О нем

Но почему-то у него возникло предположение, что теперь уже до самого конца, больше ничего не произойдет. Ни с больными, ни с персоналом. И, разумеется, ни с ним самим.

Телефон

Тот день… Тот день Ханбей запомнил на всю жизнь, хотя никому о нем не рассказывал. Тогда он проснулся очень поздно. И пробуждение было очень неприятным: голова кружилась, во рту пересохло, а глаза слезились, стоило их только приоткрыть…

"Да что же это такое? – подумал он. – Не мог же я заболеть? Ведь вчера было все в порядке. Вот только… Только…"

Память быстро подсказала ему ответ. Вчера умалишенная (даже мысленно он называл ее именно так) держалась непривычно мягко и дружелюбно. Ему следовало сразу же насторожиться, но он так радовался предстоящим каникулам и присутствию Ойю, что ничего не желал замечать. И вот теперь приходилось расплачиваться за свое нежелание.

Ханбей прикрыл глаза. Неприятные ощущения постепенно проходили. Еще немного и он сможет встать. А потом… Что потом?

Ханбей прислушался. Телевизор уже был включен, на кухне так же что-то готовилось. Да, уж… Сегодня умалишенная проснулась раньше него и скорей всего уже подготовила очередную пакость. Хорошо еще, что Ойю отправилась ночевать к тетке. Иначе ей бы тоже перепало.

Ханбей встал. Первым делом он тщательно проверил свою одежду. Все было на месте и все было в порядке. Месяц назад, когда его угораздило задержаться в ванной дольше чем обычно, умалишенная достала шариковую ручку и расписала ему рубашку. Ханбей до сих пор помнил, как она истошно кричала, что никогда, ничего подобного не делала, а рубашку, конечно же, он испачкал сам – ей назло…

"Интересно, что на этот раз ей в голову прошло?" – подумал он. Ханбей оделся и продолжил свои поиски. Все вещи вроде были на месте… Все? Его взгляд остановился на столике, у окна. Вчера он оставил на нем свой сотовый. А сегодня… Сегодня его там не было. Осталась только подзарядка.

Ханбей поспешно сел. Он по прежнему ощущал слабость и головокружение, однако не смотря на это, мысли у него были ясными. На удивление ясными. Он несколько раз повторил свой номер. Восстановить его будет несложно. Другое дело – сам телефон…

Старая модель, вряд ли она стоит дорого. Во всяком случае Ойю может попросить такую сумму у тети, чтобы потратить ее на каникулах. А пока… Пока ему следовало заняться другим делом.

Ханбей отправился на кухню. Умалишенная уже была там, расставляла по полкам посуду, ту, что они использовали вчера.

– Ты поздно встал, – сказала она и уставилась на него напряженно и выжидающе. Ханбей улыбнулся.

– Я очень устал вчера, – сказал он. Умалишенная прикусила губу. Ее взгляд по прежнему оставался выжидающим, но Ханбей делал вид, что ничего не замечает. Пусть выжидает, сколько угодно, он все равно ничего не скажет ей о пропавшем телефоне. Ничего!

– Ты уже звонил Ойю? – спросила умалишенная.

– Да, – ответил Ханбей. – С ней все в порядке. Кстати, тетя просила, чтобы я к ним заехал.

– Вот как? – Да. Я же ей тоже не чужой.

Умалишенная молчала. Ханбей подошел к столу и взял в руки сахарницу. "Пустая, – отметил он про себя. – Надо же! Успела уже выбросить все, да как быстро!"

– Хочешь кофе? – после недолгого молчания наконец спросила она.

– Нет, спасибо. Я и так очень много его выпил… Вчера.

– Я пойду к себе, – запинаясь проговорила умалишенная.

– Да, мама.

Она вышла. Ханбей еще какое то время оставался на кухне, затем поспешил уйти. Сотовый умалишенной он благоразумно отключил перед уходом, ведь не дозвонившись ему, Ойю вполне могла позвонить ей. И тогда…

Тогда у той снова начался бы припадок: с криками и слезами. А этого, в любом случае, допустить было нельзя. Ведь после истории с рубашкой, все соседи, да что там, все его родственники уверены, что у него не все в порядке с головой. Разве что – Ойю… Но кто будет слушать Ойю?

