Спаситель

– А с такой, что вся журналистская братия Европы гоняется за тобой в тщетной попытке разузнать, что это там случилось с великим профессором, который занимается исследованием чего-то там трудно произносимого, – резолютивным тоном высказал Скорцени. – И ты будешь делать так, как я скажу, иначе разбирайся сам! И, если я правильно помню, а это именно так, ты вытащил меня именно для этого!

Оба почувствовали напряжение, и дискуссия плавно перешла в дружескую беседу о погоде. Обсудив все бесполезное из того, что представляло интерес, Скорцени тонко уловил момент, осознав, что надоедает. Он посмотрел на часы, которые не стеснялся обнажать в любом обществе, и воскликнул:

– Да ты совсем меня заболтал, уже давно пора идти!

Фабио подчеркнуто уверенным движением сорвался с кресла и направился к двери, избавляя их обоих от соблюдения дружеского этикета, выраженного в фальшивых уговорах посидеть еще немного.

Уже у двери он резко развернулся лицом к Росси и ткнул указательным пальцем в профессора. Уверенным и спокойным тоном командира, раздающего приказы, объявил:

– Завтра вечером я жду тебя в Берлине не позднее двадцати ноль-ноль! У тебя интервью на центральном канале, а потому потрудись выглядеть прилично!

Следующим вечером с обреченным видом Росси ехал в такси по центру Берлина, улицы которого заполняли протестующие, что превратило поездку в мучение. Он критически опаздывал и решительно ничего не мог с этим поделать. И вот, после казалось бесконечного скитания по закоулкам, они подъехали к зданию телеканала. У центрального входа, нервно прогуливаясь, курил Скорцени. Увидев едва показавшегося из машины Леона, он, словно коршун, накинулся на него и потащил внутрь.

Как только они зашли в лифт, профессор не выдержал и припер Скорцени вопросом, полным укора и разочарования:

– Скажи мне, Фабио, дорогой друг, какого черта я притащился в этот балаган?

– Не беспокойся, Леон, тебе не придется глотать шпаги и прыгать сквозь горящий обруч! – отрезал Скорцени. – Нужно всего лишь ответить на пару вопросов и при этом быть джентльменом!

Профессор попал в закулисье телевидения – гримерную, где его усердно и без особенного энтузиазма с его стороны готовили к эфиру. Леону казалось, эта экзекуция длится неприлично долго. Наконец, звездный час Росси настал – эфир начался!

В свете софитов рассерженный длительной прелюдией в гримерной профессор смотрелся несколько неуклюже. Эффектная дама в роли ведущей, одетая в темно-синий бархатный костюм с вызывающим декольте, лишь усугубляла положение.

– Добрый вечер! С вами я, Тина Сафар! В моей студии – Зорро научного мира, – озарив студию искрометной улыбкой, заявила ведущая телешоу, – герой от науки, лица которого прежде никто не видел! И сегодня мы сбросим маски! Наконец, мир узнает этого невероятного человека! – завила ведущая с выражением, будто сейчас она раскроет тайны вселенной. – Итак, встречайте: профессор Леон Росси!

Камера уставилась на Росси и явила миру крайне сконфуженного мужчину преклонного возраста. В студии он почувствовал себя белой вороной. И уж тем более не ожидал, что его объявят героем от науки!

Понимая, что предприятие терпит крах и профессор вот-вот завалит все дело, Тина Сафар решительно взялась спасать эфир.

– Здравствуйте, Леон! – прощебетала она, впившись выразительным взглядом карих глаз в Росси. – Я могу вас так называть? – заискивающе спросила ведущая.

– Да-да, конечно… – промямлил Росси.

– Леон, мы много слышали о вас в последнее время, но практически ничего о вашей работе. Чем же занимается Зорро науки? – деловито завязала дискуссию Тина Сафар.

– Ну, прежде всего, я хотел бы сказать, что не считаю себя гением или, как Вы сказали, героем, – оправдывался профессор, стараясь не смотреть ведущей в глаза. – Однако полагаю, мои исследования крайне важны для будущего человечества, – совсем уж не убедительно пролепетал Леон.

Казалось, грандиозный профессор таял на глазах. Он все больше и больше стеснялся и буквально скомкал весь праздник под названием «вечернее ток-шоу».

– Ну все же, Леон, в чем суть ваших исследований? – впивалась в несчастного профессора ведущая шоу.

Осознав безвыходность положения и тот неоспоримый факт, что Тина Сафар безжалостна и не выпустит его из своих цепких когтей, профессор решил дать бой и все-таки побыть хоть немного героем науки! Напрягая остатки мужества и присущего ему до сего момента пафоса, Росси начал рассказ:

– Я занимаюсь исследованием человеческого мозга, а именно того, как возникают и передаются мысли, и все, что с этим связанно, – уже уверенно и гораздо более убедительно сказал светило науки.

