Прелесть

– Что такое громовое яйцо? – спросил я.

Но он не ответил. Сидя на корточках, он разглядывал нижнюю часть глыбы.

– Марсден, сколько вы за него просите?

– Назовите сумму сами, – ответил я. – Понятия не имею, сколько он может стоить.

– Даю тысячу за такой, какой он есть.

– Не согласен, – сказал я. Не скажу, что этого было мало, но в принципе глупо соглашаться с первой же названной суммой.

– Не будь он пустой, – заметил Барр, – он стоил бы гораздо больше.

– Вы не можете точно знать, что он пустой.

– Вы же сами слышали, как он звучал.

– А может, он так и должен звучать.

Барр потряс головой.

– Здесь все неправильно, – пожаловался он. – Ленточные агаты не бывают такими большими. Ни один агат не бывает пустым. И вы даже не знаете, откуда он взялся.

Я не ответил ему. Незачем было.

– Посмотрите, – сказал он немного погодя, – в нем дыра. Здесь, возле дна.

Я согнулся и посмотрел туда, куда указывал его палец. Там была круглая аккуратная дырка не более полудюйма диаметром. И не просто пробитая, а с четкими краями, словно ее высверлили.

Барр пошарил вокруг, нашел прочную травинку и очистил ее от листьев. Она вошла в дыру фута на два.

Барр отклонился назад и замер, глядя на валун.

– Он пустой, это уж точно, – сказал он.

Я не обращал на него особого внимания, потому что меня понемногу начал прошибать пот еще от одной сумасшедшей мысли: «Эта дыра как раз такого диаметра, что через нее может пролезть один из тех жуков».

– Вот что я вам скажу, – произнес Барр. – Даю две тысячи и забираю прямо сейчас.

Я затряс головой, чтобы отделаться от того странного состояния, в котором связал воедино жуков и глыбу – ведь в глыбе была просверлена дыра по размерам жука. Я вспомнил, что почти так же связал воедино жуков и холодильник – хотя каждому должно быть очевидно, что жуки не могут иметь никакого отношения к холодильнику. Да и к глыбе.

Это не обычные жуки – ну, может, не совсем обычные, но все же жуки. Они задали задачку Добби, но сам же Добби первый скажет, что существует много неклассифицированных насекомых. Некоторые виды внезапно появляются неизвестно откуда и начинают процветать благодаря какому-то капризу экологии после многих лет тайного существования.

– Так вы говорите, что не возьмете две тысячи? – удивленно спросил Барр.

– Что? – спросил я, вернувшись на землю.

– Я только что предложил вам две тысячи за эту глыбу.

Я посмотрел на него долго и пристально. Он не был похож на человека, способного выбросить две тысячи ради хобби. Скорее всего, он сразу углядел сто?ящую вещь и хочет приобрести ее за бесценок. Ему хочется захапать эту глыбу раньше, чем я узнаю ее истинную стоимость.

– Мне хотелось бы подумать, – осторожно произнес я. – Если я соглашусь на ваше предложение, то как смогу с вами связаться?

Он грубовато мне объяснил и сразу попрощался. Его раздражало, что я не взял его две тысячи. Он протопал вокруг гаража. Немного позже я услышал, как он завел свою машину и уехал.

Я сидел на корточках и гадал, стоит ли соглашаться на две тысячи. Это большие деньги, и они мне пригодились бы. Но слишком уж он разволновался и слишком жадно на нее смотрел.

Зато в одном я теперь был уверен. Я не должен оставлять глыбу в саду. Она слишком ценная вещь, чтобы бросать ее без присмотра. Каким-нибудь способом мне надо перетащить ее в гараж, где можно ее запереть. У Джорджа Монтгомери есть блок и тачка. Может, я смогу их одолжить и передвинуть глыбу.

Я направился к дому, чтобы сообщить Элен хорошие новости, хотя и был уверен, что она прочтет мне целую лекцию о том, чтобы я не продавал камень за две тысячи.

Она встретила меня у двери кухни, обняла за шею и поцеловала.

– Рэндолл, – проворковала она, – это просто чудесно.

– Согласен, – ответил я, недоумевая, как она смогла обо всем узнать.

– Ты только посмотри на них! – воскликнула она. – Жуки чистят дом!

– Что они делают?! – рявкнул я.

– Пойди и посмотри, – настаивала она. – Видел ли ты когда-нибудь такое? Все просто сверкает!

Я поплелся за ней и, остановившись на пороге комнаты, с удивлением, граничащим с ужасом, уставился на происходящее.

Они работали целыми батальонами и очень целеустремленно. Одна группа обрабатывала спинку кресла, взбираясь по ней вверх четырьмя рядами. Зрелище было потрясающее: верхняя часть спинки была пыльной и тусклой, а нижняя – как новенькая.

Другая компания очищала от пыли стол, еще одна трудилась в углу над плинтусом, а небольшая армия наводила блеск на телевизор.

– Они вычистили весь ковер! – взвизгнула от восторга Элен. – В этом углу уже нет ни пылинки, а некоторые уже забрались в камин. Нору я не могла заставить даже притронуться к камину. А теперь мне не нужна Нора. Рэндолл, ты понимаешь, что эти жуки будут экономить нам двадцать долларов в неделю, которые мы платили Hope? Ты не будешь против, если я стану брать себе эти двадцать долларов? Мне так много нужно всего купить. У меня уже тысячу лет не было нового платья, мне нужна еще одна шляпка. А на днях я видела такие прелестные туфельки…

– Но жуки! – рявкнул я. – Ты же боишься жуков. Ты их терпеть не можешь. И к тому же жуки не чистят ковров. Они их жрут.

– Эти жуки хорошенькие, – запротестовала Элен. – И я их не боюсь. Это совсем не то, что муравьи или пауки. От них мурашки по спине не поползут. Они такие чистенькие, такие опрятные. Просто прелесть. Мне так нравится смотреть, как они работают. Собираются в такие симпатичные кучки и работают. Совсем как пылесос. Там, где они проползут, и пыль и грязь пропадают.

Я стоял, смотрел, как они усердно трудятся, и чувствовал, как по моей спине сверху вниз проводят ледяным пальцем. Потому что теперь я знал – не важно, насколько это противоречит здравому смыслу: все, что я думал о холодильнике и глыбе, не было и наполовину так глупо, как могло показаться.

– Я пойду позвоню Эми, – сказала Элен, направляясь на кухню. – Разве можно скрывать такое необыкновенное событие? Быть может, мы и ей дадим несколько жуков? Как ты считаешь, Рэндолл? Немного для начала, чтобы они потом у нее развелись.

– Эй, подожди-ка, – окликнул я ее. – Это не жуки.

– А мне все равно, кто они такие, – небрежно отозвалась Элен, набирая номер Эми, – если они умеют чистить дом.

– Но, Элен, если ты меня выслушаешь…

– Ш-ш-ш, – игриво произнесла она, – как я смогу разговаривать с Эми, если ты… О, алло! Эми, это ты?..

Я понял, что все мои увещевания безнадежны, признал свое полное поражение и ушел.