Пара из дома номер 9

– Нет. Мы хотим, чтобы это был сюрприз.

– Ты хочешь, – добродушно поправляет Том. – Я не против узнать.

– Я просто думаю, что это будет приятный сюрприз.

– Но если мы узнаем, то поймем, в какой цвет покрасить детскую!

Саффи закатывает глаза.

– Какой ты у меня практичный! – говорит она с нежностью. – Мы можем покрасить ее в бледно-серый цвет.

Лорна старается удержаться от гримасы. Что за цвет для детской – серый? Разве это цвет?

Саффи тянется через стол, берет руку Тома и сжимает ее. Дочь Лорны больше похожа на своего отца в выражении чувств, но любовь, которую она испытывает к этому мужчине, буквально светится в ее глазах. Это еще больше подчеркивает, чего Лорне не хватает в отношениях с Альберто. И вообще с любым из мужчин в ее прошлом, кроме, может быть, Юэна. Но они были так молоды…

Саффи откладывает нож и вилку, взгляд ее затуманивается.

– Я все время думаю о бабушке. Она должна была бы находиться здесь, с нами.

– Я знаю, дорогая, – мягко говорит Лорна.

На глаза Саффи наворачиваются слезы.

– Как ты думаешь, ей хорошо там, в «Элм-Брук»? Я беспокоюсь, что бабушка несчастна и не понимает, почему она там. Что у нее бывают моменты, когда ей страшно. Как ты думаешь, мы могли бы привезти ее сюда, к нам в гости?

– Это может сбить ее с толку. А там о ней хорошо заботятся. Это хороший дом престарелых, я все разузнала.

У Саффи глаза всегда были на мокром месте, как говорила Лорна. Она была невероятно чувствительным ребенком. Однажды во время отдыха в Португалии, когда ей было девять лет, Саффи разрыдалась в ресторане, увидев в аквариуме омаров, которых должны были вскоре сварить на кухне. Ей понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя. Она часами переживала из-за бездомного человека на улице или бродячей собаки.

– Но… это ведь не ее дом, правда?

– То, что ты живешь здесь, наверное, напоминает тебе о ней?

Саффи кривится, сдерживая слезы.

– Напоминает. И я скучаю по ней.

– Я тоже. – Лорна осознает, что это правда. Когда родилась Саффи, Роуз сразу полюбила свою единственную внучку, и они всегда были очень близки. Лорне было приятно, что они так тепло относятся друг к другу, и она старалась – действительно старалась – не быть третьей лишней, когда они были вместе. Они были так похожи между собой – она это видела. Но различия стали причиной отчуждения между Лорной и ее матерью, и она поклялась, что никогда не позволит, чтобы подобное случилось с ней и Саффи.

– Почему бы тебе не показать мне, где будет детская комната? – предлагает Лорна, надеясь подбодрить дочь.

Лицо Саффи светлеет, и она ведет Лорну в коридор и вверх по лестнице.

– Мы собираемся купить ковровую дорожку на ступени, но не можем определиться с выбором материала. Может быть, шерстяную… – Саффи пожимает плечами. – Или что-то в этом роде.

На верхней площадке они сворачивают в маленькую спальню. Размер ее примерно восемь на девять футов, не больше, по левую сторону расположен камин; Лорна понимает, что для детской комната идеально подходит. Сейчас она пуста, если не считать нескольких коробок, сложенных в углу. Ковровое покрытие снято, открыв некрашеные половицы, а обои выцвели. Но, как только Лорна заходит в комнату, ее охватывает чувство дежавю, настолько острое, что приходится опереться на подоконник.

– Что случилось? – спрашивает Саффи с тревогой в голосе. – С тобой все в порядке?

– Да. Просто… – Лорна поворачивается к окну, выходящему на задний двор. Отсюда она может видеть фиолетовое дерево. Оно было фиолетовым только весной, а потом листья становились зелеными и опадали на зиму, устилая лужайку. Лорна поворачивается и протягивает руку, чтобы коснуться обоев. Она помнит. Помнит, как лежала в постели в этой самой комнате и пыталась угадать очертания лиц в бутонах роз на обоях.

Лорна поворачивается к дочери.

– Кажется, это была моя детская.

9

Тео

Могила выглядит голой. Желтые розы, которые Тео принес сюда на прошлой неделе, уже побурели и высохли. Жаркая погода, должно быть, ускорила их увядание.

– Значит, твой отец больше не приходит сюда? – спрашивает стоящая рядом Джен, озвучивая мысли Тео.

– Ты удивлена? – произносит он, стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно.

В ответ его жена поднимает ухоженные брови. Она слегка сжимает его руку, но ничего не говорит. Тео знает, что она не любит его отца – да и с чего бы ей любить его после того, как он отнесся к ней? – но никогда не говорит о нем плохо. Жена протягивает Тео букет ярких цветов, которые они купили по дороге сюда.

– Я оставлю тебя ненадолго.

– Ты не обязана уходить.

– Я знаю, что ты любишь с ней разговаривать.

Он улыбается ей.

– Ты считаешь это странным.

Тео сказал Джен об этом однажды, в самом начале их отношений, а потом сразу же пожалел об этом. Он не хотел, чтобы она считала его плаксивым маменькиным сынком.

– Конечно, это не странно. Я просто жалею, что у меня не было возможности познакомиться с ней.

– Ты бы ей понравилась.

И это чистая правда. Джен нравится всем. Она мгновенно располагает к себе людей своей энергией и душевной теплотой. Ее нельзя не полюбить.

Жена тянется к Тео и целует его, для чего ей приходится встать на цыпочки.

– Я буду неподалеку, почитаю надписи на старых могилах.

– А вот это как раз странно… – смеется Тео.

– Да ну тебя! Это интересно! – Джен улыбается ему через плечо и идет к старому потрескавшемуся надгробию, увенчанному высокой фигурой ангела.

Тео смотрит ей вслед. На Джен длинная летняя юбка и облегающая футболка. Ее плечи расправлены, узел землянично-белокурых волос на макушке подрагивает, когда она уверенной размашистой походкой направляется в сторону старой части кладбища.

Затем Тео поворачивается обратно к могиле своей матери.

– Она старается держаться, мама, – говорит он. – Она все еще не забеременела, и я знаю, что она волнуется. Мы пытались почти год.