Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть!

– Товарищ контр-адмирал! Крейсерская подводная лодка «К-21» к бою и походу готова! Командир лодки капитан-лейтенант Жуков. – и добавил, – Вы просили немедленно доложить.

Тут дело подхватили Старостин и Николаев, Кучерова отправили писать приказ. Задействовали 72 авиационный полк, чтобы прикрыть выход, установили УКВ радиостанцию для связи с авианаводчиком. Подзаряжаться они должны были уходить к Рыбачьему и Среднему, где под прикрытием 23 УРа могли, теоретически, это делать. В 14.00 тот же тральщик «Кильдин» повел лодку извилистым фарватером. Рядом с Жуковым на мостике стоял Гаджиев. Через два часа повернули у Цыпнаволока на курс 310 градусов, и пошли вдоль берега Рыбачьего. У немцев решительное преимущество в авиации и большое количество аэродромов в Луостари, Киркенесе (Солдат-бухт), Лаксельве (Банак), Хейбуктене, Тромсё, Бардуфосе, Нарвике, Буде. Более трехсот машин против двух полков истребителей Северного флота и трех полков неполного состава 14-й армии. Над лодкой кружатся И-16 72-го «сафоновского» полка, вот только старший лейтенант Сафонов пока ещё исполняющий обязанности командира 2-й эскадрильи. У Вайда–Губы повернули влево на курс 207 градусов, держась мористее, поблагодарили летчиков, и отпустили их. Лодка перешла в позиционное положение, и увеличила ход. Сигнальщик Ерохин забрался на тумбу перископов и оттуда наблюдал за горизонтом. Видимость была миллион на миллион. На Айновых островах немцы частенько высаживали наблюдателей, поэтому через пять миль, Жуков скомандовал: «К погружению». Лодка прошла ещё немного и заняла позицию в пяти милях от выхода из Петсамо-вуоно. Здесь довольно глубоко, и грунт скалистый, поэтому лодка ходила самым малым ходом и слушала залив. На зарядку они отходили к батареям полуострова Рыбачий. Главную опасность представляли из себя «Юнкерсы», поэтому, Владимир вначале осматривал горизонт, и связывался на перископной с Рыбачьим, а уж потом всплывал в позиционное для зарядки и вентиляции отсеков. На десятые сутки удача улыбнулась ему. Через два часа после зарядки, из фьорда выполз конвой: два мелких и один крупный транспортник под охраной пяти «шнельботов». Крупный транспортник тянул на шесть-семь тысяч тонн. Владимир увеличил скорость и пошёл на перехват конвоя. Группа «Норд» немного подвирала самим себе: по докладам Люфтваффе флот в Мурманске уничтожен, более 155 пароходов отправлены на дно. На самом деле их отправили «капля по капле» в Архангельск и Молотовск, и оттуда они до конца войны ходили в Америку и обратно. Военный флот весь потоплен! На самом деле потопили ОДИН эсминец «Стремительный» и около двадцати мелких вооружённых кораблей. В основном, мобилизованных траулеров, переделанных по стандартному проекту в сторожевики. Немного мешало отсутствие даже ветровых волн на зеркальной поверхности воды. Но и здесь повезло: вошли в довольно большую стаю полярных акул, которые вылезли погреться на солнышке. Жуков уравнял скорости движения с рыбами и медленно пошёл на пересечение курса, время от времени выставляя перископ для определения ЭДЦ (элементов движения цели). В расчётной точке произвёл пуск двух торпед по основной цели и по одной пустил в малые транспортники. К сожалению, только одна торпеда попала в цель: норвежский транспорт «Вардё». Бурун перископа был обнаружен, а глубина больше двухсот метров не позволяла затаиться. Пять «ягерботов» забрасывали лодку глубинками целые сутки, потом два из них ушли, видимо, кончились глубинки. В лодке уже было «кисло дышать». В этот момент Владимир собрал в центральном посту командиров артиллерийских расчётов.

