Росич. Мы наш, мы новый…

Сашка в ответ не смог произнести ни слова, только руку бросил к бескозырке и, резко развернувшись, размашистым шагом направился на «Росич». Это тут дядька Федор ни слова не сказал – не любил он при посторонних выговоры ребятам устраивать, ну если не допекут, да и то сдерживался. Вот вернется на корабль – тогда и аукнется юнге Вахрушеву. А за что? Разве он виноват? Обидно.

Федор осмотрелся. Ну да, не прошло происшествие незаметным, эвон матросы и унтеры подтянулись. Смотрят. Зубаткин уже справился с приступом боли, и на лице его аршинными буквами читается охватившее его возмущение – того и гляди, затянет: «Полундра, наших бьют!» Придется разъяснить. На «Росиче» он в обиду никого не даст, но ведь и на остальных кораблях мальцы, и ведь постоять за себя вполне могут, эдак и до мордобоя недолго, он себя для всех них за отца держал, а их – за деток. Не сподобил Господь детишками обзавестись: все время служба, море. Как отслужил до края, так на берегу и не смог найти себя, чуть до горькой во Владивостоке со скуки не скатился. Но нашлись люди добрые, предложили достойное занятие. Оно и край – куда там Владивостоку, – а скучать не приходилось. Бывало, и он прикладывался к мальцам, не без того, но то в науку, по-отцовски. А эти эвон что учудили.

– Мальчишки в уважении к старшим воспитаны. Вам как ероям во рты заглядывают, каждое ваше слово ловят. Они ить рвались сюда, за Расею-матушку постоять, вам помочь. А вы? Кажный из них поболе вашего знает и корабли енти по винтику разобрать сможет, потому как, вместо того чтобы бока отлеживать, учились и учились, боялись, что их на войну не возьмут. А кто из вас слышал, чтобы они знаниями своими похвалялись, – а ить вы против них неучи, это я вам точно говорю. Не слышали? И не услышите, потому как вы для них старшие товарищи. Я школы старой, под парусами взращенный, а потому скажу один раз. Если кто решит мальцов обидеть, лучше сам пусть утопится.

– Федор Панкратыч, ты нам, чай, угрожаешь? – глядя из-под нахмуренных бровей, проговорил дюжий унтер, коему по всему выходило уже пора и отслужить. Ага, это родная душа, тоже жизнь флоту положил.

– Ты, Артем Иваныч, за своих горой встанешь? Вижу, что встанешь, иначе и быть не может. Вот и я за своих деток никого не пожалею.

Обведя всех пристальным взглядом, Федор уже было обернулся, чтобы отправиться своим путем, но вдруг замер… Хрясь!!! Зубаткина снесло, словно бревном приложило, только ботинки мелькнули в воздухе. Ух. Полегчало. Ну а теперь можно и по делам. Моряки молча расступились, не стал заступать дороги и Иваныч. А что? Прав старик. Вот еще и от него на орехи… Хотя… Не, это, пожалуй, уже лишка будет. Эвон лежит не шелохнется. Как бы в госпиталь аспида не пришлось.

– Вахрушев, – унтер устало присел на тумбу.

– Я, господин унтер-офицер. – Парнишка вытянулся перед Федором в готовности выслушать приговор.

– Ить сколько раз говорено – к старшим нужно иметь уважение и почтение, а ты… Понятно, что он первым в бутылку полез, но ить ты сколь книг умных прочел, мог и поступиться малость – мозгов-то в твоей голове поболе будет, чем у него.

– Но он первый… – Опять этот комок, и вновь обида в голосе. Да что же это, ведь не малец уже. Да в приюте, когда старшаки изгалялись, и то не плакал, а тут…

– Знать, не те слова ты нашел, что он первым, значит… Думай наперед, а потом говори. Понял ли?

– П-понял, – едва выдавил из себя парнишка трясущимися губами.

– Ну а чтоб запомнил, возьми машку и погуляй по палубе да подумай над тем, что было.

– Есть! – Вот только чуть не рыдал, а вот уже и задор в глазах. Знать, не так уж он и не прав, хотя не прав, ну да вдругорядь умнее будет. А машка… Да завсегда… Да эт мы мигом… Эх, мальчишки.

