Ванька-взводный

Вновь вернулись к школе, заглянули на склад и в столовую, правда там почти ничего не оставалось, отошли еще южнее и лесами двинулись на Луково, в общем направлении на юго-восток. Оторваться от противника получилось: дорога здесь одна, противнику требовался минимум полк, чтобы блокировать их в этом массиве. Грунтовку между лесами вновь форсировали с боем, но их уже было не 18 человек, а почти сотня.

В эти места отходили как разбитые части 28-го корпуса, так и всей 4-й армии. Больше всего было «танкистов» из южного городка. По ним первым открыла огонь немецкая артиллерия, и 22-я танковая дивизия понесла огромные потери, как в живой силе, так и в технике. Это про нее позже писали, что ворота ангаров с техникой были закрыты на замки. Плюс по пакету № 1 части дивизии должны были прикрывать штаб армии в Кобрине. По этим «планам» 22-й мотострелковый полк должен был выдвигаться к границе, чуть южнее крепости, а остальные части дивизии форсировать Мухавец по тому самому мосту и прикрыть Кобрин, то есть на восток. Бензина и соляра в машинах практически не было и боеприпасы не погружены. 22-й полк не смог реализовать свой первоначальный успех: они сбросили в реку первую волну немецкого десанта, но под артиллерийским огнем оставили позиции в шести фортах на юге крепости и к утру 23 июня отступили на 20–30 километров от города. Эти части находились в нескольких километрах от группы лейтенанта Артемьева. Основной проблемой для мотострелков был полностью израсходованный носимый боезапас. Напоминаю, что бойцы РККА, вооруженные винтовкой Мосина, имели в подсумках 90 патронов. А автомашины с боеприпасами сгорели в парках, склады на фортах были пусты. По планам их должны были занять части 62-го УР, которые туда прибыть из крепости не смогли. Склады в самой крепости ломились от боеприпасов, а форты стояли голыми и неприкрытыми.

Этими «наблюдениями» с Иваном поделился такой же взводный из 22-го мотострелкового, взвода у него не было, было ранение в руку, полученное еще в первую атаку. У него были полностью расстреляны имевшиеся две обоймы к «ТТ», в котором он держал последний патрон, чтобы застрелиться. Люди были «оглушены» вчерашними боями и реальной силы собой не представляли. Ночью они спали, даже не выставив караулов. Четверо разведчиков и четырнадцать человек «из карантина» успели провести успешный бой, вокруг них и начала образовываться новая воинская часть.

Днем пересекли проселок, где старшина приказал подобрать убитую корову и теленка, стоявшего рядом с ней. Углубились в Антоновский лес и встали на дневку. Корову старшина разделал с десятью бойцами, протащив ее по лесу всего метров сто. У большинства бойцов с собой не было даже котелков: они – танкисты и мотострелки, все свое держали в машинах. В ход пошли вертелы из березок, прутики и иные приспособления. Видимо, на запах начали «слетаться» остальные «окруженцы», часть из которых уже переоделась в гражданскую одежду. Оружия почти ни у кого не было. Появились и «командиры», растерявшие или бросившие свои подразделения вчера. Более пожилой старшина, упакованный в маскировочный комбинезон, со «светкой» и немецким автоматом на шее, популярно объяснял прибившимся, что они все находятся в расположении 75-й отдельной разведроты 6-й дивизии. И… либо подчиняются ее командованию, либо идут лесом, благо что его здесь на всех хватит. На вопрос: «Куда идете?» у старшины был готовый ответ: 60-й УР, город Пинск. До Пинска было 145 километров, дальше немецкая карта заканчивалась, а ни у кого из командиров, оказавшихся в этих лесах, и такой не было. На требование одного из командиров следовать в Кобрин ответил сам Иван:

– По нашим сведениям, утром 23 июня, отразив атаку 14-го мехкорпуса, части немецкой армии полностью захватили его. Сведения точные, вот немецкая карта, взятая нами на мосту через Мухавец в пять утра сегодня. Подкрепления к атакованным нами немцам подошли с востока.

До Кобрина было всего 30 километров. Утром там работала артиллерия, сейчас было тихо. А на западе под Брестом продолжала работать немецкая артиллерия, но туда «командир» почему-то не спешил. Сел тихонечко у костерка и жарил кусок мяса. Через три часа костры затушили. Выстроили бойцов, разделили их на роты и взвода и двинулись на Заболотье, где начинался 60-й УР. Через три часа движения к Ивану подошел тот самый командир. Так как он был без гимнастерки, документов и оружия, то командовать ему никто никем не поручал.