– Снарядить обоймы «бофорсов» осколочно-фугасными. Мы всплываем в позиционное сходу и на электромоторах. Ваша задача вынести все расчёты с палуб «ягерботов». До них два-три кабельтова будет. Смотрите расстановку! Главному калибру вести огонь на поражение с максимальной скоростью. Пулемётчикам помогать отгонять прислугу от орудий.

Лысов подошёл к Гаджиеву и что-то сказал ему на ухо, но Магомет Имадутдинович отмахнулся от него:

– Не мешай!

Люди стояли в проходах, висели на трапе, вытирая обильно выступающий пот, и вытирая руки о робы. Они должны быть сухими и не скользить. Взревел ревун, откинута крышка люка, в первую очередь наверх рванулись наводчики «Бофорсов» и заряжающие. Через восемь секунд раздались «пом-пом» счетверённых автоматов. Невдалеке от лодки прогремел взрыв 75мм снаряда. Больше «шнельботы» ничего не успели: на одном сдетонировала глубинка, второй накренился и тонул, третий по корме получил два снаряда в нос и рубку и выкручивал циркуляцию. Синяков и Браман, его дублёр, запустили все дизеля на зарядку и усиленно вентилировали отсеки. Прозвучала команда: «Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть!». Лодка отходила на полном ходу к Рыбачьему. Жуков проклинал незаходящее солнце, и с тревогой смотрел на юг, откуда могли появиться «люфты». Но появились истребители 72-го полка, с ними дошли до скал Рыбачьего, укрылись под ними и «набили» батареи. На следующий день сбили «Ме-110», но он успел продырявить несколько балластных цистерн. После доклада Синякова, Гаджиев разрешил передать информацию в штаб флота, и поступила команда возвращаться на базу, хотя торпед израсходовали только четыре. Отход к Вайда-губе прошёл без осложнений, а вот на подходе к Цыпнаволоку пришлось сначала открыть огонь по группе самолётов противника, которых пыталось перехватить наше прикрытие, а затем нырять на повреждённой лодке. Впрочем, бомб они не бросали, видимо, просто охотники и работали по прикрытию. Жуков прошёл под водой около часа, затем всплыл на перископную. Прикрытия не было. Связь работала, обещали прислать воздушное охранение. Повернули к Сетьнаволоку, и через пять миль глазастый Ерохин, как обычно стоявший на самом верху рубки, прокричал:

– Слева тридцать, пятнадцать кабельтовых, перископ!

– Срочное погружение! – прокричал Жуков, и пока вахта сыпалась вниз, успел передать о лодке противника в квадрате ВВ22. С большим трудом сумели остановить лодку, стремительно падавшую на дно.

– Акустик!

– Шум торпед прекратился, товарищ командир. Шум винтов лодки на курсовом 125 левого борта.

– Боцман! На румбе?

– Сто полсотни пять, командир. Глубина 45.

– Командир! Шум винтов группы кораблей курсовой 10 левого.

– Включить звукопроводку!

«Надводники» заходили грамотно и прямо на них!

– Боцман! Ворочай вправо на двести тридцать! Перископная! Надо показать рубку, и снова нырять!

Так и сделали! Показали рубку, прошли немного в позиционном, затем погрузились, сообщив авиаторам, где находится противник. Пошли по широкой дуге влево, заходя группе малых охотников в корму. Группа остановилась, слушают лодку. Наш акустик её не слышит. Немцы легли на грунт.

– Отходите, Владимир Николаевич! Продолжайте отход с позиции. Мы здесь лишние. – сказал Гаджиев.

Через пять миль подвсплыли, и тут же пришлось снова нырять! Лодку попытался атаковать И-16! Ещё раз подвсплыли. «Ишак» покачал крыльями, извиняясь. Через час встретились с «Кильдином» и двумя МРТ у Сетьнаволока. Пошли за тральцом на базу. Жуков объявил по трансляции:

– Расчёт носового орудия! К бою! Заряд – холостой, беглым, четыре выстрела. Огонь по моей команде!

