Первый Ученик. В двух мирах

Скрюченный человечек, о котором Владыка, казалось, и вовсе позабыл, пал ниц при этих звуках, даром что был повинен в ликовании своего господина. Благоразумие не покинуло его окончательно: оно подсказывало не привлекать к себе внимания в столь волнительный для Владыки момент. Наконец, когда дьявольский смех утих, сурт перевёл свой пронзительный взгляд на слугу и повелел ему подойти.

– Ты сослужил мне отменную службу, и я отплачу тебе за неё! – тоном, не терпящим препирательств, заявил он.

Человек покорно поклонился, а сурт продолжил:

– Вытяни вперёд свою левую руку.

Слуга повиновался, но рука сильно дрожала, выдавая его волнение. Сурт вытащил из-за пазухи кинжал и ловким росчерком оставил на протянутой ладони руну, которая мигом позже обагрилась густой тёмной кровью. Слуга сдавленно промычал, но тут же совладал с собой, а Владыка накрыл раненую конечность своей красной дланью, и рана зашипела и задымилась от этого огненного прикосновения.

– Отныне ты будешь зваться Лакарн – Видящий! – многозначительно произнёс владыка, поднимаясь во весь рост и увлекая человека за собой.

К удивлению последнего, врожденные горбатость и уродство, которыми наделила его бессердечная судьба, исчезли, изгнанные прочь могучей волей господина. Слуга впервые в жизни вдохнул полной грудью, и слёзы радости увлажнили его глаза, которые он был не в силах отвести от своего спасителя.

– О Великолепный! – воскликнул человек, упав на колени и уткнувшись головой в ноги Владыки. Его тело сотрясали беззвучные рыдания.

Сурт покровительственно возложил свою руку на грязную голову и улыбнулся. Когда счастливец удалился, Владыка дёрнул колокольчик у двери, и через две минуты на пороге его покоев появился стражник из коридора. Он замер в ожидании распоряжений.

– Ты видел человека, что только что покинул башню?

– Да, о Владыка.

– Проследи, чтобы сегодня его накормили отменным ужином, наливали вдоволь вина, а после отвели в опочивальню.

– Будет исполнено, Владыка!

– А когда он уснёт, я хочу, чтобы ты даровал ему быструю и милосердную смерть.

Стражник склонился в молчании. Решение Владыки не подразумевало возражений или лишних вопросов, и его окружение это прекрасно знало. С дозволения своего господина воин покинул покои, оставив Владыку в одиночестве.

Усевшись в глубокое кожаное кресло, сурт какое-то время не двигался. Его веки были прикрыты, но глаза под ними метались из стороны в сторону, выдавая напряжённую работу мысли. Внезапно он что-то вспомнил. Владыка вытащил из верхнего ящика стола небольшую серебряную чашу, наполнил её водой из графина и зажёг по бокам две высокие свечи. Перед сном необходимо было сделать кое-что важное. Уколов свой палец всё тем же кинжалом, сурт окропил воду кровью и произнёс слова тёмной молитвы. Тотчас трепыхающиеся огоньки, отчаянно боровшиеся с окружившей их мглой, обернулись двумя столбами пламени, взметнувшимися под самый потолок, а из кувшина повалил белый густой пар, в котором вскоре проявился образ.

– Час пробил, мой ученик! – громогласно объявил Владыка, взглянув на фигуру в дыму.

Это был сурт, облачённый в синие одежды. Он был сильно моложе своего господина и уступал ему в статности. Однако в его взгляде угадывалась мудрость, несвойственная юности.

– Вы нашли знак, Владыка? – бесстрашно спросила фигура, и сурт кивнул в ответ.

– Тебе пора собираться в дорогу. Ты рвался отправиться в Орандор… Что ж, пришло время проведать старых друзей! Не медли: отправляйся завтра же утром. Инструкции ты получишь позже.

Фигура поклонилась, и Владыка развеял её взмахом ладони. Огонь тут же угас.

– Теперь уже скоро, теперь пробил наш час…

Напоследок взглянув в телескоп, сурт усмехнулся в седую бороду и направился к выходу. У самой двери его вдруг настигло неприятное ощущение необъяснимой тревоги. Он будто почуял, что был в покоях не один. Будто кто-то незримый наблюдал за ним. Силясь разглядеть хоть что-нибудь в сгущавшихся сумерках, Владыка обвёл кабинет напряжённым взглядом, и странное ощущение пропало без следа, словно его и не было. Пожав плечами, Владыка начал долгий спуск.

