили».

«Согласен, странная ситуация. – сдался Ардет. – С одной стороны не удивительно, что стражу приставили, всё же в трущобах апатридов работать будете. Но искать там всеми силами неизвестно что, это действительно странно».

«Во-во, – поддержал Эт, – а самое странное знаете, что? Они разрешили, при необходимости пополнять ряды курьеров недообученной молодежью из Института. А еще, в крайнем случае, можно даже брать добровольцев из других партийцев!»

«Бред какой-то. – вылез из пианино не выдержавший Парэс. – То есть, ты хочешь сказать, что поручение на столько, важное, что можно отойти от определенной тебе должности и стать, хоть и на время, курьером?»

«Именно! – подтвердил Эт. – Но, меня больше почему-то другое беспокоит. Что значит, добирать в случае необходимости? Что может произойти с моими курьерами, что бы у меня возникла потребность в новых рекрутах?»

Эт стоял в центре зала и смотрел сквозь пианино.

«Восстание?» – как бы прочитал его мысли Парэс.

«Ну, а что, было же такое? – как-то неуверенно произнес Эт. – Пару столетий назад, восстание Меретрикес…»

«Господи, Эт! – не выдержал Ардет – Ну ты же образованный человек. Какая Меретрикес? О чем ты говоришь? Может еще спаситель в белой рясе на облаке спустится? Все эти Меретрикес, Браили и иные «чудо» люди, всё придумано, что бы недалекое сознание последователя не засорять сложной информацией. Никаких восстаний никогда не было, с тех самых пор, как человечество отказалось от войн и разделилось, на взаимозаменяемые города. Никакой святой Браиль не придумывал универсального языка – это придумали ученые, что бы как-то убедительно внедрить этот «огрызок» плебеям. Никакая Мульерис не кидалась грудью на стены аббатства и никакие Кайкусы не мстили за нее, взявшись за руки с последователями и апатридами. Это всё сказки для отсталых в развитии жителей внешнего города!»