Сегодня бабушка не собирает пазл. Вместо этого она, глубоко задумавшись, смотрит на сады за окном. Интересно, о чем она думает?
– Боже, – шепчет мама, прижимая руку к горлу. – Она так похудела и постарела с тех пор, как я видела ее в последний раз… – Ее голос срывается.
Я заставляю свои нервы уняться и смотрю на часы. Уже десять. Полиция сказала, что они прибудут около десяти тридцати.
Джой, директор дома престарелых, худая строгая женщина лет пятидесяти, подходит к нам – мы все еще стоим в дверях комнаты.
– У Роуз хороший день, – сообщает она. Она улыбается, но эта улыбка не отражается в ее глазах, смотрящих из-за очков в роговой оправе. У нее всегда такой вид, как будто она ждет неприятностей. – Я дам вам знать, когда приедет полиция. Не хочу, чтобы они приходили сюда и отвлекали других обитателей нашего дома.
Мама кивает, благодарит Джой, и мы идем к бабушке. Рядом с ней стоит двухместный плетеный диванчик, и мы вместе опускаемся на него.
Бабушка не поднимает глаз, когда мы садимся рядом с ней, – продолжает смотреть вдаль. Сегодня она надела свои вставные зубы. Я так привыкла видеть ее без них, что сразу замечаю, как они меняют форму ее лица, подчеркивая линию челюсти и делая ее взгляд более суровым.
– Привет, ба, – начинаю я, подавшись в ее сторону. Я сижу ближе к ней.
Мама перегибается через меня и протягивает руку, чтобы взять бабушкину ладонь.
– Рада тебя видеть, мама. Ты хорошо выглядишь.
Но бабушка поворачивается и хмуро смотрит на маму. Ее взгляд пуст.
– Кто ты?
Мое сердце замирает.
– Я Лорна. Твоя дочь.
Мамин голос дрожит. На лице бабушки отражается мимолетная паника.
– У меня нет дочери.
Мои глаза наполняются слезами при виде сокрушенного выражения на мамином лице, и я быстро моргаю, чтобы не дать им пролиться. Слезами тут не поможешь. Мама быстро приходит в себя.
– Конечно, есть. И внучка тоже.
Но она убирает свою руку от бабушкиной.
Бабушка поворачивается ко мне, в ее глазах вспыхивает искорка узнавания.
– Саффи!
Я улыбаюсь, стараясь не смотреть на маму.
– Привет, бабушка.
– Как поживает твой прекрасный мужчина?
– С ним все в порядке.
– Надеюсь, ты хорошо кормишь его.
Я смеюсь. Мама откидывается на спинку дивана, совершенно подавленная.
– Сегодня не четверг. Обычно ты приходишь ко мне в четверг.
Иногда меня потрясает то, какие мелочи помнит бабушка. А иногда мне кажется, что кто-то пробрался в дом престарелых поздно ночью и стер ей память. Это выглядит еще более жестоко сейчас, когда она не может вспомнить маму, но так разумно говорит о других вещах.
– Сегодня понедельник, ты права. Но сегодня приезжает полиция. Помнишь, на прошлой неделе я рассказывала тебе о трупах в саду?
Бабушка напрягается, а мама выжидательно подается вперед.
– Зачем я понадобилась полиции?
– Они просто хотят задать тебе несколько вопросов, вот и все, потому что ты раньше жила в этом доме.
Она нервно щурится.
– Просто постарайся ответить на них как можно яснее. Ты… в прошлый раз ты упоминала о Шейле. И о Викторе.
– Шейла. Злая маленькая девочка.
Кто эта Шейла, о которой она постоянно упоминает? Как бы я ни хотела узнать больше, мне нужно заставить ее сосредоточиться на конкретной теме.
– Ты можешь вспомнить свою жизнь в коттедже, бабушка?
Бабушка выпрямляется.
– Конечно, могу. Я же не безмозглая идиотка.
Я ошеломлена. Бабушка никогда раньше так со мной не разговаривала, и я никогда не слышала, чтобы она ругалась.
– Я знаю, что ты не идиотка, – тихо говорю я.
Мама вклинивается в нашу беседу:
– Я думаю, нам следует оставить допросы полиции, Саффи.
– Я не собираюсь никого допрашивать, – отвечаю я, бросая на маму сердитый взгляд. Хотя знаю, что допрашиваю. Но мама не понимает, как вести себя с бабушкой. А я понимаю. Мы втроем погружаемся в молчание. Я знаю: мама молча размышляет о том, что бабушка забыла, кто она такая. И я понимаю, как это обидно, но иногда бабушка забывает даже меня. Мама нечасто навещала бабушку с тех пор, как ее поместили в дом престарелых. Я должна была предупредить ее, что так бывает.
– Джин ударила ее, – внезапно произносит бабушка, нарушая тишину.
Я наклоняюсь к ней.
– Кто такая Джин?
– Джин ударила ее. Джин ударила ее по голове, и она упала на землю.
Я задерживаю дыхание, не желая прерывать поток ее сознания. Я чувствую напряжение, исходящее от мамы.