Прошли боновое заграждение и отсалютовали сами себе четырьмя холостыми выстрелами! По одному за каждого потопленного врага. На причале полно народу! Встречают. И «сам» здесь. Подошли чистенько. Концы передали без выброски. Сходу подан трап. Жуков вежливо показал рукой Гаджиеву, что тот должен идти первым.

– Володя! Командир – ты! Прошу! – и двинулся по трапу после него.

– Товарищ контр-адмирал! Подводная лодка «К-21» возвратилась из похода. Потоплен один транспорт, 6 тысяч тонн, три стотонника, сбит один истребитель противника. Имеем повреждения балластных цистерн и легкого корпуса. Расход: 4 торпеды, 21 снаряд главного калибра, 240 снарядов 40 мм, 1200 патронов 12,7мм. Раненых и больных нет. Нуждаемся в доковом ремонте. Командир «К-21» капитан-лейтенант Жуков.

Головко опустил руку и протянул её Жукову, а сам смотрит на Гаджиева.

– Наш человек, Арсений Григорьевич! Замечаний, практически, не имею!

Фактически, у него была куча замечаний: четыре полностью исписанных блокнота. Но, в управление лодкой и в команды Жукова он не вмешивался. Просто наблюдал за тем, что происходит, и пытался понять, и посмотреть со стороны, что и как делает командир. Но, на разборе, скупо, но, похвалил. Самым серьёзным нарушением оказалось обращение к старшинам и командирам постов по имени-отчеству, как к командирам. «Он – франкмасон, он лицемерит! Он пьёт одно, стаканом, красное вино!» И точно! В походе разбилась при бомбёжке 20-ти литровая бутылка с водкой. Четвертый отсек был в умат пьяным от запаха. На разборе у командующего Жуков пожаловался на плохую работу индивидуальных машинок регенерации с патронами РВ-2, РВ-3 и РВМП с каустической содой. Шумные и бестолковые! Больше полутора суток под водой высидеть было невозможно, а если что-то с аккумуляторной батареей или пролилось что-то, то вообще, хоть всех святых выноси.

– Я писал об этом Галлеру и Наркому, но воз и ныне там, Арсений Григорьевич!

– Вот и не скажите! Тут вам целый вагон чего-то Галлер прислал. Но, всё опломбировано, а в сопроводительных документах числитесь только вы. Так что, получайте, хочется посмотреть, что там прислали. Кстати, вашу лодку перевели в разряд опытовых. Приказ по флоту пришёл вчера, поэтому и было принято решение отозвать вас с позиции.

Разбор длился часа три, рассмотрели все каверзные и скользкие вопросы. Выявили ошибку Жукова: не подал команду уменьшить глубину хода на двух последних торпедах. Может быть, поэтому и промахнулся. Затем пошли на станцию, получать вагон.

Прибыло семь установок РУКТ-3 и 8000 патронов РВ-5-41 к ним, РДП-41 и чертежи по его установке, восемь удлиненных торпед 53-38У с усиленной боевой частью и неконтактными взрывателями, две торпеды ЭТ-80 с боевой частью 250 кг морской смеси, бесследные. И 10 аппаратов безпузырной стрельбы с глубины до 85 метров. И куча документации по переоснащению. Двадцать бессонных ночей с адмиралом Галлером не прошли напрасно. Жуков довольно потирал руки, читая письмо Галлера: ««ТАС-Л-41» придёт через две недели, готовьтесь к установке!». Всё, что говорил «командир», способное производиться промышленностью в 1940-41-м годах, вышло серийно или опытово. Всё пойдёт на флот. А там, глядишь, и самонаводящиеся в двух плоскостях торпеды подоспеют. Конструкцию ГСН Жуков передал Галлеру год назад. Но, пока, ГСН остаётся в мечтах, хотя, простейшая электротехническая система. Ничего сверхсложного. Акустическая и кильватерная. Есть чисто технические сложности с гироскопами, но их прототипы уже выпускаются в Гатчине. Только бы немцы не дошли до неё!

