Книга жёлтой росомахи

Книга жёлтой росомахи
Константин Алексеевич Ширяев

Воспоминание о будущем – так можно кратко охарактеризовать содержание этой книги. "Между землёй и небом – война". Война, которая не прекращается ни на минуту. Что происходит в верхнем и нижнем мирах и что произойдёт в будущем с человечеством – на эти вопросы можно получить ответ, прочитав предложенную вашему вниманию повесть.

Константин Ширяев

Книга жёлтой росомахи

Глава 1

Корень чёрного и красного дерева

Ходко бежит жёлтый зверь краем ложбинки между ночных северных сопок. Мощные, широкие, когтистые лапы едва касаются белого снега. Яркая луна покрывает голубым светом жёлтую шерсть этого сильного зверя. Сегодня он – Росомаха. Ещё вчера он – медиатор меж миров – ключ от ворот Зла – был чёрным камнем в жаркой белой египетской пустыне. Позавчера – белой коровой, пасущейся на изумрудно-зелёных лугах Ирландии. Сёстры Севера с помощью медиатора сохраняли баланс между Верхним и Нижним мирами Земли, Западом и Востоком. Но дано было Им знание о последних временах.

Медиатор не был ни физическим телом, ни бестелесной субстанцией, ни живым, ни мёртвым существом. Он мог быть всем, поэтому не был чем-то определённым. Он был тем, кем был нужен в данный момент, чтобы никто не мог его найти, кроме Сестёр Севера. Найденный Советом Зрячих, он дал бы им безмерную власть, а это привело бы к Хаосу.

Сейчас медиатор должен был указать Сёстрам на точки, через которые они могли бы повернуть Ось времени, ибо уже началась Большая игра, битва за главную ветвь реальности, ветвь движения человечества к новому будущему. Каким будет это будущее – определит Большая битва.

Жёлтая Росомаха вбежала на самую большую сопку, нависшую над заснеженным северным городом, что разлёгся вдоль залива. Сейчас в заливе была большая вода и крепкий мороз вздымал из него высоко вверх столбы пара. Чёрное ночное небо становилось белым от уличных фонарей. Большинство окон города были тёмными – была глубокая ночь.

Росомаха внюхалась в морозный воздух. Взгляд маленьких глазок, похожих на красные угольки, как радар пробегал по домам лежащего внизу города. Наконец, глазки вперились в окно, в котором вдруг зажёгся свет. И Сёстры Севера увидели: откуда надо было начинать Большую игру. Но этого было мало. Раньше миром правили Числа. Теперь же мир изменился, и чтобы войти в Числа, нужны были отныне Буквы. И здесь медиатор не подвёл. Жёлтый зверь распластался на снегу и замер. С нарастающей силой в него начали входить тонкие светящиеся лучи Намерения, указывая верные ответы. Сотня, тысяча, миллион лучей…Вдруг всё неожиданно закончилось. Росомаха вскочила на лапы и начала вытаптывать на снегу замысловатые узоры, которые вскоре сложились в цифры:19 22 40 23 18 41 24 67. Потом появились тропки в виде букв: В П V P. Всё, медиатор свою задачу выполнил.

Жёлтая Росомаха нырнула в снег и растворилась в нём. Никто не должен был её найти. Сёстры вступили в Большую игру. Зрячие почувствовали это и уже пустили по следу медиатора двух помощников – инфернальных теней разрушительной силы – страх и ужас, Фобос и Деймос, дерево и воду. Мёртвые Боги должны были помочь им в поисках…

Но не впервой медиатору прятаться. Долго лежал камень в пустыне, но Тефнут – дочь Ра – глаз Ра – увидела его и прилетел за ним жаркий ветер из Нубии – но поздно.

И вчера белая корова только успела пожевать сладких зелёных трав в ирландских лугах, но увидело его злое око Балора, предводителя фоморов, и жестокая воительница Мориган уже почти накрыла белую корову плащём смерти – но поздно.