– Товарищ командир, разрешите обратиться!

– Обращайтесь.

– Здесь, в местечке Горы, находится армейский склад боеприпасов. Я занимал должность помощника начальника оперативного отдела штаба армии до апреля этого года. Затем понизили и направили в сорок вторую дивизию.

– Где это? – Иван достал карту.

– Вот здесь вот, у шоссе Томашовка-Кобрин-Минск. И там удобнее уйти в Павлопольский лес.

– Я подумаю, идите. – А в голове у него промелькнуло: «А почему, гад, сразу не сказал?»

Посовещался со старшиной, который представил командиру список вооружений отряда:

– Три пулемета, из них два без прицелов, ДТ, сорок шесть винтовок, с тремя обоймами на человека и сорок пять пистолетов и револьверов у танкистов. Там максимум по две обоймы или меньше.

– Вот что, Алексей Иванович, сейчас сделаем привал, возьмешь сержантов, сбегайте туда. Тут пять километров. Без разведки туда соваться бессмысленно.

– Хорошо, – ответил старшина и, махнув рукой, подозвал сержантов 125-го полка.

Еще раз подошел «подполковник».

– «Стрелковка» находится отдельно, вот в этом здании, – он протянул листок бумаги, на котором изобразил план склада. – В остальных складах артиллерийские снаряды, вот здесь – противотанковые орудия восьмой противотанковой бригады. Она не завершила формирование.

«Отдыхали» полтора часа, затем появился сержант Тимофеев. Передал записку от старшины.

– На складе немцы, заканчивают работу, стоят в селе в полукилометре от складов. Здесь вот – караульное помещение, там отделение немцев с двумя пулеметами. Пулеметы на вышках, обзор сильно ограничен. Собак не видно. Проволока во многих местах прорвана. Есть шесть автомобилей.

– Понял. Батальон! Заканчивай перекур, подготовиться к маршу и бою.

Через пять минут Иван подозвал командиров рот и взводов и объявил боевой приказ.

Выдвигались почти час, начало темнеть, что было им на руку. Тимофеев вывел батальон точно. Одна рота выдвинулась к караульному помещению, вторая обошла склад и подготовила засаду для немцев в деревне. А четверо разведчиков проникли на территорию складов. Тихо уложили «спать» двух часовых, и самый маленький Беглов через окно проник в склад стрелкового вооружения. Подал четыре ящика с винтовочными патронами и ящик пистолетных. Открутил гайку, которая держала засов двери. И через окно вылез обратно. Иван немного изменил план, решив снять и остальных караульных, но пришлось стрелять по пулеметчику на вышке. Зазвучали выстрелы у караулки, затем там грохнул взрыв гранаты. В селе зажглись фары автомобилей, но кто-то поднял роту в атаку. Завязался бой в селе. Выдержки не хватило у «отцов-командиров». Впрочем, немцы боя не приняли, а отошли к шоссе. В соседнем селе стояло до батальона немцев, которые в пешем строю начали атаку, но им почти три километра топать.

Бойцы успели обнести склад, а танкисты вытащили два 45-мм орудия и «поработали» картечью, уложив немецкий батальон в поле. Оставив шестерых пулеметчиков прикрывать отход, Иван подал команду отходить, но сам остался с пулеметчиками и танкистами. Через полчаса немцы получили подкрепление, и бойцы начали отход. Старшина и два сержанта подожгли огнепроводные шнуры, склад инженерии здесь тоже имелся, и немцы были остановлены буквально перед самыми складами сдетонировавшими выстрелами и снарядами к крупнокалиберным орудиям. Форсировав осушительный канал, батальон перешел Павлопольский лес.

Хотя орудия пришлось бросить и дальнейший путь был мокрым и очень тяжелым, но через трое суток батальон вышел к Днепровско-Бугскому каналу и соединился с отрядом моряков Пинской флотилии у Большого Рудца. В ту же ночь его отвели на переформирование в Городец. Днем в Городец вышла сводная группа 6-й стрелковой дивизии, сформированная из оставшихся в живых командиров штаба дивизии, которые немного другим маршрутом и без боев отошли от Бреста, во главе с командиром дивизии полковником Попсуй-Шапко. Но они вынесли знамена дивизии, 84-го, 33-го и 125-го полков. Получили приказ на переформирование в городе Кричев, Могилевской области. Однако батальон, который вывел Иван, к этому времени был разбит на три команды и направлен на строительство укреплений на Березине.

