Четыре Сергея

А Виндергольд, не разделявший с товарищами чувство опасности, огласил присутствовавшим, что он приглашает всех, без исключения, на рюмочку коньяка. «И Вас, мужчина, с топором, тоже». При этом, сообщив, что: «только тихо, у меня гостья, и она спит», улыбался, как сволочь. После, задрав голову к окнам, завопил: «Ревозуб, выходи подлый трус», и: «Ревозуб! Моя бригада твою победила!» «Выходи, теперь мы с тобой будем силами мериться» …

Кореец, выяснил, что водитель, крашенной дымчатой тачки, сам из посёлка Гагарина, «ездил с ребятами по городу, пока они занимались делами». У них есть серьёзный клиент на машину. Аркадий сказал: человеку нужна Беха, не перевёртыш, только из Бундеса пригнанная, купит не торгуясь.

– А у тебя чё, не перевёртыш? – удивился Кореец

– Чё ты с ним разговариваешь – оборвал Родя разговор Корейца с водителем, – веди этого домой, – он указал на Виндергольда, – закрой рот, – велел водителю, – у них ума нет, как у тебя, старый. Сядь со своим топором на место. Пока я кирпич не уронил по тебе, или, по твоей тачке, раза три. Смотри…

Трое: Аркаша, Валера и Вячеслав, с подачи Аркадия предложили эту непонятку действительно запить и подняться, пообщаться с реальными, как видно, пацанами, тем более, что Виндергольд настаивал.

– Съедались отсюда, чтоб я вас не видел! – прошипел Родя.

Кореец увел Виндергольда домой. Хлопнул с ним рюмку, попросил «её» не будить, самому Золотому никуда уже не ходить, лечь спать, и, пообещал закрыть дверь за собой.

В машине Родя начал спрашивать:

– Вот скажи, Кореец, можешь ты, когда-нибудь, без этих: подсечек, нырков, бить в пятак, сразу, как я?

– Ты силач, – согласился Кореец улыбаясь.

– Базара нет, ты этого гибона воткнул, – продолжил Родя, – но я одного конкретно уронил, а потом твоих добивал, что б не встали. Ты думаешь, так не надо? Чего ты положил и стоишь? Чего ты ждёшь? Очки тебе начислять начнут?Коко Ённо А?

– Ты кончай, – попросил Кореец, – может тебя на бокс отдать? Поживём… Будешь конкретно всех ложить. Как Костя Дзю.

– Мля, Кора, чё ты медлишь, чё ты с ними разговариваешь, зачем?– Спросить, что ими движет.

– Вот сука ты тоже, – обиделся Родя, – такая же, как Виндергольд. У меня такое настроение было… Затем, после паузы признался: – Жрать охота. Мы на работе компрессор один отрехтовали, списанный, и скинули его, прям на территории, подрядчикам. Предлагаю выпить, и с котлетами, в кафе «Спорт» …

Этот эпизод, в недалёком прошлом, с конфликтной реакцией на музыку запомнился. Так решили имитировать своё присутствие, при отсутствии. Перед тем, как уйти, Виндергольд и Кореец, ещё раз, на громкости заведут кассетник. Так, что б, возмущённые соседи подскочили, запомнили, и в памяти осталось. После, они, дождавшись ответной реакции, оставив в квартире свет, тихо уходят по крыше, на дело.

После всей операции с заводской кассой, они приходят обратно, днём уже, в квартиру попадают тем же путём, незаметно, через пристройку-подвал-первый подъезд-крышу. Спускаются на свою площадку пятого этажа, по чердачной лестнице, чтоб никто их не видел, и не слышал, заходят. Спят, буянят, как после пьянки. Это всё Родя и Кореец придумали, – Кореец с музыкой, Родя с чердаком. И, вроде как, алиби у них, какое-никакое, есть.

В баре, заказали привычно водки и салат, смотрели по сторонам. Девушки были – три столика. Заорала музыка, побежала цветомузыка. Вышли танцевать девицы, все пять, с соседнего столика.

Парни сидели за деревянным столом двое на двое, разговаривали также: Родя с Виндергольдом, Кореец с Исой, наклоняясь к друг другу – иначе было не услышать. Посматривали на выплясывающих…– Веселимся, пристаём, имитируем пьянство, и расход, – напомнил Родя в паузе между песнями. – Чего вы уткнулись, как на поминках?

– Ну давай сразу, вприсядку, к ним в круг войдём, – кивнул Иса на танцующих кружком девушек в облегающем трикотаже, – все четверо, шеренгой. Или может, хоть принесут, для начала, чего-нибудь. Посидим ещё, для приличия, а то точно, запомнят, как дебилов…

– Главное – что б запомнили, – отмахнулся Родя

– Ты чего, правда предлагаешь, – дурковать что ли? – не согласился Иса, – Мы здесь не первый, не в последний раз сидим…

– Вот-вот, – признал Виндергольд, – нам ещё тут, жить с девушками дружить… Давайте на твои заводские деньги по бутылке шампанского, за каждый столик отправим, и нас запомнят.– Ага, щас, – кивнул Родя. – за двумя столиками водку херачат мадмуазели, а ты…

– Они соком разбавляют, – уточнил Кореец, – можно правда пирожные заслать, их тут не так много, две, три, пять, – за тремя столиками…

Им принесли салат в овальной белоснежной тарелке с фигурной каёмкой, – назывался он «селёдка под водочку» – четыре кусочка селёдки, уложенные на четыре кружочка картошки, обсыпанные зелёным горошком, посыпанные маринованным репчатым луком, и сбрызнутый нерафинированным подсолнечным маслом. Графин с водкой, полуторалитровую бутылку минералки «Сарыагач», стаканы и стопки. Официантка пожелала им приятного аппетита, поменяла пепельницу, сначала вежливо, на автопилоте согласилась с Виндергольдом, что картошку кухне можно резать ещё тоньше, как чипсы, а после того, как Иса дополнил: «и чтоб и с луком больше так не шиковали», спросила: кого ей позвать, администратора или охрану?