Тот день он запомнил на всю жизнь, хотя никогда о нем не рассказывал. К тому же… Кому, кроме сестры, он мог о нем рассказать?

Передозировка

Последний рабочий день выдался хмурым и холодным, больше похожим на летний, чем на осенний. Ему нужно было взять с собою зонт, но Адзаи Нагамаса мало обращал внимание на погоду… Да и на окружающих – тоже.

Еще полгода назад он вряд ли бы поверил в такое. Даже больше того, Нагамаса очень сурово осудил бы подобное поведение. Однако так было полгода назад. Не сейчас! А сейчас он смотрел на залитое дождем окно и думал об Оити. О том, что завтра у него будет выходной и они смогут куда-нибудь сходить. Пусть не за город, как ему мечталось, но все же… Все же он проведет время с ней, будет держать ее за руку, будет рассказывать ей что-то смешное и улыбаться в ответ на ее улыбку… Улыбка у Оити была чудесной, ни одна из знакомых ему девушек не могла улыбаться так нежно и так искренне. Скорей бы уж наступил выходной!

Нагамаса оторвал взгляд от окна и перевел его на своего друга. Тот тоже пребывал в задумчивости, однако его задумчивость была вызвана причинами отнюдь не личными. Несколько раз к нему подходила Касуга, хорошенькая девушка из лаборатории криминалистики и все эти несколько раз – безрезультатно. Во всяком случае, глядя на нее, Нагамаса пришел именно к такому выводу. Впрочем, и не он один…

– Когда нибудь ей это надоест, Кенсин, – сказал Нагамаса. – Если у тебя нет свободного времени для нее, то у другого оно найдется.

– О чем это ты? – спросил его друг, с искренним недоумением.

– Я говорю о Касуге, – ответил Нагамаса.

– А что с ней? – с тем же недоумением продолжал расспрашивать Кенсин.

– Я полагаю, она тебе уже сказала.

Уесуги Кенсин прикусил губу. Вид у него по прежнему был отрешенный и Нагамаса почувствовал себе не лучше той же Касуги. А может – и еще хуже: ведь к его огорчению еще примешивалось чувство вины. Все время, пока Кенсин был полностью поглощен расследованием, он сам думал только об Оити… Увы!

– Да, она сказала, – подтвердил Кенсин. – Только вот после этого расследования я ни на что не способен. Так что извини.

– Тебе нужно извиниться перед ней, а не передо мной.

– Я уже извинился, – пожал плечами Кенсин.

Адзаи Нагамаса тоже прикусил губу.

– Ты слишком стараешься, Кенсин, Даже когда стараться не стоит.

– Не стоит?

– Мы с самого начала знали с чем имеем дело. Все факты, все улики…

– Улики по большей части оказались уничтоженными!

– Это вышло случайно, а не преднамерено, – возразил Нагамаса. – К тому же кое-что все же они доказали!

– Да, доказали, – согласился Кенсин и добавил: – Тебя это устраивает, Нагамаса? Я говорю о результате расследования?

Расследование, которое вызвало у него такую не посредственную реакцию, заняло немного времени и оказалось очень простым. Женщина, придя с работы, выпила лишнюю снотворную таблетку и больше не проснулась. Утром труп матери обнаружил сын, подросток четырнадцати лет: он же позвонил в полицию и он же почти полностью уничтожил улики… Испугавшись, парнишка заметался по комнате и опрокинул столик с остатками ужина. Обоим детективам это не понравилось, но если Адзаи Нагамаса не нашел в последнем обстоятельстве ничего подозрительного, то его друг, напротив, насторожился.

– Он мог перевернуть столик намерено, – заметил тогда Кенсин. – И сказать, что у него это вышло случайно.

– Мог бы, – согласился Нагамаса. – Но зачем ему лгать? Вы подозреваете, что он отравил свою собственную мать?

– Чего только не бывает, особенно с подростками. Он часто ссорился с матерью?

Из дальнейших показаний соседей выяснилось, что ссоры между погибшей и ее сыном происходили каждый день. В основном из-за плохой учебы. По общему мнению, парнишка был слишком ленивым и глупым, дома и в школе его не любили. Может именно по этой причине, он предпочитал общаться со своей младшей сестрой, чем с ровесниками. В то трагическое утро, его сестры, кстати, дома не оказалось, она ночевала у тети: старшей сестры ее отца.