Некроз. Шокирующая история нераскрытых убийств

Некроз. Шокирующая история нераскрытых убийств
Константин Богатски

Украина в начале двадцать первого века переживает очередной затянувшийся экономический и социальный кризис. В одном из неблагополучных городов образуется радикальная молодёжная группировка.Её цель – бескомпромиссная борьба против наркомафии.Молодые бунтари любят и ненавидят, сходят с ума и отчаиваются, уходят и возвращаются, и вследствие этого вершатся судьбы других, не связанных с группировкой персонажей.Необратимые процессы уже давно запущены.Кому посчастливится умереть молодым? Книга содержит нецензурную брань.

Некроз

Шокирующая история нераскрытых убийств

Константин Богатски

© Константин Богатски, 2021

ISBN 978-5-0053-1246-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данное произведение не рекомендовано для ознакомления личностям с уязвимой психикой, беременным женщинам, несовершеннолетним, а также всем тем, кто ещё не разочаровался в людях.

Все персонажи и события, изложенные ниже, являются вымыслом автора. Любое сходство героев произведения с реальными людьми стоит считать случайным совпадением.

Повествование изобилует ненормативной лексикой, а также описанием жизненных ситуаций и поступков, которые могут противоречить нормам европейской общественной морали начала XXI века.

Пролог

Совершенно отчётливо я ощущаю патологические процессы омертвления внутри себя, но при этом продолжаю вспоминать прошедшие события, настойчиво задавать самому себе риторические вопросы:

– Кто я? Безвольный раб или вершитель судеб? И как это понять, осознать, почувствовать, если истина никогда не бывает абсолютной?

С жизненным опытом приходит отчётливое понимание того, что восприятие добра и зла настолько относительно, что даже для самого себя трудно определить, на чьей стороне ты находишься: являются твои деяния высокодуховной добродетелью или инфернальным грехопадением. В детском и подростковом возрасте всё видится однозначным и определённым, без коварной двойственности восприятия и полутонов, а потом взрослеешь и замечаешь постоянную динамику изменений окружающего тебя мира. Всё меняется, пока ты ешь, спишь, занимаешься сексом, размышляешь над смыслом своей мимолётной, но одновременно неоправданно долгой жизни… Стоит только прийти в себя, очнуться после суматохи бессмысленной повседневности – а всё вокруг уже изменилось, и ничего не осталось таким, каким было прежде.

Эта история осталась для меня в далёком прошлом и всё чаще напоминает кошмарный сон, который невозможно забыть.

Теперь мало кто поверит, что когда-то я сам был составной частью того безумия, в котором крайне тяжело отличить саморазрушение от деструктива окружающего мира. Когда вокруг постоянно всё уничтожается на глазах, подобное действо очень трудно описать словами. К тому же я обделён литературным талантом, и рано или поздно все мои повествования превращаются в унылый бред. Но, несмотря на всю последующую критику, оскорбления и упрёки, я обязан поведать эту историю. Собрав все оставшиеся у меня силы, я расскажу о том, что ад находится на земле, а не под ней. И не стоит задавать мне никаких вопросов ни во время, ни после моего повествования. Я отлично понимаю, что этим рассказом накличу на себя беду и буду проклят многими смертными.

В мире достаточно много странных регионов, которые обладают своей собственной, неповторимой энергетикой. Её можно ощутить только лично, замерев однажды во внезапном оцепенении, прозреть, одновременно боясь и восхищаясь, познать доселе совершенно непознанное. Поэтому любые художественные описания этих магических мест другими людьми бессмысленны.

Волею жестокой судьбы мне довелось узнать одно из таких жутких и одновременно прекрасных мест.

Украинский город Кривой Рог – полуразрушенная индустриальная местность с декорациями конца света. Рабочие кварталы, заброшенные промышленные зоны, разваленные строения некогда прогрессивных предприятий ушедшей эпохи – это мир иной жизни, совершенно иных принципов и морали. Здесь всё заброшено, оставлено на произвол судьбы, даже люди. Строения кажутся смесью камней и пыли, а когда идёт дождь или снег, то эта смесь превращается в отвратное грязевое месиво, словно где-то неподалёку есть невидимый гигантский вулкан, то и дело выплёвывающий на поверхность города мерзкую пыль, бывшую когда-то прахом забытых, погребённых в земле прошлых поколений. В некоторых районах города эта пыль серая, порой чёрная, а ближе к шахтам она бурая. Она проникает в тебя, становится тобой, вернее, это ты становишься ею. И всё живое здесь рано или поздно превращается в пыль. Весь непропорциональный, уродливый город – одна сплошная зона отчуждения. Но вопреки всему, это самый лучший город в мире.

Ты не можешь остаться в стороне, не быть поглощённым этим великолепным тленом. Ты сам меняешься вместе с окружением, медленно гниёшь и разлагаешься, превращаясь в пока ещё дышавшего и двигающегося мертвеца. И вскоре для тебя, как и для всех жителей Кривого Рога, любая другая территория будет чужой, и ты всегда будешь там чужим, потому что нельзя убежать от самого себя.

