Завоеватель

Дозорные уже развернулись, чтобы уйти, а Хубилай все умолял и умолял, вздыхая с облегчением. Наконец он остался наедине с козопасами. Они смотрели на него как на бешеного пса. Пастух с перепачканным ртом сплюнул кровью и, превозмогая боль, спросил:

– Кто ты?

– Простой путник, – ответил Хубилай. Тело его ныло от напряжения, руки тряслись, когда он разжал кулаки. – Мне нужна вода и еда, как уже говорил. Если до сих пор подумываете меня ограбить, второй раз на мое великодушие не рассчитывайте. Стоит мне крикнуть, и они вернутся.

Пастухи невольно взглянули вслед дозорным – предложение Хубилая им не понравилось. На здешних равнинах справедливости не жди. Людьми хана даже пугали детей.

Вместо того чтобы ускакать прочь, Хубилай оседлал коня и поехал за козопасами, которые наполнили его бурдюки водой и дали небольшой сверток с лепешками и жареной бараниной. Еда пахла восхитительно, но перекусить Хубилай собирался, лишь когда оторвется от ханского войска. Земли Бату в тысяче с лишним миль к северу, но если он не попадет туда раньше Гуюка, толку не будет. В путь Хубилай пустился мрачный и сосредоточенный: больше дозорных пропускать нельзя. Чтобы спасти Бату, пригодится каждое лишнее мгновение.

Глава 7

За три дня скачки во весь опор Хубилай довел коня до полного изнеможения. Во время коротких привалов тот отдыхал, пощипывая травку, но восстановиться не успевал. На четвертый день Хубилаю стало больно сидеть в седле. Затвердевших мозолей, как у разведчиков, у него не было, поэтому на ягодицах и пояснице появились обширные ссадины. Каждое утро начиналось с мучительной боли, потом короста слетала, и резкая боль сменялась ноющей, которая не стихала целый день. Как далеко он заехал, Хубилай не ведал; знал лишь, что ханское войско позади него. Когда Бату странствовал, то брал с собой целый тумен воинов и их семьи. Такую уйму людей не спрячешь. Хубилай рассчитывал увидеть их следы, хотя эта проблема была не самой насущной.

Самой насущной проблемой было состояние коня, который отощал, сильно потел и пускал желтые слюни. Настала пора уподобиться ямскому гонцу – привести в действие план, в Каракоруме казавшийся простым. Из седельной сумы Хубилай достал кусок ткани с нашитыми на ней бубенчиками и накрыл ею седло. Поднявшись на холм, огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души, но миль за двадцать до этого Хубилай видел ям, а потом держался тропы, протоптанной ямскими гонцами. Он критически оглядел себя и поморщился. Гонцы с поклажей не скачут. Вес – ключ ко всему. С недовольной гримасой Хубилай раскрыл переметные сумы и высыпал припасы на землю. Туда же полетел лук, а после небольшой паузы на горку тряпья и кожи упал и меч. Он оставил только маленькую заплечную сумку вроде той, что носят гонцы. Даже написал безобидное письмо фальшивому лицу, чтобы показать его, если остановят и допросят, хотя это казалось маловероятным. К ямским гонцам обычно никто не привязывается.

Подумав, Хубилай искромсал седельные сумки в клочья и обмотал ими меч в ножнах; получился сверток, который вполне можно припрятать. Он дорожил своим клинком, хотя и собирался расстаться с ним, по всей видимости, навсегда. Но не бросать же его в придорожной пыли на милость мародеров или, еще хуже, ханских дозорных, когда те будут проезжать здесь…

Хубилай завел коня в рощицу, чтобы дождаться там сумерек. Ехать осталось всего несколько миль, к яму он решил подобраться на закате или даже ночью. Сам Чингисхан установил расстояние между станциями в двадцать пять миль. Иные ямы действовали так долго, что между ними образовались широкие дороги, вдоль которых семьи гонцов выстроили дома из кирпича и глины.