Уже через пару минут все могли наблюдать, как парнишка, виновный в недавнем происшествии, усиленно орудет машкой, наводя чистоту на палубе. А и то верно – ветерок хоть и не сильный, а пылюку носит, отчего стоящие у стенки кораблики грязнятся. Непорядок. Чай, флот, а не какой дальний гарнизон. Опять же вот вроде унтер показал всем, что парень его прав, и что за своих ребят будет стоять до конца, ан не все так просто – видать, что-то ему все же не понравилось, стало быть, не до конца парень прав, а потому и разъясняет ему Панкратыч через руки, коли уж через голову не доходит.

За время вынужденного стояния на внутреннем рейде все корабли приведены в порядок. Сейчас уже заканчивали ремонт на последних четырех миноносцах. Эти кораблики вообще наловчились латать просто с поразительной быстротой – уж больно практика богатая. Тем кораблям, что не имели повреждений, проведена профилактика, перебраны механизмы. Машинисты и кочегары наводили порядок у себя – где не хватало мастерства, привлекали рабочих и местных и тех, что Макаров с собой привез, опять же концерновские в сторонке не отстаивались. Расчеты орудий целыми днями по?том исходили, чтобы как придет время, встать во всеоружии. Как говорится, нет худа без добра.

Но вот проход свободен, Того об этом уже осведомлен: вон как крейсеры отметились в ночном бою, надавав миноносцам по самое не горюй. Значит, дальше отсиживаться нет смысла, а вот проверить работу механизмов на разных оборотах, отработать слаженность действий эскадры – это откладывать в долгий ящик не след. Несмотря на долгое стояние, командиры кораблей и экипажи сноровки не растеряли, эскадра сумела покинуть внутренний рейд всего за два часа, что до прибытия Макарова считалось невозможным, а вот возможно.

Сосредоточившись всеми силами на внешнем рейде, русские корабли взяли курс на юг. Впереди разведка из «Новика» и «Боярина». Эти два крейсера оказались настоящими тружениками войны. На их счету было четыре перехваченных и отправленных на дно парохода с контрабандой или идущих под японским флагом и три миноносца. Они всегда первыми вступали в соприкосновение с противником, первыми рвались на пересечку японским миноносцам, будучи самыми быстроходными и легкокрылыми на эскадре, и вообще в море провели гораздо больше времени, чем любой другой корабль, разве только миноносцам уступали, но не так чтобы и много. Вот кому пошло на пользу стояние в порту: больно уж доставалось их механизмам.

По флангам идут по два крейсера и четыре миноносца. Справа «Баян» и «Аскольд», слева «Паллада» и «Диана». Броненосный отряд вытянулся в кильватер, но это только до поры: вот отдалятся и начнут маневрировать. Макаров квартирует на «Аскольде», но флаг свой держит на «Петропавловске» – что поделаешь, согласно всем существующим наставлениям, командующий должен быть на самом защищенном корабле. Правда, таковым был вообще-то «Цесаревич», но нынешний флагман больше подходил на эту роль, так как приспособлен под нужды адмирала и его штаба, но в любом случае броня весьма серьезная. Впрочем, сам Степан Осипович придерживался иного мнения, предпочитая крейсеры и полагая именно их главной силой в современной войне. Но случись бой – с крейсера не больно-то и покомандуешь броненосным отрядом, опять же со стороны тяжело оценить обстановку, для этого нужно быть в гуще событий.

Ан нет, не так уж и отдалились. Вот броненосцы начинают маневрировать, приступив к перестроению в две кильватерные колонны. Вот «Пересвет» отходит от основного отряда и спешит присоединиться к крейсерам на правом фланге, имитируя усиление отряда, туда же спешат и другие два крейсера. Миноносцы оттягиваются немного в сторону, чтобы не путаться под ногами в предстоящей схватке крейсеров, но не больно-то и далеко отбегают, готовые поддержать старших братьев, случись в этом нужда.

Маневры сменяют один другой в нескончаемой череде. Корабли поначалу перестраиваются неуклюже, но несколько повторений все же приносят плоды, и их действия становятся более слаженными и выверенными. Это продолжается около двух часов – за это время эскадра успевает отдалиться от крепости примерно на двенадцать миль. Видимость хорошая, противник о своем появлении возвестит дымами задолго до того, как появится на горизонте, а потому особых опасений нет.

