Записки колдуна

– Получилось,– сказала она,– теперь я смогу воспользоваться КОТом, чтобы развязать твою веревку, не шевелись.

– Действуй.– Ответил я и расслабил руки.

Я заметил неяркую вспышку света и через секунду был уже свободен. Приятные ощущения от того, что кровь снова могла бежать по своим подкожным дорожкам сменились болезненным покалыванием. Я пошевелил ногами и руками, но левое плечо отозвалось резкой болью, от неожиданности, даже, в глазах потемнело. Я применил заклинание лечения, прикоснувшись к плечу.

Свобода, понятие интересное. Вот мы еще несколько минут назад не были способны пошевелиться, а теперь уже могли свободно двигаться. Стали ли мы свободнее? «Определенно, да»: ответил бы какой-нибудь заключенный в тюрьме. Свобода тоже относительна, вот и сейчас – мы не обездвижены, а не на воле. Надо разобраться с нашими конвоирами для еще большего расширения радиуса нашей свободы. Тот эльф, который должен был нас охранять, уснул, облокотившись на копье, на вид он был очень молод, можно сказать, даже юн, его синяя кожа лица с погасшими глазами была идеально ровная, без признаков старости и даже шрамов. Неожиданно слева показалось движение, я повернул голову и встретился взглядом с одним из двух магов. Он был одет в красное платье с капюшоном, откинутым назад и расшитым серебряными нитями, у второго было одеяние темно-синего цвета, а нити переливались изумрудным блеском. Их руки были пустые – факт, который очень порадовал меня: их посохи могли стать серьезной проблемой с их способностью поглощать мою магию. Наше общее удивление перешло в негодование и, с их стороны, в злость. Это длилось не более двух секунд, во время которых я уже произносил заклинание и кидал шар в того мага, на которого смотрел. Краем глаза я увидел, что Маэль делает то же самое. Мой шар ударил цель в бедро, от чего маг вскрикнул от боли. От его крика все остальные отдыхающие стражники проснулись. Шар Маэль угодил в другого мага, и тот упал, похоже, замертво, я обернулся, чтобы не пропустить нападения со стороны нашего надсмотрщика, который должен был проснуться при первых звуках борьбы. И не прогадал: он был уже на расстоянии удара от Маэль и замахивался копьем, целясь прямо в грудь. На чтение и бросок огненного шара не было времени.

– Берегись!– Вскрикнул я и кинулся на юнца. Маэль обернулась в недоумении, но этого было недостаточно для предотвращения удара. Недоумение застыло в глазах у эльфийки. Я успел вовремя накинуться на копье нападавшего и отвел его в сторону. Сильным ударом в висок вывел горе-караульщика из строя. Маэль принялась создавать шары КОТ и поражать ими нападавших стражников, чтобы не дать им добраться на расстояние копья. Стражники падали, не подавая признаков жизни.

– Ты их убила?– Спросил я свою спутницу.

– Да,– ответила она.

– Хорошо, значит у нас три мертвых королевских стражника, один мертвый маг, один полуживой маг и юноша без сознания,– подытожил я. Схватка была окончена в нашу пользу. На плечо что-то надавило неожиданно тяжелое. Я повернулся, чтобы узнать что это. Маэль облокотилась на меня, согнувшись пополам и держась за живот. Кровь текла у нее между пальцев. Ее ноги подкосились, и она рухнула на колени. Я подхватил ее, чтобы удержать, но она выскользнула, ценой огромных усилий я сумел не дать ей упасть, аккуратно положив на землю. Маэль прерывисто дышала, я прочитал заклинание на лечение и прикоснулся к ее животу. Лечение не сработало. Я попытался снова. Ничего. Снова и снова, но все было в пустую. Вспышка яркого зеленого света из под моих ладоней освещала кровь эльфийки, но в ее теле по-прежнему оставалась рана. Желтые светлячки ее глаз тускнели вместе с сознанием у меня на руках, жизнь ее покидала.

Кто-то ударил мне в висок, и мое тело кубарем покатилось по земле, но что-то не давало мне потерять сознание. Я продолжал катиться и катиться, пока не закрыл глаза, потому что от вида крутящейся планеты начинало подташнивать. Через пару минут мне это надоело, и я открыл глаза, земля продолжала вращаться, а я перекатывался: с одного бока на другой, потом на живот, спину, на бок и так далее и так далее, бесчисленное число раз. Я резко остановился, а перед моими глазами расплывалось ангельское личико Маэль, обхватывающая своими ручками мое лицо. Она была так близко к моим глазам, что я сумел поймать ее в фокус. Тогда я разглядел, что она двигает губами, словно в замедлении, но постепенно ускоряясь. Гул доходил до моих ушей. «Сопротивляйся, Эрик, давай, пожалуйста, мы должны уходить»– доносилось откуда-то издалека. Это Маэль пыталась вразумить меня, но я не слушал ее, соглашался, что надо проснуться, но не делал этого. Почему? Зачем мне просыпаться, ведь во сне лучше. Наконец, она влепила мне пощечину, от которой моя щека мгновенно загорелась. Этот жест взбодрил, и я пришел в себя: голос Маэль теперь звучал прямо у меня над ухом, а я смог проговорить единственный вопрос, который крутился последние дни моей жизни: «Что случилось?».

Глава 7

Мы находились по-прежнему в лесу около полноводной реки, вдоль которой шли ранее, видимо нас далеко не унесли от места, где схватили, устроив привал. Рядом также текла река, и пролетали удивительные насекомые. Иногда из воды выпрыгивала рыба и ловила насекомых прямо в полете. Я впервые разглядел прелесть окружающей природы здесь: эти разноцветные цветы причудливых форм, растущие прямо вдоль берега, около самой воды, прозрачную воду реки, так что видно дно до противоположного берега с проплывающими рыбами.