– Но что конкретно вы изучаете, и какие цели преследуют ваши научные изыскания? – с легким оттенком надежды на лучшее спросила ведущая.

Росси уже набрал воздуха в легкие, намереваясь посвятить аудиторию в тайны мозга, как вдруг лицо Тины поменялось. Ужас и удивление на мгновенье исказили ее залакированный профиль.

– Прошу прощения, мы вынуждены прерваться, у нас срочное сообщение! Только что на Европу совершено нападение!

Глава 2

На аккуратных, вымытых улицах французской столицы царил ажиотаж. Сегодня долгожданная премьера нового фильма! Кинотеатры, словно разворошенные муравейники, наполнились разноцветной толпой посетителей. Все стремились попасть на первый показ. Впервые анонсированный три месяца назад остросюжетный фильм, снятый по мотивам компьютерной игры, был долгожданным событием.

Еще до выхода в свет фильм приобрел массу фанатов, благодаря грамотной рекламе и социальным сетям. Вооружившись футболками, кепками, попкорном и газированной водой они с нетерпением ждали начала сеанса. Казалось, в воздухе вот-вот появятся искры от напряжения людских страстей.

В одном из таких кинотеатров, неотличимые от общей массы, ожидали четверо молодых парней. Они не общались между собой и находились в разных концах очереди, готовой ворваться в кинозал и насладиться каскадом событий и спецэффектов. Объединяло их лишь то, что все четверо были арабы. Даже опытный глаз не смог бы распознать в них компанию. Каждый из них выглядел абсолютно нормально, модная одежда и прическа, блеск предвкушения в глазах. Пожалуй, единственное сходство было в однообразии стиля одежды – на манер 80-х годов XX века: цветные кроссовки, узкие джинсы и мешковатые белые кофты; впрочем, большинство в очереди выглядели так же.

И вот началось! Двери распахнулись – и людская масса, будто морская волна, устремилась занимать места. Все расселись, надели 3D-очки и, с нетерпением просмотрев рекламу будущих премьер, замерли в едином порыве. Как только на экране зазвучала знакомая музыка, и появился всем известный логотип кинокомпании, зал затих, и только редкий нахал позволял себе хрустеть попкорном, вызывая молчаливое негодование соседей. Молодой француз со своей подругой увидел, как сидящий рядом араб надел наушники.

– Посмотри, – кивнул он в его сторону, обращаясь к девушке, – этот идиот решил послушать свой саундтрек.

– Да, каких только чудиков не увидишь, – откликнулась она, презрительно ухмыляясь. Молодая особа вальяжно растянулась в удобном кресле, обитом синим бархатом, подчеркивая своей неприличной позой пренебрежение к окружающим.

В дверь аппаратной, где скрывается таинство кино, уверенно постучали, как к себе домой.

– Наверное, начальство, – подумал техник и, нехотя поднявшись, направился открывать.

Как только он повернул ручку, дверь резко распахнулась, больно ударив в лоб ошарашенного техника; в комнату ворвались двое: крепкий коренастый чернокожий со свирепым выражением лица и щуплый араб. Оба были лет двадцати пяти, хорошо одетые, в строгих костюмах из шерсти синего цвета с отливом. Чернокожий, не теряя времени, ударил техника в шею электрошокером. Мощный разряд вышиб сознание из несчастного, и беспомощное тело с грохотом рухнуло на пол, словно мешок с костями. Нападавший тут же взобрался на лежащего без чувств бедолагу и принялся его душить. Убийца знал свое дело, и скоро все было кончено. С чувством выполненного долга он поднялся с бездыханного тела и, осмотревшись, замер на середине комнаты, напоминая часового на посту.

Араб, сопровождавший убийцу, действовал не менее решительно и хладнокровно. Только они ворвались в помещение, закрыв дверь на замок, он устремился к компьютеру, с которого осуществлялось управление показом. Уверенно, словно делал это неоднократно, араб вставил флэш-карту в компьютер и запустил программу, установленную на ней. После того, как загрузка сторонней программы на компьютер кинотеатра была завершена, он достал флэш-карту и нажал кнопку ввода.

Публика в кинозале была уже всецело вовлечена в происходящее на экране, благодаря 3D-технологиям и потрясающей акустике. Вдруг невообразимая боль пронзила всех собравшихся, словно через уши в мозг воткнули раскаленные иглы. Люди корчились в страданиях, принимая нелепые позы, падали на пол, кто-то пытался закричать, но лишь издавал чуть слышный звук, похожий на скрип старой мебели.

