Замечательное шестидесятилетие. Ко дню рождения Андрея Немзера. Том 2

Спросите у Шарле, что сталось с парижским мальчишкой, и он изобразит вам старого солдата, который рассказывает о том, как Человек похвалил детей[80 - Человеком бонапартисты именовали Наполеона.].

Веселость мальчишки-республиканца передается старому пьянице-инвалиду, отличившемуся при Маренго.

Если вы спросите еще кое о чем, то узнаете, что парижский мальчишка, который в 1815 году приветствовал всех возвращавшихся с поля боя как настоящий мальчишка, успел вырасти и возвратился в Лувр с ружьем, почерневшим от пороха, но не покусился на национальную собственность. Он сделал несколько выстрелов, а затем отведал королевского вина – еще одна мальчишеская шалость. А если вы спросите, что станется с мальчишкой, который недавно играл с патронными сумками королевских гвардейцев, убитых на площади Пале-Руаяля, я вам отвечу. Если через несколько лет вы сделаетесь министром и вам вздумается подражать вашим предшественникам, я советую вам: берегитесь! ведь сегодняшний мальчишка успеет подрасти, он возьмет ружье, из которого вчера стрелял его отец, и у него достанет силы вскинуть это ружье к плечу и прицелиться, а целью, если вы вознамеритесь править деспотически, сделается для него ваша министерская грудь; в этом случае, повторяю вам, берегитесь, ибо парижский мальчишка не промахнется[81 - Весь финальный пассаж – отражение того разочарования, которое испытывали многие участники Июльской революции в первые годы Июльской монархии, когда выяснилось, что новые министры не всегда достаточно радикально отличаются от старых, дореволюционных.].

Перевод и примечания Веры Мильчиной

Лев Соболев

Москва

Ольга Александровна Фрибес и ее автобиография

В сентябрьском номере журнала «Нева» за 1907 г. была напечатана статья «Забытая писательница». И. Данилов (так была подписана статья) напоминал о Варваре Семеновне Миклашевич, авторе романа «Село Михайловское»: роман, появления которого ожидал Пушкин, был напечатан только в 1864 г. и к началу XX века оказался совершенно забытым. «Если бы всё истинно хорошее в искусстве и в жизни сразу становилось на свое место, слово „успех“ не имело бы никакого значения для писателя и вообще для деятеля. Но книги, видно, имеют свою судьбу, подобно людям: подобно им и незаслуженно блистают, и незаслуженно остаются в тени» [Нева. 1907. №9. Стб. 34]. Не знаю, думала ли О. А. Фрибес (И. Данилов – её постоянный псевдоним[82 - В журнальных публикациях вторая буква инициала варьируется: И.А., И.Л. и И.Н.]) о себе, когда писала эти слова, но они вполне приложимы к её литературной судьбе.

28 сентября 1900 г. Чехов писал Горькому из Ялты: «Милый Алексей Максимович, купите в Нижнем, если есть, или выпишите книжку некоего Данилова И. А. „В тихой пристани“ и прочтите там средний рассказ, написанный в форме дневника[83 - Заглавная повесть, о которой пишет Чехов, напечатана в книге первой.]. Непременно прочтите – и напишите мне, в самом ли деле эта вещь добропорядочная, как мне показалась». И в конце письма: «„В тихой пристани“ умная вещь. Только не следовало бы ее в виде дневника писать. Впечатление оставляет крупное. Во всяком случае не стану забегать, прочтите сами»[84 - Отзыв М. Горького, которому Чехов прислал книжку И. Данилова, неизвестен.]. В сборнике «Памяти А. П. Чехова» (М., 1906) А. М. Федоров передавал слова покойного писателя: «Вот еще тоже интересная книга! – и тоже нигде не пишут об ней и никто ее не знает… Из монастырской жизни рассказы. Теперь уже я не помню хорошенько, но, кажется, фамилия автора была Данилин, причем Чехов уверял, что это псевдоним, что автор, наверное, женщина. – Женская рука чувствуется… Так приятно читать» (С. 169—170)[85 - Повесть «В тихой пристани» (с подзаголовком «Дневник монастырской послушницы») написана в форме дневника молодой женщины, поступившей в монастырь. В письме от 7 августа 1893 г. Всеволод Соловьев писал Ольге Фрибес: «Я бы просто назвал „Обитель“ или „Тихая пристань“, или „В тихой пристани“, или, наконец, „В затишьи“». – РГАЛИ. Ф. 2168. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 25.].

Пройдет 12 лет, и М. О. Меньшиков (именно он обратил внимание Чехова на книгу Данилова – под этим псевдонимом скрывалась Ольга Александровна Фрибес) противопоставит автора сборника «В тихой пристани» Максиму Горькому (статья «Антипод Максима Горького» – «Новое время», 1912. №12963. 15 апреля). Критик признавался: «Получив от писательницы маленький томик „В тихой пристани“ (дневник монастырской послушницы Веры Николаевны), я, признаюсь, с предубеждением развернул книжку. Есть что-то такое, – к глубокому несчастию, – что и у нас, и у католиков отталкивает от религиозного быта. Святошество в монастырях постепенно вытравило святость. На монаха или монахиню невольно глядишь, как на пустой флакон из-под дорогих духов. Но когда, пересилив себя, я начал читать дневник послушницы, я пришел в восхищение. Да ведь это прелесть! Это свежесть, это поэзия, это настоящее искусство! Как, же это так вышло, что об Н. Данилове, авторе „В тихой пристани“, не кричат в критике и что даже в обществе, литературно образованном, о нем ничего не слышно? <…> Я с изумлением спрашивал себя: как же это – иметь целый ряд литературных поклонников, начиная с таких авторитетных, каковы Полонский и Розанов, – и оставаться в совершенной неизвестности? Русская жизнь, – увы, – соткана из несправедливости и небрежности, – только этим и можно объяснить, что иное яркое дарование остается в тени, когда одновременно публика идолопоклонствует пред весьма сомнительными художниками, а часто и не художниками вовсе». Далее Меньшиков объяснял, почему он не смог откликнуться сразу на подаренную ему книжку, восхитившую его. «Надо заметить, что послушница описывается в данном романе не простая, а великосветская барышня с очень чуткою и восторженною душою, потерпевшая неудачу в своей первой влюбленности. Именно она нуждалась в „тихой пристани“ после жестокого шквала, сорвавшего ее с якорей и чуть не погубившего на розовой заре жизни. Показать тихое отчаяние девичьей души, чистой, как утренняя роса, показать драму неопытности и невинности, незнанья жизни и мучительных догадок, – показать затем, как разбитое сердце девушки снова оживает в монастыре, обвеянное строгими и прекрасными утешениями веры, показать, как это бедное сердце начинает трепетать надеждой и всеми восторгами воскресения, – ибо любовь, – как весна, – вернулась, – всё это тема, признаюсь, слишком тонкая и трогательная для моих критических способностей».