Маэль, молча, шла впереди, ей нужно было обдумать мои слова, как она сказала, все это имело несравненно большее значение, чем мне казалось. Вот только мне ничего не казалось, я просто рад, что мы остались живы и на свободе, получили урок малой кровью. За нами ведется погоня, и они настроены более, чем серьезно.

– Маэль, поговори со мной, пожалуйста. Ты молчишь уже не первый час, объясни мне, наконец, что произошло?

– Эрик, ты сам до сих пор ничего не понял?

– Я лишь понял, что ты не умерла на моих руках.

– Этого не достаточно.

И так она последние часы сводит на «нет» все мои попытки с ней заговорить. По какой-то, ей одной знакомой, причине, Маэль не заговаривает о случившемся. Но что, собственно, случилось?

Я думал, что потерял Маэль, но она оказалась жива и перевела в сознание меня, когда я отключился после удара в висок, но дальше… Для меня все еще остается загадкой, как она расправилась со стражником, который ударил меня, потеряв столько крови. Я понял лишь, что чехарда неба с землей происходила в моем воображении, что я закрыл глаза не на пару мгновений, как показалось, а на неприлично долгие минуты, за которые и произошли события, так странно влияющие на мою спутницу.

– Маэль, если ты злишься, что я не сумел тебя спасти и защитить, то прошу… пожалуйста, прости меня, я не знаю, почему не сработало мое заклинание. Я старался, ты же видела.

– Нет. Не видела, но я верю.

– Тогда что ты еще хочешь?

– Подумать.

– А мне что делать?

– Тоже подумай.

Вот опять. Снова лихо выкрутилась из диалога, чтобы не отвечать на мои вопросы и догадки. Мне больше нечего обдумать, я сделал все выводы, которые мог сделать из имеющейся части головоломки: Маэль ранена, меня сбили с ног ударом по голове, Маэль выкарабкалась и расправилась с негодяем, спасла меня. Во-первых, мое последнее заклинание могло сработать как надо, тогда ее выздоровление очевидно, во-вторых, она могла припасти козырного туза в рукаве, предвидев свою гибель, в-третьих, какое-то третье лицо вмешалось в ту сцену и расставило фигуры так, чтобы получилась выигрышная комбинация.

Стоп! Меня ударили по голове, но ни сейчас, ни тогда я не чувствовал боли. Голова абсолютно здорова, но почему? Что случилось? А был ли удар? Вот и еще одна часть головоломки начала распадаться на глазах. И к каким выводам это привело? Меня вывели из партии магией. Что это поменяло? Каждый новый ответ порождает еще один вопрос, и все это через «если», логическая цепочка, в основании которой карточный домик Вот что это поменяло! А что, если ранение Маэль было магическим. Не само ранение, конечно, а то, что я увидел ее ранение. На меня могли воздействовать магией иллюзии, как это сделала сама эльфийка при нашем знакомстве. Если она наколдовала веревку, может быть, возможно наколдовать целую эльфийку, истекающую кровью.

– Ты не была ранена?

– Решил воспользоваться моим советом?

– Это была иллюзия.

– Не иллюзия.

– Тогда что же?

– Иллюзия существует вне тебя. Ее могут увидеть многие, твое же видение было личным. Очень личным. Тебе воздействовали на сознание и вызвали галлюцинации, в которых ты увидел то, что увидел.

– То есть, по сути, это я попал под вражеский удар? И они заставили меня выйти из строя, показав твою гибель.

– Я видела, чем в тебя попали. Не они контролировали тебя, а ты сам создал всю галлюцинацию от начала и до конца.

– Какая разница?

– Разница в том, что теперь они знают твои уязвимости, ведь в этот момент ты транслировал свои мысли бросившему в тебя магический снаряд эльфу. Твоя уязвимость – это я.

– Разумеется, ведь я не хочу твоей смерти.

– Почему бы тебе ни пришло видение про родителей, братьев или сестер, страх гибели детей или разорение города?

– Может, потому что я никого из них не помню?

– Да прости, просто эта магия забирается очень глубоко в голову, неужели и там нет ничего?

– Я задаю себе тот же вопрос.

– А твое имя?

– Я его вспомнил, когда с ларком разговаривал.

– Вот видишь, должен же ты был еще что-нибудь вспомнить.

– Как видно, нет. Больше ни одного имени, события, человека. Лишь понятия и абстрактные вещи.

– Так не бывает. Не мог же ты все начисто забыть, а если это заклинание не вызвало ничего другого, то ты забыл все именно начисто.

– А, может быть, только может быть, его действие адаптировалось под ситуацию? Я бы точно не понял присутствие своей матери на том поле боя, и тем более разрушения своего города там, где секунду назад были деревья. Или я бы не узнал ни того ни другого, и в чем был бы смысл? Единственная возможность воздействовать на меня при тех обстоятельствах была твоя гибель. Более того, моя беспомощность перед твоей гибелью, понимаешь? Больше всего я чувствовал себя виноватым из-за своей беспомощности.

Маэль задумалась, снова погрузившись в молчание, которое прежде просто тяготило меня, а теперь окунуло головой в неизвестность: что она ответит, когда прервет его? К чему вообще эти ее загадки? Впрочем, не так уж это и важно, уж точно мне хватает своих проблем.

– Ладно, Эрик. У тебя теперь остается одна надежда: заклинание сработало так, как ты предположил, а иначе твоя потеря памяти необратима.

– Но это означало бы, что и язык и имя и все вообще я должен был забыть.