Именно здесь, в железорудных ландшафтах, на мрачных улицах с негорящими фонарями, рождается настоящая контркультура. Это голос грязных подворотен и заброшенных карьеров, разрушенных шахт и пригородных свалок. Переполняясь всей этой жуткой эстетикой, впитывая её, рождаются шедевры параллельного, «разлагающегося» искусства, которые так и останутся непонятыми сытой мировой элитой.

Я расскажу незамысловатую историю нескольких знакомых и близких мне людей, которую я долгие годы собирал по крупицам своих воспоминаний. В те времена мы были брошены безответственным правительством и забыты социальными службами. Мы познали нищету и необоснованную жестокость, мы выросли в гетто среди блочных многоэтажек-гробов. Для нашего рождения было выбрано ужасное время и место.

Мои друзья и знакомые того периода жизни были, на первый взгляд, ничем не выдающимися молодыми людьми. Но для меня они остались последними дикарями-романтиками в насквозь лживом и лицемерном мире. У них были настоящие эмоции, искренние чувства. Я никогда больше не встречал людей такого масштаба, которые бы настолько воодушевили меня и оказали столь сильное влияние. Конечно, тогда я сам был молод и наивен, в бесконечном рвении к самореализации на меня легко было оказывать влияние. Но в глазах тех людей был огонь, которого я больше нигде не смог разглядеть.

Теперь их нет.

Кто сейчас вспомнит о них, кто сможет адекватно восстановить в памяти те события и рассказать, как всё было на самом деле? Кто вырвет из забытья воспоминания о кошмарном прошлом? Боюсь, что и у меня это не получится. Но я постараюсь, я очень постараюсь…

Глава 1

Ежегодно мы становимся свидетелями поразительных метаморфоз, которые происходят у нас на глазах, когда даже в самые невзрачные города приходит весна. Можно идти куда глаза глядят по разбитым асфальтовым дорогам вдоль заброшенных домов с выбитыми окнами и удивлённо наблюдать, как, несмотря на унылые пейзажи, на лицах измученных прохожих появляется усталая улыбка. Видимо, оптимизм действительно неистребим. И вдруг начинает петь душа, ритмичней биться израненное сердце, и в четырёхмерном чёрно-белом пространстве неуверенно появляются цвета прекрасных весенних пейзажей. Цветут яблони и вишни, зеленеет согретая солнцем трава, и уже перестаешь замечать едкий дым доменных печей и конверторов. Просто хочешь жить, а не выживать, и любить, любить…

Но в Кривой Рог весна приходит очень осторожно, неуверенно. То и дело в городе происходят ужасные события, и тогда улыбки вновь исчезают с измученных лиц местных жителей. В такие моменты краски тускнеют, черты лиц прохожих грубеют, а безостановочный конвейер по производству молодых покойников убыстряет ход, цинично звеня шестернями людских душ.

Тем не менее, клиническое состояние шока у местных жителей прошло. Оно началось, когда в конце восьмидесятых годов двадцатого столетия тоталитарный коммунистический режим Советского Союза начал трещать по швам. Украина вскоре обрела долгожданную независимость, но после недолгой эйфории к власти пришли мафиозные кланы, возникли тотальная безработица и кризис образования. Все конфликты решались силой, никто не обращал внимания на закон, и вскоре из-за неконтролируемой инфляции и постоянных финансовых махинаций обычные люди лишились всех своих материальных сбережений. За короткое время из социально и материально защищённых граждан они превратились в рабов преступных кланов и группировок, в нищенский сброд, стремительно спивающийся от безысходности. Те, кто своим трудом из руин восстанавливал город после Второй мировой войны, кто, не жалея сил, строил «счастливое будущее советского народа», кто верил в стремительное экономическое развитие Украины после обретения независимости, стали заложниками своих иллюзий и гнёта организованной преступности, ставшей к тому времени правящей политической и экономической элитой.

Страна разрушаласть на глазах. И не было веры, и люди перестали надеяться на чудо. Обворованный народ стал злым и жестоким; всё, что было свято, с унижением отвергли потомки советского общества. Люди перестали верить в коммунизм, в демократию, в Бога и даже в существование самих себя. Они превратились в злобных, безвольных, забитых рабов с комплексами извечных жертв, неспособных ничего изменить и оказать должное сопротивление. А потом такой ход событий стал нормой, и даже старожилы уже не припомнят всех ужасов конца последних десяти лет ХХ века: серийные и заказные убийства, мафиозные конфликты, коррупционные скандалы, наркомания и моральное падение нации.

На руинах выросло новое поколение никому не нужных, униженных и оскорблённых судьбой юношей и девушек. Далеко не все встретили своё двадцатилетие. Казалось, ещё вчера эти дети рыдали, когда сносили безжалостные бульдозеры их игровые площадки, а потом через некоторое время там вырастали приватные постройки закрытого типа. И вот теперь озверевшие подростки, одурманенные наркотиками и алкоголем, готовы были убить любого ради самоутверждения. Дети помоек и тёмных подвалов жили по своим правилам, где слабым и чувствительным не было места.