Глава 4

Отход от границы и неожиданное предложение

Части 6-й дивизии к тому времени были сконцентрированы в группе генерала Василия Попова, командира 28-го стрелкового корпуса и вели ожесточенные бои на участках фронта у реки Ясельда и Птичь. 28 июня они отошли к городу Бобруйску, в строительстве оборонительных укреплений которого принимала участие команда лейтенанта Артемьева. На переправе через Березину Иван буквально столкнулся с Александром Матвеевым, который сопровождал комкора, получившего приказ отходить к Рогачеву. Ротный и теперь командовал 75-й ОРР, только теперь подчинялся не 6-й дивизии, а считался корпусной разведротой. Вопрос о принадлежности рабочей команды генерал-майор Попов решил мгновенно. Они побросали свои лопаты в автомашины штаба корпуса и через час были в Рогачеве. Там, правда, пришлось давать объяснения, где были эту неделю и что делали, но слушали его не слишком долго. Похлопали по плечу – и иди воюй!

Весь июль роту перебрасывали то туда, то сюда, бросая на усиление то в одном направлении, то в другом. Немцы наступали массированно, а из 14 600 человек первоначального состава 6-й дивизии осталось чуть больше двух тысяч человек, но фронт приходилось держать за полнокровную. Всего в группе Попова было чуть более полнокровного полка. 17 июля положение чуточку улучшилось, подошел корпус генерала Жидова, который предпринял несколько контрударов по немецким войскам, с целью не допустить захвата переправ через Днепр и Сож. Но немецкая разведка охотилась за успешно действовавшими штабами и подвергала их ожесточенным бомбардировкам, в один из дней такой налет уничтожил штаб 28-го корпуса, был тяжело ранен генерал Попов и корпус был расформирован с передачей всех частей другим соединениям. 75-я ОРР, действовавшая совместно с частями 4-го воздушно-десантного корпуса, была включена в 13-ю армию и переведена в подчинение 45-му корпусу генерала Магона, опять-таки как рота корпусной разведки.

В конце июля рота, с усилением, совершив тяжелейший марш по тылам противника и разгромив авиационный полк противника на аэродроме Хотвиж, перерезала шоссе Кричев-Рославль, отрезав танковую группу генерала Гудериана от снабжения. Магон срочно перебросил сюда дополнительно два полка и артиллерию. Но немцы среагировали быстро и окружили корпус. При прорыве из окружения 15 августа погиб его командир, но 75-я вышла к Студенцу, похоронив в Климовичах комкора, сумев сохранить боеспособность, подобрав бойцов и командиров из других частей 45-го корпуса. За Матвеевым и Артемьевым командующий фронтом выслал самолет, причем не командующий Центральным фронтом, а почему-то Брянским фронтом. Но сам генерал Еременко на аэродроме не появился. Их встретил дивизионный комиссар Пигурнов. Да еще и не один, а с целой толпой товарищей в фуражках с малиновым околышем. В первую минуту показалось, что их хотят арестовать. За что только, было непонятно.

– Прошу следовать за мной! – сказал комиссар, не объясняя причины, и они через несколько минут оказались в каком-то учебном классе, авиационном.

Сами начальники расселись, а «виновников» оставили стоять у стола. Посыпались вопросы о действиях роты в составе 45-го корпуса: где, кто, когда и как? Вопросов было много. Вначале «допрашивали» Матвеева, затем Артемьева. Группа Артемьева как раз и атаковала аэродром, причем с помощью немецких танков, тихо захваченных его группой неподалеку на отдыхе. Долго расспрашивали и о гибели генерала Магона. Похоже, не верили, что он действительно погиб.

Но разговор закончился совершенно неожиданным предложением: перейти в два партизанских отряда, которые будут действовать в брянских лесах, если противнику удастся потеснить части Красной армии. Причем не командирами отрядов, а так сказать, военспецами. Командовать там будут председатели местных колхозов и партработники. Дескать, специфику и людей в районах знают лучше, а обком партии и политуправление ищет для них «специалистов». При этом дивизионный комиссар Пигурнов был начальником политического управления фронтом. А у Матвеева в кармане лежит представление на должность командира разведбата 13-й армии, первую роту в котором должен принять Иван. Подписано оно было генералами Герасименко и Магоном, новый командарм Голубев тоже черканул «Не возражаю». И тут их «обрадовали»: 45-й корпус расформировывается, как не выполнивший своей задачи и потерявший практически полностью состав своего штаба. Тринадцатой армией теперь командует бывший комдив 129-й дивизии Городнянский. То есть подписанным представлением можно только подтереться.

