За смертью

– Дома ждёт. Давай уже, возвращайся, засиделся ты тут больно долго.

– Я виноват, – прошептал Федя.

– Ну конечно виноват! Виноват, что так надолго её одну оставил! Пора, Федя, пора.

– Пора, – еле слышно повторил Федя.

Николай попрощался и вышел из комнаты. «Ах, какой я молодец!» – подумал он, но не из лести к себе, а скорее игриво, от хорошего настроения. Федя как никогда вовремя подвернулся ему под руку, и с его помощью Николай высвободил ту энергию, которая вдруг завладела им. Но он не чувствовал удовлетворения от содеянного, как будто не того желала его душа. В какой-то момент он даже усомнился, а правильно ли он вообще поступил? Ведь он по сути дела обманул мужика, хотя и сделал это из хороших побуждений. Говорят, что некоторая ложь во благо. Но насколько это выражение верно? Если ложь не оправдается, и Федя не сможет покинуть это место, то всё было напрасно, значит, Николай совершил преступление. Но если Федя всё примет на веру, и Смерть примет эту ложь, то, значит, Николай поступил верно? С другой стороны, даже если это ложь, но если она станет как бы толчком для Феди, которая поможем ему простить себя и осознать ситуацию, то это правильная ложь? Но ложь всё равно остаётся ложью. Значит ли это, что, когда мы лжём во благо, мы жертвуем своими нравственными принципами ради других? Ложь во благо – самый простой и действенный способ тогда, когда другие методы не помогают достичь нужной цели. А может он и вовсе не солгал? Николай мотнул головой, пытаясь избавиться от всей этой нудной и бессмысленной философии. Но тем не менее одна мысль осталась в его голове: каждое наше действие так или иначе влияет на других людей, а значит мы ответственны за все наши решения.

Странно, но такой длинный коридор почти всегда пустовал. Каждый человек забивался в свою комнату, как в нору, и как будто бы опасался из неё высовываться. Человек здесь был как зверь. А охотник, то есть Смерть, караулила вход в его логово. Но в том и заключалась странность, что Смерти не было никакого дела до всех этих людей. Николай ни разу не увидел её в коридоре, кроме того случая с мужиком, который всё ходил туда-сюда-обратно. Нельзя сказать, что не было совсем никого. Иногда люди проходили мимо и даже кланялись в знак приветствия, но, судя по всему, это были новенькие, такие же, как Николай, которым просто было интересно и любознательно, куда же они попали.

Старика видно не было, а где его комната – Николай не знал. Но ему хотелось с кем-то поговорить, хотя он и не знал о чём. Ему хотелось как-то провести время. Хотя это желание и было бессмысленным, но оно было необходимо. «А, была не была», – подумал Николай и открыл ближайшую дверь.

– Подождите секундочку за дверью! – прогремел чей-то голос. Николай вздрогнул и вышел за дверь, ожидая приглашения. Через некоторое время он пришёл в себя и подумал, что не в больнице же он, в самом деле, находится, зачем он вышел за дверь и зачем и кого он вообще здесь ждёт? Эта мысль показалась ему настолько абсурдной, что он даже тихонько засмеялся про себя. В тоже время из-за какого-то странного ощущения он решил не вламываться в дверь, а тихонечко её открыл, вошёл и закрыл за собой, ожидая, когда ему ответят, хотя совершенно не понимал зачем.

За столом сидел мужчина невысокого роста, лет эдак пятидесяти пяти с плешью на голове. Он усердно заполнял какие-то бумаги и что-то бубнил себе поднос. Весь его стол был завален документами, и он постоянно в них заглядывал, сверяя данные и записывая их на новый лист.

– Вам чего? – спросил он наконец Николая.

– Поговорить хочу, – ответил Николай.

– По какому-то вопросу?

– Нет. Просто так.

– Извините, но у меня много дел! Некогда о пустом говорить.

– Да какие дела, – удивился Николай. – Вы же умерли!