* * *

Этой же ночью на другом краю света высокий человек, облачённый в темный балахон и железную маску, ловившую отсветы пламени, с удобством устроился на корме большого корабля. Здесь, на востоке, мгла уже давно воцарилась на небосводе, и очертания судна, дрейфовавшего в открытом океане, были едва различимы. Если бы не луны, изредка показывающиеся из-за облаков, он и вовсе был бы невидимым. На полу перед человеком дрожал огонёк маленького светильника, а на его коленях покоилось ручное зеркало дивной работы. В нём был виден и Владыка, и его покои, и даже телескоп на балконе в далёком Фалантаре… Когда сурт покинул комнату, зеркало потемнело. Человек в маске спрятал его, поднялся на ноги и обернулся.

Корабль стоял на якоре у небольшого каменного острова, крутым утёсом обрывавшегося в пучину. На краю этого утёса, небрежно скинув хвост в воду, лежал большой чёрный дракон. Его можно было бы принять за продолжение острова, если бы не редкие движения исполинской рогатой головы и струи пара, то и дело вырывавшиеся из ноздрей. Дракон дремал, не обращая на корабль никакого внимания. Подле него, сложив руки на груди и вглядываясь в ночную даль, стояла девушка с волосами чернее воронова крыла и кожей, белой, словно мрамор. Заметив, что фигура на корабле поднялась, она грациозно спустилась к самому краю обрыва, оказавшись на одном уровне с собеседником.

– Есть новости?

– Да, – гулко раздалось из-под маски. – Они нашли знак. Первый ход сделан, и тебе пора выдвигаться. Спеши в Глиммер и жди там, покуда не явится твоя цель. Запомни: капитан нужен мне живым. Не подведи меня!

Девушка молча кивнула в ответ, с завидной лёгкостью вскарабкалась на спину спящего дракона и огрела его по бокам пятками. Ящер немного поворчал для приличия, но всё же расправил крылья и медленно взмыл в воздух, унося свою наездницу на запад. Человек в маске ещё какое-то время наблюдал за уменьшающимся пятнышком на небе, а потом спустился в каюту. Предстояло ещё много работы…

Глава 1. О предзнаменованиях

Скрипнула дверь, и Агата подняла голову, оторвавшись от мытья посуды. Вошли пятеро, все нетрезвые. Одного она даже узнала: это был Милевир Брокс, бондарь из Нариктира. Девушка нахмурилась: этот тип никогда ей не нравился – уже больно много трепался попусту. Его товарищей хозяйка придорожной корчмы раньше не встречала, но говор выдавал в них анкиллирцев. У одного на засаленном воротнике шахтёрской куртки блеснул бронзовый венок – маленькое неприметное украшение, которое выдавало в нём члена Армии Угнетённых. Пьяные анкиллирцы, революционеры… Только этого не хватало! Кивнув своему помощнику, Агата перевела взгляд на столик в дальнем углу зала. Там, в полумраке, погружённый в глубокие раздумья, сидел ещё один анкиллирец, и это была проблема.

– Вина, госпожа Темар! Вина мне и моим друзьям! Долой тоску, долой унылые лица! – засмеялся Милевир. Подскочив к вздрогнувшему от неожиданности гному, который с особой осторожностью потягивал эль, бондарь хлопнул его по плечу и уселся напротив. – Брорри, дружище! Что за мочёное яблоко у тебя сегодня вместо рожи?

Взгляд гнома, пролившего добрую треть кружки на штаны, был красноречивее любых слов. Милевир примирительно развёл руками и вновь вскочил на ноги.

– Сегодня есть повод для веселья! Сегодня я напьюсь и буду распевать песни до самого рассвета! А вы, – тут нариктирец вскочил на стул и обвёл собравшихся пристальным взглядом, – вы будете праздновать с нами!

Четверо пришедших с ним, ещё с порога всем своим видом заявлявшие о том, что станут проблемой, засмеялись и принялись наперебой выкрикивать «Долой Угнетателей!» и «Да здравствует Революция!». Здесь, в землях, неподвластных Анкиллиру[2 - Анкиллир – демократическая республика на юге Фредугра.], подобные высказывания не возымели эффекта, на который рассчитывали буйные гости. Но и риск встретить рассвет с пеньковой верёвкой на шее был существенно меньше.

Корчма «Ветренный Перекрёсток», как и следовало заведениям подобного рода, где берут начало многие загадочные и опасные истории, к числу которых относится и наша, была излюбленным местом для разного сброда. Нет, конечно, заходили сюда и вполне уважаемые гости, спешившие по делам в тот же Нариктир. Специально для них Агата устроила несколько комнат в западном крыле невысокого, наполовину вросшего в холм строения. Но бывали и те, кто захаживал сюда после трудного дня, чтобы промочить горло и послушать, что творится на тракте. К числу последних относились и пьянчуги, кое-как насобиравшие грошей на бутылку сухого мерионского или самогона, который гнал брат Агаты Себастьян, помогавший ей по хозяйству. За годы упорного и кропотливого труда он достиг заметных успехов в этом нелёгком начинании и обзавёлся собственной клиентурой, к которой относился и бондарь Брокс, и многие другие менее приятные личности.