– Вот ты вредная Света, – улыбнулся Иса, – ну что нам Люда скажет? (Люда, – она же барменша, и, она же, администратор в Шайбе, последние годы.) А охранника-Эльдара, вообще смысла звать нет, не будет он пить, до закрытия. Просто на кухне скажи, чтоб не жадничали уж так, и всё…

– У нас сейчас новый арендатор, новый администратор, и новые порядки. – пояснила официантка.

– Начнём с администратора, – переглянувшись с своими, предложил Кореец, – а кто арендатор?

Мимикой Света показала, что всё печально, понятия не имеет, что происходит, и её это мало интересует.

Минут через десять, пришёл никому не известный, какой-то лысый тип, лет за тридцать, в белой, застёгнутый на все пуговицы, рубашке, с черным, отливом в бордо, галстуком, навис над столом, и начал напирать, с места в карьер, так, как не ожидал никто.

– А чего вы хотели? Вам салат не нравиться? Ну идите бухайте в другое место.

Оторопели все. Первым, от коллектива, задумчиво высказался Кореец:

– А хамить надо вежливо…

Родя, сидевший с краю, попытался встать, Виндергольд положил руку ему на плечо. А пришедший смотрел на всех уверенно и обиженно одновременно. При этом демонстрировал какую-то свою форму превосходства, заключавшуюся в надменном молчании…

Виндергольд, вполголоса, заметил очевидное:

– Вот уже и не надо никаких пирожков рассылать… – (он видимо хотел сказать «пирожен не надо»), но не смутившись своей оговоркой, посчитав её несущественной, расцвёл своей широкой улыбкой, обводя всех, включая Свету, светящимся взглядом. Откинувшись на спинку лавочки радостно развёл руками:

– Человек, ты нам глаза открыл! Мы можем ходить по другим местам!? Кто ты!? – при этом он поддался вперёд левую руку упёр в колено, а другую положил запястьем на плечо Роди. Смотрел на нового администратора снизу-вверх, с интересом.

– Мля, давайте, хоть накатим, – предложил Кореец, – а потом уже … Зови Свет, кто там ещё есть, у арендаторов, из новой власти…

– Да, оживился Иса закидывая ногу на ногу, – можно всех посмотреть?

– Ты тут не командуй, – заметил лысый в белой рубашке, – я сам решаю, кого, когда звать. Проблемы нужны? Вы проблем хотите?

– Дайте и мне слово, – возмутился Родя, – я тоже хочу высказаться. Он повернулся к администратору, и, как будто опасаясь обвинения в невнятности, чётко произнёс: – Иди на куй. И, давайте, правда, накатим пацаны, – тише, над столом, добавил, – у меня эти пирожки в горле стоят. Он разлил как разливал на лавочке, по чуть-чуть, они чокнулись и выпили. Вновь грянула музыка. Администратор выглядел уже как-то попроще, чувство превосходства его покинуло. Родя, поставив рюмку, сложил руки на столе, и очень доброжелательно смотрел. Официантка Света, в коротком вязанном платье, и плотных колготках, переминалась с ноги на ногу, держала разнос за спиной, вернее, ниже спины. К салату никто не притронулся, динамичная музыка, очень энергичные девушки, на заднем плане двух присутствующих сотрудников бара, отвлекали. Появилась барменша Люда, нюхом чующая всё настораживающее, (она работала тут последние лет пять), перекинулась парой слов с официанткой, увлекла за собой администратора, освобождая обзор на девичьи танцы, для недовольных салатом.

Таким образом, первая задача вечера «запомниться», решилась без особых затруднений. За это и выпили. Хотя ситуация оставалась до конца не ясной. Кто это был, почему он так разговаривает, что за новые порядки? В баре они бывали часто, знали их многие, официантки и охранники, и, понятно, обе барменши. Даже выпивали, вместе кое с кем, из персонала, бывало. Если оставались должны, после, всегда рассчитывались. И денег они тут, как завсегдатаи, оставили не мало. Сегодня, да, решили посидеть по скромному, поэтому, первые две и выпили на лавочке, и пирожков наелись, чтобы в баре меньше тратить. Обычная обывательская хитрость, и так многие делали – ели и пили дома, а в бар шли «догоняться», познакомиться, потанцевать. Последнее время цены летели вверх, и по этой «схеме» гуляли многие. Город оживал в день получки на заводе, а она только завтра, и в заведениях, сегодня, многие гуляли «эконом классом».

– Салата кот наплакал, а стоит как бутылка водки, – сопоставил Иса, – разве это…

– Ты смотри, как этот «Петрушка», причёсывать начал… – Золотой не мог успокоиться, – пойду у Люды спрошу, что это было… Я, когда Тойоту скинул, пятихатку тут с Леркой, оставил, за вечер. Всех угощал, и их в том числе, два раза в обменник ездил, а потом уже прям тут стольники менял… Теперь, какой-то сидор, пытается выставить меня нищебродом.

– В этом, фешенебельном заведении, – дополнил Ко»реец.

– Вот – вот, – откликнулся Виндергольд, не особо вдаваясь в понятия, – фешенебельнейший сидор.

Родя улыбаясь выпустил Виндергольда, тот ушёл к стойке.

– Крендель, конечно, колоритный, – Иса нацелился вилкой на тарелку.

– Погоди, может не будем теперь его есть, им оставим?

– А надо? Ну, давай оставим…

– Начинаем танцевать, – напомнил Родя.