Пришло письмо от Виолетты, что она выехала к его родителям в Вологодскую область. Владимир устало вздохнул, отложил письмо в ящик столы в каюте. Было бы проще, если бы жена приехала сюда в Полярный. Но, по каким-то причинам она этого не делала. Лодка стояла в доке «Красного Горна», её «раздели» от пятого отсека до задней части рубки, проводя выхлопной и всасывающий коллектора вспомогательного двигателя к системе РДП. Галлер принял второй вариант установки, когда лодка идёт под электромоторами экономическим ходом, а через РДП работает «вспомогач» 400 лошадей, подающий напругу на два ГЭДа и аккумуляторную батарею. Главные двигатели не используются, и экономится топливо. ГД на XIV-м проекте прожорливые, и топливо кончалось быстрее всего в походе. Новая конструкция позволит полностью использовать весь срок автономности. Целый день ходил по лодке, смотря на выполняемые работы. Познакомился с интересной женщиной-строителем. Её звали Варвара Лободенко. Работяги к ней относились очень уважительно. Материлась она знатно, но объясняла всё толково. Работа спорилась. У неё красивые серые глаза, чуть припухшие от усталости и бессонницы. Она из Ленинграда, закончила «Корабелку» и работала на 194 заводе под руководством капитана 2 ранга Рудницкого. Лодки типа «К» знает от первичных чертежей проекта. Вдова, её муж, дивизионный комиссар Лободенко, погиб в июле месяце на «Стремительном». У строителя к командиру, и у командира к строителю, вечно куча вопросов, поэтому сорок дней докования они постоянно общались. Ругались и спорили, давили на подрядчиков и смежников. Воевали с проектным бюро, и, неожиданно для себя, как-то утром проснулись в одной постели. Первой встала Варвара, но Владимир открыл глаза, обхватил её за поясницу и притянул к себе. Она поцеловала его в нос и сказала:

– Володя! Всё было замечательно! Я очень довольна. Но, мне надо идти! Я не контролировала 3-ю смену с двух часов!

– Не-а! Ещё разик!

– Ну, если только один раз! – довольно потянулась Варвара, и нырнула под одеяло узкой койки командира. Уходя, она передала ему ключи и назвала адрес ДКС, в котором жила.

– Завтра у меня выходной. Приходи!

Жуков целый день был под впечатлением нечаянного приключения. Слышал голос Варвары, которая разносила сварщиков, вываривающих питьевую цистерну в уравнительной цистерне. Потом этот же голос раздался на верхней палубе, где варили выхлопной коллектор. Она была вездесуща! Чем и брала. Забежала под конец смены, сказала, что убегает на «Горн», на совещание, после этого едет в Ваенгу за электродами и флюсом. Освободится поздно.