Сползая с кресла на пол от невыносимой боли, молодой француз краем глаза заметил соседа араба. Он сидел как ни в чем не бывало и с явным наслаждением наблюдал за происходящим.

В кинозале, охваченном ужасом, лишь четверо арабов, предусмотрительно надевших наушники, благополучно избежали страданий. Убедившись, что все идет как надо, они направились к двум основным выходам. Поскольку все четверо сидели у проходов, им не пришлось пробираться через несчастных любителей остросюжетных фильмов, умерщвляемых изуверским способом.

У дверей арабы достали из объемных одежд взрывчатку с прикреплённой к ней скотчем шрапнелью. Каждый знал свое дело, словно это житейская рутина; ловкими движениями заминировав двери, они направились к запасному выходу. Лишь капли пота, выступившие на их лицах, выдавали титаническое напряжение воли и предельное сосредоточение.

Когда они шли по кинозалу, большая часть посетителей была еще жива, у многих из глаз и ушей обильно сочилась кровь. Но холодящее душу зрелище не пугало молодых людей. В ушах у них звучала песня – красивый мужской голос читал нараспев восьмую суру Корана. Последним шел тот, что еще пару минут назад наблюдал за надменными французами, сидящими в параллельном ряду. Он на мгновение задержался у тел несчастных. Теперь эти горделивые безбожники лежали у его ног, в агонии, отчаяния и боли. Глаза его пылали неестественным светом, словно внутри его бушевало пламя. «Сегодня мы совершили великое дело. Сегодня возмездие обрушилось на головы неверных, и огонь ада ждет их», – думал он, и эта мысль приводила его в исступление и невообразимый восторг.

К нему подошел соратник, дернул за рукав, кивнул головой в сторону двери; без лишних промедлений оба направились к запасному выходу из кинотеатра.

На улице они увидели, что их братья уже сидят в машине, сером невзрачном Пежо. Ласковый вечер обнимал приятной прохладой и легким осенним ветерком, но подобные мелочи их интересовали. В машине тот, что указал последнему из них на выход в кинозале, снял наушники и тронул за плечо сидящего за рулем; и все четверо устремились прочь с места жуткой расправы. Один из них так и сидел в наушниках, слушая песнью снова и снова, глядя в окно горящими глазами.

Тем временем щуплый араб и его чернокожий брат уверенным шагом вышли из здания кинозала и сели на заднее сидение тонированного Мерседеса бизнес-класса. Респектабельный автомобиль направился в сторону одного из неблагополучных районов Парижа, не нарушая скоростной режим.

После окончания фильма из кинозала никто не вышел, и сотрудницы, сидящие у дверей, недоуменно переглянулись. По прошествии десяти минут одна из работниц решила зайти и проверить, почему люди не торопятся как обычно. Она схватилась за ручку и деликатно отворила дверь. Яркая вспышка света, словно застывшее в вечности мгновение, заполнило все вокруг нее. Громкий хлопок ошарашил сидящих у соседнего выхода коллег незадачливой работницы кинозала.

Девушки, еще не осознавая, что происходит, поддались инстинкту и бросились бежать, забыв про двух подруг у злополучной двери. Сотруднице кинозала не довелось увидеть вспышку и услышать взрыв. Очнувшись спустя мгновенье после него, она обнаружила, что лежит на полу, и в ушах у нее жуткий свист. Ничего не понимая, девушка попыталась подняться, но, к своему удивлению, не смогла этого сделать. Вокруг стояло облако пыли, и какая-то липкая жидкость испачкала ее платье. Осмотрев себя, она увидела, что вся в крови, и сознание тут же покинуло ее, что избавило беднягу от неминуемых страданий.

Посетители кинозала, те, что ожидали следующего сеанса, словно стадо обезумевших животных, устремились к выходу, после взрыва не замечая упавших и топча их, если те преграждали путь к спасительным дверям. На улице, вместе с персоналом и охранником, с облегчением и любопытством наблюдали за происходящим. Многие уже успели включить камеры телефонов с целью запечатлеть момент и выложить в интернет.

Кто-то из живущих по соседству догадался вызвать жандармерию, и те не заставили себя ждать. Через пять минут здание кинозала было оцеплено, и близлежащие улицы перекрыты. Зевак оттесняли на безопасное расстояние, и на дурацкий вопрос «что происходит» жандармы сухо рекомендовали обращаться в пресс-центр.

Капитан спецотдела Жан Лефош в своей машине с тревогой ожидал саперов и новостей. Глаза его нервно и бессмысленно оглядывали местность и толпу любопытных. Хорошенькая молодая особа привлекла его внимание. Она одна из многих, каких сотни тысяч на улицах Парижа, но он смотрел на нее, сам не понимая почему. Подъехали кареты скорой помощи. В глубине кварталов слышался надрывный вой пожарной сирены.