Сегодня Ильмарен, пролетая на крыльях северного ветра над заснеженной скандинавской тундрой заметил Жёлтую Росомаху – но поздно. Смешной маленький Чакля, как все гномы, умелый создатель подземных ходов, спрятал Росомаху в своей норе.

Ночь всё плотнее садилась на землю. Наступил час Быка. Город погасил огни, только в двух домах светятся два окошка. А в нескольких квартирах большой страны стала раздаваться трель телефонных звонков.

Глава 2

Ствол чёрного дерева

– Дзз-ддз, – телёфон на тумбочке успел два раза звякнуть, но Леонид Доброхотов решил быстро прервать весёлую трель, оглашающую его холостяцкую квартиру.

– Привет, дядя… Лёня! Как… себя… чувствуешь? – девичий голос в трубке неуверенно дрожит, слова, как бы нехотя, собираются в предложения.

– Анюта, у тебя всё в порядке? Что-то голос смурной. – Леонид со своей племянницей общается редко, но настроения дочки своего умершего старшего брата научился различать.

– А как же иначе может быть, мне ведь тебе надо сказать то, что я не хочу, даже не имею права, но всё равно скажу. Ведь ты единственный мне родной человек остался. В общем так: через несколько дней ты умрёшь.

– Очень смешно. Аня, 1 апреля ещё не скоро. Тебе что – сон какой-то приснился?

– Можно и так сказать.

– Ерунда это всё. Отчего же я, по-твоему, умру? Кирпич на голову упадёт или какой вирус меня сразит? А других вариантов-то нет. Ты же знаешь, я на здоровье ещё не жаловался.

– Не знаю от чего, но ты умрёшь во сне, а я отвезу тебя на автобусе на тот свет.

– Ха-ха-ха, – Леонид заливисто смеётся: – ты же даже водить не умеешь, ты же в телефонном кол-центре работаешь. Развеселила ты меня, Анюта. Фу, даже отпустило немного. Я ведь даже немного сейчас напрягся: типа, чем чёрт не шутит, бывают же вещие сны.

– Да, бывают, особенно у меня. Примерно раз в месяц. И да, ты прав – я не умею водить. Но вот уже 4 года мне снится такой вот сон. Я – водитель небольшого автобуса, ПАЗика. Раз в месяц у меня один ночной рейс. Я подгоняю автобус на остановку возле памятника Павшим героям войны, к тому, что рядом с твоим домом. Ровно в три часа ночи ко мне садятся разные люди – знакомые и незнакомые – и мы едем на тот свет. В первый раз, когда мне приснился такой сон, я проснулась в холодном поту. Подумала, что это просто ночной кошмар. А потом, через несколько дней случайно наткнулась на районную газету и увидела там некрологи именно тех людей, которых отвезла. Поэтому я сразу поверила в реальность того, что я заняла вакансию этого, как его…из греческих мифов…

– Харона?

– Да-да, он отвозил души умерших на тот свет на лодке.

– На лодке, заметь, а не на автобусе, – снова засмеялся Леонид, но уже не так весело. – Хотя прогресс не стоит на месте. Кстати, а почему не на самолёте, не на поезде, в конце концов. А где же полёт через чёрный туннель к свету, который ждёт в конце?

– Не знаю. Может другие туда так попадают, а вот мне достаются автобусные пассажиры. В общем, дядя Лёня, я предупредила, у тебя несколько дней, чтобы приготовиться к смерти. Никого об этом не предупреждала, а тебя хочу.

– Чушь это всё, Аня, тебе надо антидепрессанты попить. Наверняка это у тебя после смерти Саньки началось. Не смогла спокойно принять смерть отца и всё такое.

– Да, после этого.

– Ну вот, а я что говорил. Так что не бери в голову.

– Я тебя предупредила, – грустно произнесла девушка и положила трубку.

Вот такой странный диалог состоялся утром 1 декабря 2022 года в квартире Леонида Яковлевича Доброхотова, главного механика котельной.