Хубилай сел, прислонившись спиной к дереву, зажал в кулаке вожжи, и заснул. Когда он проснулся, на рощицу уже опустились сумерки. Сколько времени прошло, он понятия не имел. Хубилай встал и, ругаясь, потянулся за седлом. Конь заржал и отшатнулся и, пока седок не ударил его по морде, отказывался стоять смирно.

Через считаные мгновения всадник снова пустился в путь, прислушиваясь и высматривая признаки жизни. Луна только взошла, и Хубилай радовался покрову тьмы. Вскоре впереди он увидел свет и пустил коня галопом. Каждый его шаг сопровождался звоном колокольчиков, во тьме особенно громким.

Ям оказался маленьким. Он стоял среди степи – несколько построек из кремня и извести на мощеном дворе. Горели факелы; значит, его появления ждали. Хубилай уверенно въехал во двор и увидел двух мужчин. Один держал полный воды бурдюк, другой – блюдо с кусками мяса, сочащимися горячим бульоном. Из стойла вывели свежего коня и оседлали, пока Хубилай спешивался.

– Кто ты? – вдруг спросил мужчина с блюдом.

– Везу срочные послания из Каракорума, – резко ответил Хубилай. – А ты кто?

– Прости, – отозвался станционный смотритель.

Хубилай отметил, как его подозрительный взгляд остановился на лошади. Вообще-то, Хубилай не раз подумывал о краже ямского коня, хотя таких лошадей обычно не воруют – на этом легко попасться.

Мужчина нехотя кивнул, но спросил-таки Хубилая, который тем временем схватил с блюда большой кусок сочной баранины и отправил в рот:

– Если ты впрямь из Каракорума, то знаешь, кто там начальник станции.

– Териден, – с набитым ртом ответил Хубилай. – Здоровенный христианин с рыжей бородой. Я отлично его знаю.

Испытание было легким для молодого человека, выросшего в городе, хотя сердце у Хубилая бешено колотилось: а ну как разоблачат? Ноющую боль от язв тоже следовало скрыть. Он сел на свежего коня, поправил заплечную сумку, взял бурдюк и залпом выпил арака с водой. Смесь оказалась противной кислятиной, но Хубилай согрелся почти моментально. Отныне запасы провизии он сможет пополнять лишь на ямах.

– Передам ему, что вы тут славно справляетесь, – пообещал он, взял поводья и повел лошадь к калитке.

Ямские служители не ответили – они уже расседлывали и чистили его коня. В свете факелов было видно, как от его боков валит пар. Хубилай улыбнулся и поскакал по дороге на север. План сработал, сработает и еще. Быстрее, чем через ямы, послание не доставить. Пока Хубилай лично не поговорит с Бату, тот не узнает, какая опасность ему грозит.

Станционный смотритель не отрываясь глядел вслед Хубилаю. Таких желтых глаз, как у этого гонца, он в жизни не видывал. По слухам, такие же были у Чингисхана… Смотритель поскреб блошиный укус на шее, пожал плечами и снова взялся за работу.

Четверо мужчин следили за тропой уже три дня. Они охотились парами и к ужину всегда приносили кроликов на жаркое. Неподалеку был большой садок, поэтому оставалось лишь разместить у нор силки. Горная дорога просматривалась как на ладони, и они коротали время за разговорами, игрой в бабки и починкой старых инструментов. Еще пара дней, и их смена закончится. Пока несли дозор, ничего примечательного не случилось – проехала лишь одна семья торговцев, но дозорных не заинтересовал дешевый товар из телеги, которую вез старый конь с бельмом на глазу. Грубый хохот, хороший пинок – и торгаши укатили восвояси.

– Кто-то едет, – сказал Парих, младший из четверки.

Его товарищи дошли до границы маленького лагеря и, стараясь не обнаружить себя, внимательно осмотрели тропу. На луках, надежно защищенных от влаги, давно не подтягивали тетиву. Впрочем, каждый из четверых держал оружие наготове. Понадобится – через миг полетят стрелы. Дозорные вглядывались в даль, проклиная рассветную дымку, которая словно наползала от самих скал, а потом рассеивалась.