Мужчина пристально и чуть сердито посмотрел на удивлённого Николая. Взгляд его как будто прожигал Николая насквозь и таил в себе какую-то опасность, но Николай решил про себя добиться своего, хотя решительно не понимал зачем. С минуту они смотрели друг на друга, пока мужчина всё-таки не смягчил своё выражение лица и медленно, и как бы с не уверенностью произнёс:

– Верно.

Николай, радостный от своей победы, сел за стол напротив собеседника. Они сидели друг против друга, но никто из них не начинал разговора. Так прошло ещё несколько мгновений.

– Меня зовут Иван Иванович.

– Николай Андреевич.

– О чём же вы хотели поговорить, Николай Андреевич?

– Не знаю. Что вы делали до того, как я пришёл?

– Р-работал, – не уверенно произнёс Иван Иванович.

– Зачем?

– Я… не знаю.

– Глупо.

– Да. Действительно бред какой-то, – Иван Иванович резко встал из-за стола.

– Вот и я места себе не нахожу.

– Потому что здесь его нет, – заметил Иван Иванович. – Каждый продолжает заниматься тем, чем занимался при жизни. Погружается в себя. Представьте, я всю жизнь работал, как умалишённый и всё мечтал о том, как выйду на пенсию. И вот я здесь, чем не пенсия? Хе-хе, – усмехнулся Иван Иванович. – А всё равно сижу и что-то делаю, даже не знаю что.

– А кем вы работали?

– Был чиновником в одном городке, если говорить коротко.

– А от чего умерли?

– Инфаркт, – вздохнул Иван Иванович. – Как я помню. Много работал, не берёг себя, а всё зачем? Для чего? Ничего по сути не изменил в жизни города. Одни только жалобы, жалобы, жалобы.

Он подошёл к столу и начал рассматривать бумаги, которые лежали у него на столе.

– Да, это, конечно же, надо исправить, – пробормотал он себе в нос. – Тьфу! Опять за старое. У вас дети есть? – вдруг резко сменил он тему, пытаясь отвлечься.

– Нет.

– И не женаты?

– Нет.

– В вашем возрасте уже пора.

– Я не сторонников браков.

– Почему? – удивился Иван Иванович, поправляя свои очки.

– Ну, как вам сказать. Считаю, что это лишнее, – произнёс Николай и посмотрел на Ивана Ивановича. Тот поднял брови, удивившись этому утверждению и многозначительно посмотрел в ответ. Сейчас Николай чуть лучше мог разглядеть его. Большое количество морщин заполняло его лицо; часть из них конечно же появились от старости, а часть, как думалось Николаю, от усталости и проблем. Брови у Ивана Ивановича были чёрные, густые и как-то нелепо смотрелись в сочетание с плешью на голове. Тем не менее, было в его лице что-то доброе и приятное, хотя и время, проведенное на такой работе, наложило на него глубокий отпечаток излишней серьёзности и надменности.

– Поясните, – быстро проговорил Иван Иванович.

– Да я не знаю, с чего начать. Вот вы говорите брак!..

– Я ещё ничего не говорил.

– Простите, не вы, а все говорят, что брак – дело необходимое и полезное. Но в чём его необходимость, и так сказать, полезность? Разве необходим брак для любви? Нет, не необходим. Любовь она между людьми и без штампа в паспорте может быть. Вы говорите… простите… все говорят, мол, брак – дело полезное! Но в чём его полезность? В том, что она скрепляет семью? Нет! Точнее, да, но какой ценой? Если любовь проходит, то, оставаясь вместе, люди начинают мучиться. Это благо сейчас разводы разрешены и просты, а что же раньше? А ещё эти моральные ценности… Нет, я ни в коем случае не против них, но когда люди считают, что быть вместе без брака нельзя, – это уже, извините меня, какая-то несуразица выходит. Сами посудите, если вернуться к истокам человечества, когда не было государств и законов, то разве мешало чем-то то, что не было и не могло быть этих браков? Я знаю, для чего придумали брак, для того, чтобы в обществе были семьи, чтобы общество было сплочённым. Но, принудив к одному, разве можно добиться свободы в другом? Люди ветрены, это верно, но дело не в браках, как таковых. В семье легче воспитать ребёнка – это верно, но если в семье постоянно ссорятся, то нужна ли такая семья, которая связанна государством? Нет, воспитание ребёнка должно ложиться на общество. В обществе вырастет отличный человек и хороший гражданин, чего и хочет видеть государство.