Вдруг выдвинувшиеся в восточном направлении «Новик» и «Боярин» – именно оттуда стоило ожидать появления Того – дружно рванули по направлению к острову Кэп. Антон расположился на гребне Тигрового полуострова, где Звонаревым был оборудован практически стационарный пост наблюдения, – дальномера не было, но зато был телефонный аппарат, навес, дающий тенек и спасающий от палящих лучей солнца, ну и при себе имелась весьма приличная оптика. А что? Это другим нужно потеть и приводить свои кораблики в норму, у него все уже давно отработано и налажено, а экипаж хорошо сплаван. Так что в свободное время можно и понаблюдать за маневрами. Далековато, но ничего.

Что бы это значило? Куда рванули эти два штатных разведчика эскадры? Как ни всматривался в том направлении Антон, ничего предосудительного не обнаружил. Возможно, мешал остров, который маячил практически на пределе видимости, тут и оптика слабо помогала. Обозначился Того? Тогда отчего через некоторое время в том же направлении двинулась и остальная эскадра, а «Баян» и «Аскольд» в сопровождении четырех миноносцев, увеличив ход, вообще ушли в отрыв, следуя за уже скрывшимися за береговой линией легкими крейсерами? Что вообще происходит? Может, опять какой-то маневр отрабатывают?

– Степан Осипович, с «Новика» передают, что со стороны острова Кэп наблюдают множественные дымы. Уж не Того ли припожаловал, – подошел с докладом пребывающий в легком возбуждении Молас.

Нет, это не страх и не испуг, но кто останется спокойным, коли вот совсем скоро может случиться сражение? С другой стороны, опасность не столь уж и велика, Порт-Артур – вот он, в пределах видимости, и всегда можно отойти под защиту береговых батарей, как это уже не раз было, а в последнее время вообще удалось достигнуть такого взаимодействия артиллеристов и эскадры, о котором в начале войны и мечтать не приходилось. Того нужно иметь совсем уж немыслимое превосходство в ходе, чтобы суметь отрезать эскадре пути отхода.

– Михаил Павлович, прикажите «Новику» и «Боярину» выдвинуться в направлении дымов и выяснить их характер.

– Слушаюсь.

Вскоре от убывших «Новика» и «Боярина» по радио поступил доклад о том, что в море обнаружены японские корабли, которые начали спешно отворачивать при виде русских крейсеров. Еще через некоторое время поступило уточнение, что, судя по всему, это отряд адмирала Катаоки, в состав которого входили самые старые корабли и броненосец «Чин-Иен», который отчего-то относился к эскадренным, хотя на деле мог являться только броненосцем береговой обороны. Одним словом, отживший в принципе свое старик. Едва получив эту информацию, Макаров тут же сделал стойку. Вроде неплохая вырисовывается ситуация пощипать Того.

Старички неспособны дать достаточно большой ход, а если их еще и замедлить, то они могут оказаться законной добычей. Первый выход, и такая удача. Возможно, Того так и не понял, что проход открыт, потому и отправил этот отряд на блокирующую линию. А может, что-то другое? Вряд ли. Даже если японцы и появятся, эскадра все одно успеет уйти. Будь условия видимости плохими, то на внезапность рассчитывать еще можно было, но погода солнечная. Нет, ловушки опасаться вроде не стоит.

– Немедленно передать Реценштейну: «Аскольду», «Баяну», «Новику» и «Боярину» выдвинуться на перехват японцев, забрав отряд миноносцев Елисеева. Сковать действия противника до подхода основной эскадры.

– Слушаюсь. – Молас теперь не в легком возбуждении, а подобно Макарову уже сделал стойку: ему также не терпелось вступить в бой.

Эскадра движется с вполне себе приличной скоростью, даже уступающие в ходе новейшим броненосцам «Петропавловск», «Полтава» и «Севастополь» весьма уверенно держат ход в пятнадцать узлов. Все же нет худа без добра – благодаря долгому стоянию теперь полный эскадренный ход вырос на пару узлов, а если поднапрячься, то и еще пол-узла можно накинуть. Вот если бы… Нет. Не тот сейчас расклад, чтобы трех старичков оставить у стенки. Ход у них, конечно, слабый, но зато с артиллерией и броней все в порядке. Если бы Того ограничился только своими броненосцами, то после той засады можно было бы поступить и так, а тогда у Макарова был бы запас в ходе в один или полтора узла. Но все дело в том, что у японского адмирала были еще и броненосные крейсеры, которые он мог вполне поставить в линию, а с ними имел преимущество и в вымпелах, и в артиллерии, даже с учетом всех русских эскадренных броненосцев.