Дымка не помешала разглядеть одинокого путника, медленно ведущего по дороге хромого коня. Голова опущена – путник напоминал усталого воина, бредущего домой после долгих ночей охоты или поисков пропавшего животного. Как бы то ни было, дозор на этой дороге считался первой линией обороны, поэтому часовые настороженно встречали каждого. Тарриал, старший из дозорных, повидал предостаточно засад и схваток. Из четверки шрамы украшали только его, вот товарищи и ждали от него указаний. В горах звуки разносятся на много миль, и Тарриал безмолвным жестом отправил Париха на разведку. Паренек проползет по гребню, посмотрит, не подкрадывается ли кто, и в крайнем случае отвлечет внимание от лагеря.

На глазах товарищей Парих добрался до точки, с которой тропа просматривалась на добрых полмили, и поднял раскрытую ладонь. Все спокойно.

Тарриал расслабился.

– Только один человек. Ждите здесь и не вздумайте воровать у меня еду. Я пойду к нашему гостю.

Тарриал спускался по каменистому склону, даже не думая таиться. Напротив, он старался побольше шуметь, чтобы не застать странника врасплох. Много лет назад в Самарканде на глазах Тарриала убили командира его джагуна. Тот спрятался, наблюдая, как грабят лавку. Когда часть шайки разбежалась, он выбрался из укрытия и положил замешкавшемуся вору руку на плечо, надеясь испугать до полусмерти. Уловка удалась, но запаниковавший грабитель не раздумывая пырнул его кинжалом под ребро… Тарриал с теплотой вспомнил лицо командира.

Когда он спустился к тропе, путник приблизился настолько, что дозорный смог его рассмотреть. Неизвестный был очень высоким и казался таким изможденным, что едва шел. Конь припадал на правую переднюю ногу и, как и хозяин, буквально посерел от пыли.

Хубилай почувствовал взгляд Тарриала и вскинул голову. Свободная рука скользнула к поясу, только меча там не было, и, скривившись, Хубилай поднял ее, чтобы показать: он безоружен.

– Гонец? – спросил Тарриал.

– Да, – ответил Хубилай, злясь на себя за то, что так глупо заблудился среди холмов.

Он потерял счет не только времени, но и коням, которых сменил на промежуточных ямах. Сейчас стараниями шайки воров все его усилия могли пойти насмарку. Уже в который раз он пожалел, что бросил оружие.

– Для кого послание? – осведомился Тарриал. Предчувствие подсказывало: путник необычен, только чем именно? Пыль пылью, но желтые глаза так и блестели, а правая рука путника не раз тянулась к поясу, словно он привык носить меч. Странно, ведь простые гонцы оружие не носят…

– Ямских гонцов не останавливают, – резко ответил Хубилай. – Послание не для тебя, кем бы ты ни был.

Тарриал ухмыльнулся. На вид незнакомец чуть старше Париха, а судя по тону, привык командовать.

– Отвечаешь, как воин, – отметил он.

На миг Хубилай воздел глаза к небу.

– Воин на ямской лошади и с кожаной сумой за плечами… Да еще без ценных вещей…

– Мы не воры, парень. Мы воины. Разница есть. Не всегда, конечно, но, как правило, есть.

К удивлению Тарриала, Хубилай расправил плечи, взгляд его желтых глаз стал еще пристальнее.

– Кто командует твоим минганом? – только и спросил он.

– Он в сотне миль отсюда, но из-за тебя, парень, я дергать его не буду. Только не сегодня.

– Как его зовут? – рявкнул Хубилай. В каждом тумене по десять минганов, поэтому он знал почти всех монгольских командиров такого уровня.

Резкий тон заставил Тарриала ощетиниться и удивиться еще сильнее. Один, без оружия, в глуши, этот юнец держался так, что командир дозора заново обдумал его вопрос.

– На ямского гонца ты не похож, – опасливо проговорил он.