– Вы мне напоминаете мою дочку, правда, она моложе вас лет так на пять. Но она тоже любит порассуждать на такие деликатные темы. Право, я всегда считал, что это у неё от молодости. Но слышать такое от вас! – воскликнул Иван Иванович без злобы, но как будто с какой-то усмешкой, впрочем, так показалось лишь Николаю, от чего он немного обиделся. – Вы говорите неплохо, я признаю это, но вы идеализируете, поверьте мне. Как вы сказали?.. Люди ветрены?.. Интересно. Но вот в этом и является смысл брака. Брак не связывает насильно, согласитесь со мной? Если бы он связывал насильно, вы бы уже и сами были бы женаты! И да, кстати, вы же сказали, что развестись может каждый. Так, где же вы видите насилие? Всё честно и свободно. Про воспитание в обществе вы хорошо сказали, но, как я уже заметил, вы сильно идеализируете. Общество ещё не готово воспитывать детей, его ещё самого нужно воспитать. Это будет ещё не скоро, поверьте мне. Мне в своё время приходилось сталкиваться со многими проблемами, в том числе и семейными. Вы думаете, я вас не понимаю? Прекрасно понимаю. Мне много жаловалось женщин, которых бьют мужья, и да, я тоже говорил им, что это всё неправильно, но они ничего не меняли. Но и вы меня поймите, искоренять брак полностью нельзя, общество к этому не готово, тем более, сейчас. Вы ведь говорили про моральные ценности? Так вот вы и сами, наверное, знаете, что сейчас они имеют некоторый спад, особенно среди молодёжи. Не так ли?

– Возможно, – произнёс Николай. Он думал, чем бы ответить Ивану Ивановичу. – Вы говорите… нет насилия, – начал он потихоньку. Но чем дальше, тем больше разгонялся в своих мыслях. – Но проблема не в законах, а в умах людей. Конечно, никто открыто не принуждает жениться, но это делается тайно. Вот, к примеру, если рождается ребёнок, то отцу придётся собирать много бумаг и прочего, чтобы иметь права на собственного ребёнка. Разве это не принуждение? Разве это правильно? Отсюда выходят и некоторые стереотипы в головах людей. Даже если потом люди разводятся, матери часто негативно относятся к тому, чтобы отец часто встречался с ребёнком. И я уверен, что всё это из-за брака. Потому что брак кажется людям слишком серьёзным, а его крушение – слишком тягостным, он меняет жизнь в корне, хотя на самом деле так не должно быть.

– Я с вами опять-таки согласен. Но бумаги, о которых вы говорите, на самом деле не так уж и страшны. Всё это упрощенно, хотя и не в совершенстве. Право, вы преувеличиваете трудности и нагнетаете обстановку. Я вам даже больше скажу, ведь это необходимо. Нельзя же на словах поверить человеку, что он отец такого-то ребёнка, и отдать ему его, допустим, из детского сада? Дети могут ничего и не сказать, они же дети. Но это как маленький пример. Что касается того, что матери, мол, не дают видеться отцам с детьми, так это вполне естественно с точки зрения психологии. Это материнская обида. Нет! Я бы даже сказал женская обида! А с женщиной спорить сложно. Но я уже говорил вам, что общество ещё надо воспитывать. Это и есть яркий пример того, что оно ещё не готово к тому, чтобы взять на себя воспитательную роль. У единичной матери есть материнское чувство, у общества его нет.

– Это всё оттого, что люди слишком заняты и не имеют времени, – заметил Николай.