Наконец ясно обозначились дымы японского отряда. Русские крейсеры уже соединились, и до слуха донеслась начавшаяся канонада. Реценштейн продолжает идти полным ходом, с тем чтобы обойти голову противника и начать отсекать пути отхода. Нет, остановить их не получится, но вот задержать, заставить маневрировать и терять драгоценное время – это вполне возможно. Реценштейн, после того как его отозвали в Артур, вполне прилично зарекомендовал себя – как видно, от водобоязни излечился полностью. А может, все дело в том, что тут он не должен был принимать самостоятельных решений – лишь четко выполнять поставленную задачу.

Если оставить старичков и, увеличив ход, поспешить к месту схватки? Да, пожалуй, именно так и стоит поступить: все же узла три прибавится. Да и самому стоит перебраться – а хоть на «Цесаревич», – раз уж все так радеют о том, чтобы командующий был за крепкой броней.

– Михаил Павлович, – окликнул Макаров начальника штаба.

Антон продолжал наблюдать за происходящим, напрочь прикипев к биноклю, словно там ситуация развивалась как в драйвовом боевике. На самом деле все текло неспешно, и с такого расстояния вообще казалось, что ничего не происходит и корабли замерли на одном месте, однако приближение оптики позволяло заметить, что корабли несут буруны, а стало быть, на месте стоять никак не могут. Эскадра двигалась, практически незаметно смещаясь на восток.

Наконец ему удалось рассмотреть и дымы японских кораблей: выполняя разворот, они вышли с траверза острова, и хотя самих кораблей не было видно, дымы можно было видеть довольно отчетливо. Четыре быстроходных русских крейсера забирали значительно мористее, это говорило о том, что они намерены обойти корабли противника, чтобы задержать их до подхода основных сил Макарова.

Что это? Беспечность Того, который не придал значения ночному происшествию, в котором так активно засветились «Новик» и «Боярин»? Или японцы так и не поняли, что в бою принимали участие крейсеры, и приняли их за канонерки? Сомнительно, очень сомнительно.

Но почему тогда японцы направили сюда отряд из старых кораблей? Этого, конечно, вполне достаточно для службы на блокирующей линии, если проход все еще заперт – в конце концов прибывший транспорт можно перенаправить и в Дальний, – но глупо, если им известно о свободном проходе. В том, что был обнаружен отряд из тихоходных старых кораблей, Антон не сомневался, иначе не имело смысла отправляться в погоню на броненосцах, да еще тянуть с собой и те, что имели скорость на два-три узла меньше. Хотя нет, вон «Севастополь» вываливается из строя – не иначе как Макаров отправил старичков в крепость. Почему тогда «Петропавловск» и «Полтава» идут прежним курсом?

А может, Макарова просто заманивают в ловушку? Интересно, а как Того собирается подобраться к русским при такой ясной погоде? Его однозначно обнаружат заблаговременно, и русские всегда успеют уйти под защиту береговых батарей.

Продолжая наблюдать за русской эскадрой, Антон заметил, что «Пересвет» опасно приближается к «Севастополю»: уж не таранил ли он его?

Вот и удобный момент для японской атаки. Едва подумав об этом, Антон начал обозревать горизонт. Вот оно! Не поминай лихо, пока оно тихо. С юга показались дымы. Он, скорее всего, заметил бы их и раньше, если бы столь пристально не наблюдал за эволюциями эскадры, но и сейчас далеко не поздно.

– Соедините меня с «Два ноля один, два один один», пожалуйста, – бросил он в трубку, как только обнаружил приближающиеся дымы.

– «Два один один» занят. Подождете на линии?

– Да, я жду.

Телефонной связью сейчас были обеспечены все службы, имелась она и в минной гавани, и в акватории порта, где базировались «Росичи». Правда, обосновано это было не ими, а тем, что завод выполнял множество военных заказов: миноносцы вообще старались не светить. Связь – это все или почти все. Поэтому помимо внутриконцерновской связи имелась и вот такая, с выходом на гарнизонный коммутатор, откуда можно было связаться с остальными службами.

– Вы еще на линии?

– Да.

– Соединяю.

– «Два один один», прапорщик Кладов, слушаю, – через непродолжительное время щелчков и шорохов послышалось в трубке. До гудков тут еще не додумались, ну да всему свое время.