Метаморфозы вампиров-2

Ближе к верхотуре, где-то в пяти тысячах футов над долиной, опять вырвались под солнце. Приятной неожиданностью было окунуться в жар синеватого света, чуть покалывающего занемевшую кожу. По обе стороны горизонт властно урезали зубастые пики, хотя, снижаясь, крутые стены полого сходили в долину. С такой высоты река внизу смотрелась серебристой ниточкой – видно, циклопический этот каньон вытачивался в породе сотни тысячелетий, и река изначально находилась на уровне их теперешнего полета.

Почти уже поднявшись к вершине откоса, усаженной черными остробокими валунами, Крайски снизил скорость. Не добрав полусотни футов (гребень снизу смотрелся зазубренным ножом), остановился и вовсе, а затем тронулся вдоль, держась футах в десяти от стены. Карлсена начало разбирать неуемное любопытство, что же там наверху, однако чутье подсказывало: лучше на это не поддаваться.

Пройдя примерно милю, они добрались до места, где в породе открывалась трещина, рассекающая стену с верхотуры до самой низины, словно от удара невиданного молота. Почти незаметная на расстоянии, сверху она разверзалась десятифутовой брешью, уходящей, казалось, в самую сердцевину горы. По ней Крайски проделал путь наверх, вместо ступеней используя клинья породы, засевшие в трещине. Облюбовав один из них под лежак, он осторожно выглянул сверху, после чего поманил Карлсена.

– Вон, что зовется у нас нодрукиром.

Карлсен взгромоздился на плиту у закраины бреши и выглянул в долину. Покачал головой: никакого червя и в помине нет. Лишь сизая от синего света порода, круто уходящая в голую низину, а посередине не то белая река, не то наледь, издали и не разберешь.

– Где?

– Голову пригни, – сердито зашипел Крайски. Карлсен, силясь побольше рассмотреть высунул и голову и плечи.

– Не видно все равно, – сказал, нагнувшись, Карлсен.

– Ты смотри внимательно, только не высовывайся. Ничего такого не замечаешь?

Поизучав долину с минуту, Карлсен сообщил:

– Ледник там какой-то странный. С низины до половины склона, по обе стороны.

– Оно и есть, – кивнул Крайски. – Нодрукир, можно перевести как «зоолит». Иными словами, форма жизни – нечто среднее между живым существом и минералом.

– Но как…

– Смотри.

Он указал на север. Щурясь на солнце, Карлсен заметил в небе стаю крупных птиц. С приближением стали слышны их резкие крики, напоминающие лягушачье кваканье. Они летели на юго-запад, направляясь в сторону от долины. Но еще в двух милях стая сменила направление и взяла прямо на расселину. На более близком расстоянии Карлсен разглядел, что это не птицы, а скорее огромные летучие мыши с размахом крыла футов двадцать с лишним, нескладно хлопающие крылья выдавали вместе с тем недюжинную сноровистость.

И тут дошло, что заставило их сменить направление. Он и сам почувствовал некую тягу, словно тело превратилось в металл и норовило прильнуть к плите. Ощущение не лишенное приятности: легкий трепет, от которого по коже волнами расходится тепло.

Птицы опасности явно не чуяли: странные крики, вблизи напоминающие скорее отрывистое рявканье, служили тому, чтобы стае держаться скопом. Вытянутые за туловищем лапы поражали своей длиной, а когти такие, что уцепят барана.

И вот, когда стая затмила небо, подул сильный ветер. Одновременно увеличилась магнитная сила, притиснув к камню так, что мышцы занемели. Ветер постепенно перерос в бурю, разметавшую птиц, словно осеннюю листву. Горы огласил заполошный клекот – сигнал тревоги.

В этот момент произошло нечто неожиданное. Гогот становился все пронзительнее и назойливей, а разметанная было стая снова сбивалась в кучу. Совершенно неожиданно сумятица утихла и стая, сменив направление, взмыла единым согласованным порывом. Даже те из птиц, что потеряли ориентир, перестали пикировать в низину и быстро набирали высоту. С минуту Карлсен четко сознавал, что между совокупной волей стаи и силой, влекущей вниз, идет некая борьба: кто кого. Несколько секунд, и стая, заложив вираж на запад, скрылась за зазубренной кромкой откоса по ту сторону долины.