Но сегодня у Милевира Брокса было настроение кутить ночь напролёт, а не упиться вусмерть и уснуть под столом, а у его дружков, судя по их отъевшимся ряхам, водились деньжата. Сегодня они отмечали первую значительную победу Армии Угнетённых за десять месяцев постоянных стычек с войсками Сената. Само сражение у бродов Искрящей произошло три дня назад, но лишь нынешним утром местные узнали о ситуации на востоке. Здесь мало кто имел выраженную позицию относительно гражданской войны в Анкиллире, но тем меньше гости корчмы были расположены слушать, как революционеры пьяными хриплыми голосами затянули «За Отчизну, за Свободу!», а после – совсем уж непристойную «Эх сестричка, скоротаем вечерок». Это был перебор. Выругавшись вполголоса, Агата напустила на себя строгий вид и решительно подошла к празднующим:

– Милевир, ты чего это так раскудахтался сегодня? Я что-то не припомню, чтобы хоть кто-нибудь расхваливал твои певческие способности… Давай-ка на полтона тише: не мешай отдыхать гостям, а то велю Себастьяну не пускать тебя больше. Будешь у Форбольда пить!

Форбольд Клейс владел невзрачным покосившимся кабачком вверх по тракту. Стать его постоянным посетителем – значило упасть на самое дно в глазах соседей.

– А, ну тебя! – отмахнулся пьяный бондарь. – Ничего ты не понимаешь! Отвага требует песен, а пролитая кровь – памяти тех, кто остался в живых! – Милевир протяжно рыгнул и уставился на хозяйку остекленевшим взглядом.

– Что? Остался в живых? Да ты отродясь за копьё не брался! Что это ты вдруг в патриоты заделался?

Дело было в том, что Милевир Брокс подался на запад из Аргоса[3 - Аргос – одна из земель Анкиллира.] пару лет назад, когда на севере Анкиллира впервые вспыхнуло восстание.

– Как только запахло жареным, ты ноги в руки – и сбежал. А теперь, значит, «отвага требует песен»? Что-то я ни на тебе, ни на твоих прихвостнях ни одного шрама не заметила! Вы больше смахиваете на ростовщиков, чем на служивых. Стыдно! – Агата презрительно сморщилась и сплюнула на пол.

– Ай, красотка, не горячись! Сядь лучше с нами, – вдруг просипел один из пьяниц и, рывком притянув к себе хозяйку, усадил её себе на колени.

Этого делать не стоило. Сразу несколько человек неспешно, но довольно решительно поднялись со своих мест и пристально уставились на группу пировавших анкиллирцев. Музыка смолкла: эти два скрипача частенько играли у Агаты и знали, когда остановиться. Перед анкиллирцами появился рослый брат хозяйки Себастьян. В руках он сжимал полено.

– Давайте-ка не делать глупостей, – процедил он, не сводя взгляда с Милевира.

Тот неуютно поёрзал на стуле, однако гордость не позволила ему отвести взгляд. Но Агата волновалась вовсе не за Себастьяна, хотя тот и славился своей горячностью, особенно если речь шла о её чести. Бросив мимолётный взгляд в сторону неприметного столика в углу, хозяйка вздрогнула: он пустовал. Мигом позже на плечо пьяного анкиллирца легла увесистая ладонь, а у его уха раздался спокойный, но очень властный голос:

– Сейчас же отпусти госпожу Темар и прекращай вести себя, как животное.

Вся компания тотчас обернулась к незнакомцу. Агата, воспользовавшись случаем, спрыгнула с колен напрягшегося пьяницы, стремительного потерявшего к ней всяческий интерес.

Перед революционерами оказался их земляк. На вид ему было около пятидесяти. В благородных чертах его сурового лица угадывалось знатное происхождение, но и долгое странствие оставило на незнакомце свой отпечаток: он сильно оброс, распущенные русые волосы доставали до плеч, а густая борода видала лучшие дни. Внимательные глаза, однако, заприметили бы горделивую осанку, которая выдавала в незнакомце воина. Он был высок и крепок. Одет анкиллирец был просто, без каких-либо изысков: до колен его тело прикрывала кожаная куртка, под которой звенела кольчуга; на ногах путника красовались кожаные сапоги хорошей выделки, но носимые явно не первый год. Он был подпоясан широким кушаком, на котором висели кошель и перевязь для оружия. Это было всё снаряжение анкиллирца, если не считать оставленного у стола рюкзака, видавшего виды молота с клевцом да круглого щита с гербом Анкиллира – альбатросом под скрещёнными мечами. По краям у щита тянулась железная окантовка с облупившейся позолотой. Такие носили гвардейцы.