Саша внимательно посмотрел на Ивана. Предложение ему категорически не нравилось: корпусная и армейская разведка – это один коленкор, а партизанский отряд, да еще с подчинением гражданским – это совершенно другое дело. Матвеев хмыкнул и прямо ответил начпуру, что в партизанских действиях мало что понимает.

– Мое дело – войсковая разведка. С остальными ее видами я незнаком.

– Хорошо, возвращайтесь в свою часть. А вы, лейтенант?

– Я тоже незнаком с действиями партизанских отрядов.

– У нас совершенно другие сведения! – вмешался в разговор майор госбезопасности. – Имеются ваши собственноручные показания, что при отходе от города Брест вами и старшиной 75-й ОРР была создана сводная группа в количестве 427 человек, которую вы сумели вооружить, обеспечить боеприпасами, питанием и с боями вывели ее в расположение войск Пинской флотилии. Затем еще дважды вы создавали такие группы для выхода из окружений.

– Товарищ майор госбезопасности, основу этих групп составляли военнослужащие РККА. Гражданское население не принимало в них участие. И я всегда был на командных должностях в этих группах. Либо командиром, либо его заместителем, но командиром группы в этом случае был старший лейтенант Матвеев.

– Насколько я понимаю, – вновь заговорил Пигурнов, – основной вашей претензией является ваше подчинение гражданским лицам?

– Совершенно верно.

Начпур посмотрел на майора ГБ и произнес:

– Четвертый отряд?

– Не возражаю, но требуется обучение, – ответил майор Судоплатов. Он порылся в своей сумке и положил перед Иваном бланк. – Заполните, пожалуйста.

Обернулся к остальным участникам «совещания» и поблагодарил их. Через полчаса, вместе с еще 12 командирами и красноармейцами, они вылетели из Брянска куда-то на северо-восток.

Глава 5

В разведшколе ОсНаз и первое задание

Куда летят – никому не сказали, в «школу». Всего на борту было пятнадцать человек: тринадцать будущих курсантов, майор ГБ и полковник-пехотинец. В самолете было шумно, Иван впервые пользовался таким транспортом. От двух ревущих двигателей пассажиров отделяла тоненькая перегородка из металла, которая сама вибрировала, так что не переговорить. Да и в подписанных бумагах запрещалось расспрашивать детали биографии курсантов и инструкторов. Все обучение пойдет под грифом. Летели не так долго. С географией и умением ориентироваться по карте у Ивана было вполне хорошо, поэтому он без труда «опознал» изгибы Оки, город Рязань, где приходилось бывать на учениях, и аэродром в Сельцах в тридцати пяти километрах от города. Там всех переодели в десантные комбинезоны и куртки без знаков различия, на голову нахлобучили десантные матерчатые шлемы, выдали прыжковые ботинки и выгнали в лес, где началось строительство базы.

Через сутки курсантов стало тридцать человек, разбитых на пятерки: один радист, два пулеметчика и два вторых номера. Каждая «пятерка» имела «отдельный коттедж» или «усадьбу», вырытую самими землянку-блиндаж, расстояние между блиндажами не менее пятисот метров. С остальными «пятерками» общались только на занятиях по ПДС[2 - Парашютно-десантная служба.]. Часть «пятерок» имели смешанный состав, мужчины и женщины, но в их группе женщин не было.

Через неделю Иван убедился, что его просьбу: направить в школу старшину Архипова и сержантов Беглова с Тимофеевым, майор Судоплатов выполнил, хотя самого его в школе видно не было. Но все они бегали в разных «пятерках». Занятия велись по очень интенсивной программе, на сон отводилось не более трех часов. Второго октября состоялся выпуск и впервые всех выстроили на плацу возле аэродрома. Курсантов оказалось гораздо больше, чем 30 человек. Они были всего-навсего взводом в бригаде особого назначения, командовал которой полковник Медведев. На построении он сообщил, что немцы прорвали фронт под Брянском и начали наступление на Москву. Первый батальон будет направлен на Брянский фронт, второй на Западный. Третий батальон пока будет находиться в резерве. Четвертый батальон имеет особое задание, которое будет доведено до каждого позже. Транспортный полк уже находился здесь, и два батальона приступили к погрузке. Третий отправился в сторону военного городка, а их четвертый батальон приступил к укладке парашютов. Иван почувствовал чью-то руку на плече, рядом с ним остановился один из инструкторов, которого он знал как Лукова.