– Утром приходи, завтра воскресенье. Аврала по лодке нет. – и слегка прикусила ему нижнюю губу. Жуков съездил в Мурманск, смог купить на рынке цветы, подсоленную сёмгу, белое вино и картошку. Так не волновался он с момента, когда за Виолеттой ухаживал, ещё в училище в 34-м. Чем-то зацепила его Варвара. Сам он уже не мальчик, тридцать восемь, детей у них с Виолеттой не было. Общих интересов, в общем, тоже не было. Его мало привлекала музыка, хотя медведь на ухо ему не наступал. С детьми просто не получилось: несколько раз Виолетта неудачно беременела, но, именно неудачно. Последнее время и этого не случалось. Она стала избегать близости при первой возможности. В Полярный переезжать она тоже отказалась, дескать, её пригласили в оркестр, который исполнял дебюты Прокофьева. Мать пишет, что Виолетта приехала в Топорню, побыла три дня, и уехала в Куйбышев, куда эвакуировался оркестр. В принципе, брак распался, сам собой. Но, Владимир пока не знает, что принесут ему новые отношения. Всё получилось совсем случайно. Ходили смотреть шестой торпедный аппарат, который менялся на беспузырный. Замерзли на ветру, Жуков и пригласил Варвару попить чаю в каюте. Ночью он ворочался на койке и был не в состоянии уснуть, затем уснул и проснулся к восьми часам. Проверил развод по работам, раздал ЦУ, собрал купленное вчера и пошёл к ДКС-5, который красовался на горке, блестя перечёркнутыми крестом стеклами. «Интересно, а у Варвары дети есть?» – почему-то подумал Владимир. Детей не оказалось. Маленькая комната с общей кухней на этаже, удобства во дворе. Комната чистенькая, слоники на комоде, эмалированный чайник и очень красивая молодая женщина. Вот только руки обветренные, с короткими ровными ногтями. «Варвара-краса, длинная коса!» Коса у неё, действительно была длинная и очень толстая. Сегодня она его стеснялась. Вдова она совсем недавно, женщины в подъезде могут сказать всё, что угодно, но, то, что произошло на лодке, уже не изменить. Владимир ворвался в её жизнь, он сильно отличался от бывшего мужа, который на двадцать пять лет был старше её. Тот был серьёзный и обстоятельный, все делал, предварительно просчитав все варианты. Он и её выбрал как отличницу на курсе, предоставил ей работу в КБ 194-го завода, а когда его перевели на Север, то «устроил» её сразу «строителем». Смерть его была большой случайностью. На «Стремительном» в тот день было партсобрание, разбирали чьё-то персональное дело, а тут «Юнкерсы» навалились. Ей было всего двадцать восемь, из них шесть лет она была замужем за членом Военного Совета сначала Балтийского, а потом Северного флота. Ночью она тоже не спала, осмысливала произошедшее, и нацелилась сегодня дать от ворот поворот капитан-лейтенанту. Но, он вошёл в комнату с цветами и какими-то свёртками. Чисто выбритым, с чуточку смущёнными глазами, и с ласковой улыбкой на лице. Первое, что он сказал, было:

– Нам придётся пойти в ДК флота в 16.00. Там состоится награждение членов экипажа за первый поход. И надо куда-то положить сёмгу! Вот она!

Ей ничего не оставалось делать, как показать его соседкам.

– Это Владимир Николаевич Жуков, командир «К-21», которую я ремонтирую.

– Мы видели его на заводе и в штабе флота. Варенька, у тебя отличный вкус!

Варя покраснела, но ухватила Владимира за рукав.

– Мы слышали, товарищ капитан-лейтенант, что сегодня Вас и членов экипажа вашей лодки будут чествовать в клубе! – продолжила разговор одна из соседок. – Вы останетесь на танцы?

– Не знаю! Это зависит не только от меня!

– Варенька! Повлияйте на капитан-лейтенанта! Иначе нам не удастся потанцевать с орденоносцем! Просим – просим!

Наконец семга водружена за окно, и Володя и Варя вернулись в комнату. Уши и щёки Варвары просто пылали. Владимир взял её за руку и поцеловал в щёки и ушки.

– Ты хулиган! Они у меня просто горят. Такое впечатление, что соседки, все, держали вчера свечку! Я не знаю, что на меня нашло вчера, Володя, и мне бы хотелось всё с тобой оговорить.

– Прямо сейчас? – спросил Жуков. – Или дождёмся более мудрого времени? – он провел пальцами ей по нижней губе. – За мной ещё вот это! – и он слегка прикусил её за эту губу. Варвара обмякла в его руках.

– Ну что ты делаешь!

– То же, что ты делала вчера!