Посмотрев вниз, Карлсен увидел, что несколько птиц вырваться не смогли – они отчаянно бились, продолжая между тем снижаться. Все дальше и слабее слышалось испуганное квохтанье. Через несколько минут все было кончено: они недвижно лежали, черными мотыльками распластавшись на наледи.

– Они мертвы? – спросил Карлсен.

– Нет, что ты. Жизнь из них убудет через несколько часов.

Крайски начал выбираться, страхуя спуск руками. Карлсен попытался направиться следом, и тут с беспокойством заметил, что соскальзывает вбок. Плита, к которой он прижимался, имела покатость, вначале как бы и не существенную: удавалось упираться носками в трещину. Теперь этого не хватало: ветер гнал верхнюю половину тела к краю плиты. А уж там зоолит через брешь вытянет в смежную долину.

– Крайски!

Крайски, подняв голову, раздраженно фыркнул. Упираясь коленями в скалу, двинулся обратно.

– Быстрее, держаться нет сил, – поторопил Крайски, стараясь голосом не выдать страха.

Крайски будто не слышал – осмотрительно полз. Резкий порыв ожившего вдруг ветра безошибочно предназначался для Карлсена. Левой рукой он судорожно искал за что-нибудь ухватиться, но закраина плиты была округлой, и пальцы соскальзывали. Он что было силы притиснулся к гладкой поверхности, пытаясь обхватить ее руками, носки вогнав поглубже в трещину. Между тем корпус дюйм за дюймом смещался вправо, выворачивая обе лодыжки. Мышцы левой руки жгло от напряжения: удержаться!

Почувствовав у себя на щиколотке хватку Крайски, он забеспокоился, что сейчас его потащит вперед ногами. А от этого держаться за камень еще трудней, и потянет дальше в сторону.

– Да нет, не так…

– Заткнись давай, и ноги вынь.

Карлсен послушался, и его тут же буквально опрокинуло. Плита внизу мгновенно сдвинулась. Отпустись сейчас Крайски, и он вылетит как пробка из бутылки. Но Крайски прочно держал обеими руками с такой силой, что не ровен час кости хрустнут. В считанные секунды его стянуло с шаткой плиты и прижало к стене утеса, где появилась возможность зацепиться пальцами за шероховатую поверхность. Ветер усилился, но тем самым лишь сильнее прижимал Карлсена к утесу. От облегчения он закрыл глаза и припал щекой к скале будто к подушке. На секунду, показалось даже, задремал.

Тычок снизу дал понять, что ветер прекратился, и пора двигаться. Он оттолкнулся от стены и начал спускаться.

– Спасибо, – сказал он вниз.

Крайски не ответил.

Десятью футами ниже сила, прижимавшая к скале, также исчезла, отчего тело сделалось легким как воздушный шар. Тепло солнца показалось вдруг волшебным даром.

– Может, отдохнем чуть-чуть? – спросил он у Крайски.

– Нет. Отдыхать в этом краю опасно.

С этими словами Крайски, повернувшись, легко толкнулся в воздух. Карлсен устало взлетел следом. Что угодно б сейчас отдал, лишь бы поспать на солнышке.

Вскоре стало ясно, что Крайски держит курс на самый высокий из пиков, уходящий вершиной в серую кору облаков. Но еще задолго до того он отклонился к вершине поменьше, петушиной шпорой выпирающей из склона, и приземлился на ее заснеженную поверхность.

– Вот здесь безопасно. Никаких тебе зоолитов, – сказал он, дождавшись, когда Карлсен опустится рядом.

Карлсен посмотрел вниз, в долину, чьи похожие на седло склоны покрывала трава, манящая, словно теплая постель.

– Куда нам?

Крайски указал на равнину, едва различимую с такой высоты. Под голубым солнцем она отливала серебром.

– Вон она, земля Хешмар. Видишь вон тот вырост, напоминает дерево? – (Карлсен покачал головой: свет слепил глаза). – Там внизу Хешмар-Фудо, город женщин.

– Сколько до него?

– Недолго. Только подходить надо осторожно, долина за долиной.

– А напрямую пролететь нельзя?

– Лети, если хочешь. Зоолиты тебя быстро проводят куда надо.

Миль сто до серебристой равнины, никак не меньше. Карлсен вздохнул.

– В таком случае мне надо отдохнуть. Сил уже не осталось.