Но об этом не рассказывали в иностранных средствах массовой информации. Были только восторженные возгласы, что Украина вырвалась из-под коммунистического гнёта, и теперь воцарилась демократия и евроинтеграция. Все эти пафосные речи, все эти искажённые факты…

Демократия, в прессе похожая на рай, а на самом деле лживая и неестественная «эдемократия», в реальности означала голод, нищету и страдания. Именно такая Украина была выгодна многим правительствам государств, как на Западе, так и на Востоке. Коррумпированная власть предательски разворовывала достояния страны, порабощала её жителей, превращая Украину в буферную зону. Большинство предприятий были искусственно признаны банкротами, затем приватизированы и проданы за бесценок неизвестным «инвесторам», которых никто не видел, и чьи счета были зарегистрированы на экзотических островах-офшорах.

Жители Кривого Рога вместе со всей Украиной массово сходили с ума в поиске новой самоидентификации. Советское прошлое осталось позади, а дорогу в развитую и демократическую Европу никто не мог отыскать. Криворожане жили в старых, разваливающихся домах с поломанными лифтами, ходили по разбитым дорогам, ели испорченные продукты и всё больше чувствовали себя чужими на своей земле. В каждом из них навсегда затаилась подсознательная обида, злоба на «виноватых».

Назревал всенародный гнев.

* * *

По разбитой дороге ехал серый рейсовый автобус, перевозя уставших пассажиров из Днепропетровска в Кривой Рог. Андрей сидел у пыльного окна, и почему-то постапокалиптичные пейзажи Кривого Рога после двухлетнего перерыва вызывали у него приятные эмоции. Ностальгия подкрадывалась всё ближе к его сердцу, и магия «города живых мертвецов» невидимым магнитом притягивала Андрея к себе. Спустя два года после переезда в Германию, он вновь ощутил это необъяснимое наукой явление. Он скучал, томился в ожидании и был уверен, что вернётся.

Андрей смотрел на высокие тополя, стоящие вдоль дороги неподалёку от заброшенных шахт, вдыхал грязный воздух. Через окно душного автобуса вырастали старые постройки, заборы фабрик и заводов. Утром этого дня его самолёт вылетел из Германии, и вот уже несколько часов междугородний автобус вёз Андрея в Кривой Рог, в котором он прожил двадцать один год своей жизни. Водитель автобуса стойко преодолевал все неровности дороги и вёз воодушевлённого Андрея в реальность, которой уже давно не было.

– Я же тебе говорил, Андрей, город абсолютно не изменился, разве что стал ещё грязнее, – отозвался сосед по автобусу, – сам посмотри.

Пятидесятилетний седовласый мужчина с грустными глазами ехал рядом с Андреем. Они познакомились ещё в немецком аэропорту. Оказалось, что оба направляются в Кривой Рог. Андрею было приятно в далёкой Германии встретить земляка, который ездил в гости к своей дочери на месяц. Его хриплый голос то и дело вытаскивал Андрея из омута сюрреалистических воспоминаний и беспокойства.

– Я помню, как ужасно обиделся на свою дочь, когда она впервые мне сказала, что выходит замуж за немца и собирается навсегда уехать в Германию. Я назвал её тогда предательницей украинского народа и два месяца не общался с ней, но уже через полгода, стоя у небольшой кирхи в Людвигсбурге, по моим щекам текли слёзы, когда я увидел Анну в свадебном платье. Она была так похожа на свою мать, такая же красивая, – пояснил Сергей Фёдорович Андрею. – И тогда я понял, что не должен обижаться на неё и мешать её счастью. Зачем ей Украина? Ей не нужна такая Родина, которая издевается над собственными детьми; где граждане живут хуже любых мигрантов, где могут убить без всякой причины. Ты скажи, Андрей, ты ведь по возрасту почти как моя дочь, разве я могу её в чём-то обвинять?

– Нет, – после небольшой паузы коротко ответил Андрей. Затем в очередной раз вынул из кармана мобильный телефон и снова безуспешно попытался кому-то дозвониться.

– Теперь она зовёт меня в Германию, уверяет, что поможет со всеми документами, – продолжал Сергей Фёдорович, – но я не могу собраться с силами. Она молодая, легко привыкает ко всему новому. Это вас, молодёжь, ничего здесь не держит, а моё поколение знало другую Украину: процветающую, обеспеченную, культурную.

Тем временем автобус остановился на конечной остановке, и все оставшиеся пассажиры неторопливо вышли из него со своими вещами.

Был майский день 2004 года. Отвыкнув от отравленного криворожского воздуха, Андрею было тяжело дышать, и слезились глаза. Сухой, душащий кашель не заставил себя долго ждать.

Попрощавшись с Сергеем Фёдоровичем, Андрей взял такси и попросил водителя отвезти его в ближайшую гостиницу.

– Есть «Братислава» на Макулане; есть «Киев» на Мелешкина, но она сейчас закрыта; есть «Аврора» на девяносто пятом квартале, но…

– Разве на девяносто пятом квартале есть гостиница? – удивился Андрей.

– Да, не так давно построили, – сказал с кавказским акцентом таксист, – но на девяносто пятом квартале недавно стреляли.