Южное солнце-2. Миры отстранённости

Золотистая капля опять замерла на весу…
– Ты откуда, Иван? – Так автобус сломался, Иваныч,
Обещал ведь Ванюшке гостинца… В авоське несу…

«Потемнели-мне ли-мне ли в небе тучи…»

Потемнели-мне ли-мне ли в небе тучи,
В омут канула последняя звезда,
Это мне ли пред судьбиной неминучей
Всё считать-читать ущербные года?

Что-то грохнет-охнет-охнет в поднебесье,
За пригорком тропка в мокрое свернет,
И шальной седок умчится в редколесье,
Редко-редко, но улыбкою сверкнет.

В бурелом трава-травинушка не гнется,
Бурелом для трын-травинки – трын-трава.
Сизый селезень картаво захлебнется,
И от мрака просветлеет голова.

А потом, когда устало-тало-тало
Небосвод повеселеет ввечеру,
Осенит – таких мгновений очень мало,
Когда Русь не призывают к топору.

Просто дождичек прошел в Руси великой,
И не нужно никому на смертный бой.
И Отчизна Несмеяной светлоликой
Просияла в красном красною красой.

Просто огненно теперь на белом свете,
Вновь пичугами затенькали сады.
Лады-лады-лады-ладушкины дети
Запоют на все веселые лады.

«Эрос, филия, сторге, агапэ, латрейа…»

«Эрос, филия, сторге, агапэ, латрейа…» —
греческие слова, обозначающие
различные оттенки любви

Языки мелеют, словно реки,
Но теченью лет – не прекословь…
Много знают чувственные греки
Слов, обозначающих любовь.

Научились жить раскрепощенно
И, расцветив жизненную нить,
О любви светло и утонченно,
О любви – с любовью говорить…

А наш круг житейский, словно дантов —
Как ни хлещут чувства через край,
Но по-русски нету вариантов,
И любовь любовью называй.

Но зато, скажу без укоризны,
В русском слове, что не превозмочь,
Много есть названий для Отчизны —
Родина, Отечество и проч.

Есть названье громкое – Держава,
Ну а в нем сплелись и «кровь» и «кров».
Многогранна воинская слава,
А любовь?… Она и есть любовь.

И большой любовью обогретый,
Я другого слова не терплю.
Женщину люблю… Люблю рассветы…
И ладони мамины люблю…

«Ничто не бывает печальней…»

Вячеславу Лютому

Ничто не бывает печальней,
Чем Родина в сизом дыму,
Чем свет над излучиной дальней,
Колышущий зябкую тьму.

Ничто не бывает созвучней
Неспешному ходу времен,
Чем крик журавлиный, разлучный,
Буравящий даль испокон.

И сам ты на сирой аллее,
Такою ненастной порой,
Вдруг станешь светлей и добрее
Средь этой тоски золотой.

Поймешь – все концы и начала
Смешались средь поздних разлук.
И что-то в тебе зазвучало,
Когда уже кончился звук…

«Серебряный ветер врывается в дом из-под шторы…»

Серебряный ветер врывается в дом из-под шторы,
Чумная газета от ветра пускается в пляс.