Леонид – грузный, лысоватый мужичок предпенсионного возраста был человеком приземлённым. Взгляд его мутно-серых глаз редко устремлялся в небо в мечтательном порыве – он чаще смотрел под ноги. Доброхотов отлично разбирался в редукторах, задвижках, форсунках и совсем не интересовался искусством и философией. Все его познания по истории и литературе ограничивались школьным курсом и тем, что преподавали в техникуме. Впрочем, это не мешало ему существовать сносно. После учёбы он отслужил в танковых войсках, вернулся в родной город и сорок лет отработал в котельной, поднимаясь постепенно по карьерной лестнице: от слесаря до главного механика.

Семью Леонид так и не создал. Этому помешал его эгоизм. Он больше думал о своей свободе, комфорте, чем о других напрягах, которые, как он полагал, несёт семейная жизнь. Были, конечно, романчики, интрижки, но это всё было несерьёзно, так как любви он ни к кому не испытывал.

Впрочем, очень хорошо относился к старшему брату и его дочке. Жену же Сашки он на дух не переносил, в гости к брату не ходил, пока она не убежала с хахалем от Саньки.

Племянницу Анюту – девицу к двадцати годам вымахавшую в мощную белобрысую матрону под 100 килограмм – он даже обожал, с детства баловал подарками. А сегодняшний звонок Ани Леонида очень озадачил. Не ожидал он что у девушки так развито воображение.

«А вдруг это правда и что тогда делать?» – подумал Леонид. Он вернулся в тёплую постель, откуда его выдернул звонок племянницы, закинул руки за голову и начал вытаскивать из памяти знания о потустороннем мире. Книг по этой теме он не читал, поэтому в голову полезли кадры из американских фильмов про загробную жизнь. Основной мыслью во многих фильмах было: посмертие – это итог жизни.

Сами собой начали всплывать воспоминания детства, юности, молодости. Лёня закрыл глаза и на тёмном экране смеженных век, как на экране кинотеатра, замелькали сцены прошедшей жизни. Он жадно рассматривал жаркое солнце этого лета с его любовной лихорадкой – загорелые женские коленки, ягодицы, мелькающие в безумной карусели плотской страсти. И холодные звезды зимы, когда он, ещё совсем малыш, впервые вышел один в свой заснеженный двор с деревянной лопаточкой.

Доброхотов не был ни великим праведником, ни великим грешником. Самый обычный человек. Он никого не убил, не обокрал, не оболгал, не оклеветал и не предал. Почитал отца и мать. Да, злословил, но не по злобе. Прелюбы сотворял, но женам не изменял по причине их полного отсутствия.

«Если я чего и заслуживаю, то уж никак не ада», – посмеивался в усы Леонид.

Потом он задумался: почему в американских фильмах некоторые персонажи не могли сразу попасть в рай. В одной картине, они припомнил, герой не мог попасть в рай, потому что его земная жизнь состояла из трусливых поступков. Он боялся заступиться за слабого, боялся признаться в любви, боялся начальства.

Доброхотов, откинув мелкие грехи, вспомнил самые ужасные – до паники – случаи.

Первый раз произошёл, когда учился водить машину. В его техникуме в добровольно-принудительном порядке обучали молодёжь вождению. Инструктор заставил Лёньку выехать на учебном грузовике на улицу города на второй день занятий. Ехали медленно, но моргающие светофоры, ослепляющие светом фары встречных бибикающих машин вышибли из Доброхотова такой объём холодного пота, что мгновенно промокли не только нижнее бельё, но и свитер и ветровка.

Второй раз случился в Афгане. На Перевале под Пешаваром их танковая колона попала под обстрел. Лёнька сразу оглох от звуков выстрелов, нос забил запах пороха. Он был в панике, перестал соображать, ему захотелось бросить автомат и бежать. Он забился под машину ожидая: когда в мякоть его тела вопьётся осколок или пуля.

Потом, попадая под обстрелы, Леонид действовал с холодным рассудком, зная откуда ждать пули, выбирал удачные позиции для укрытия и успешно отстреливался. Конечно, был страх, но не панический, не безумный – до рвоты, как в первый раз.