Последний сон

– Так что у тебя случилось, Максим? – полюбопытствовал Чернышенко. – Ты выглядишь взволнованным. Может, я тебе помогу.

Макс снова опустился на доску качели:

– Я ищу свою жену. Мне кажется, она где-то здесь.

– Вы потерялись?

– Ну вроде того.

– А где ты ее последний раз видел? В парке? Когда? – спросил парень и завертел головой, видимо адресуя вопрос самому себе.

А ведь и в самом деле – когда? Макс попытался вытащить воспоминания из дальних уголков своей памяти.

Это было, наверное, года три назад. Они с Юлей ещё просто встречались и романтические прогулки в парках являлись обязательным элементом отношений. Через несколько лет после свадьбы такие свидания все еще бывают, но меняются ощущения. У обоих супругов исчезает тщательный выбор фраз, внешнего вида и поведения. Ведь они видели друг друга уже по–всякому, и говорили обо всём на свете. Надень на себя другой образ – будет выглядеть смешно. Эта новая степень откровенности между близкими людьми позволяет искренне пообщаться на любую тему или выразить свое искреннее мнение, но нет уже того трепета, присущего настоящим свиданиям. А вдруг она подумает, что я скучный? А может, со стороны я выгляжу эдаким чудиком? Интересно, он всегда такой скромный или стесняется меня? Любовная осторожность смотрится очень трогательно. Чувства, словно превратившись в краски, помогали Максу восстановить картину.

– Мы шли по алее, увидели тир…, – еле слышно сказал Макс, глядя в одну точку. – Она спросила, умею ли я стрелять.

Чернышенко тут же уставился на палатку с мишенями.

– Я ответил что-то глупое. Вроде – ну да так, ну бывало… а она посмотрела на меня с улыбкой… изучающе…

– Максим! – крик Чернышенко раздался где-то в стороне. Макс очнулся и обернулся на окрик.

Возле тира вновь явилась Юля, с тем самым взглядом. Оценивающим, любопытным, проникающим внутрь своей цели. На кого она кидает такой взор было неясно. Она вроде бы смотрела на Макса настоящего, того, замершего с открытым ртом, но, возможно и на его смущённую прошлую версию. Может это всё некий диафильм, где записано прошедшее время? Её фигура меняла прозрачность и четкость, словно невидимый фотограф настраивал фокус. Макс не раздумывая направился к жене, ускоряя шаг. Он не верил своим глазам. Перед ним было явление настоящего или эхо прошедших событий?

Макс порывался что-то ей сказать, рот по–рыбьи открывался, но слова не желали вылетать. Захотелось дотронуться.

– Осторожно! – вдруг заорал сзади Чернышенко, и Макс отпрянул от неожиданности. Парень смотрел на мишени тира. Он был нахмурен и руки сжаты в кулаки.

Макс тоже обратил взор в сторону задней стены стрельбища. Её обитатели двигались, хаотично. Однако, лишь на первый взгляд. Фигурки зверей, домиков, цветные круги и звездочки собрались в группы по цветам, составив мозаику. Новая огромная мишень представляла собой клоуна. Похожего на того, ожившего в магазине. Хотя, если не вдаваться в детали, все клоуны кажутся одинаковыми.

Мозаичная машина задвигалась, открывая рот и репродукторы парка разразились противным наигранным смехом. Хохот не прекращался. Он резонировал, звуча не из всех рупоров одновременно, а по безумному, вызывающему головокружение ритму. Макс снова обернулся к Юле и увидел, как её начало втягивать в клоунский рот. В клоунскую пасть. Такой эффект часто наблюдается, когда в накуренной комнате открывают окно и дым, извиваясь, стремится к выходу.

Макс рассеянно попытался удержать призрак руками, хватая при этом воздух. Клоун замолк и продолжал пялиться на двух людей жуткими зрачками, собранными из нескольких маленьких кабанов и медведя.

Разум искал какое-то действие. Что подскажет инстинкт человеку в такой ситуации? Макс заграбастал со стойки ружья и все по очереди разрядил в ухмыляющуюся физиономию. Стрелял не как солдат во врага или охотник в жертву. Скорее, как загнанный в угол, отстреливаясь всем, что есть, лишь бы остановить опасность. Никакого эффекта это не возымело. Он беспомощно оглянулся на Чернышенко. Тот был еще насторожен, но кулаки разжал.

– Надо найти её?

Макс покивал. Паренёк двинулся в сторону карусели «Ветерок». Немного побитая ржавчиной конструкция выглядывала из сумрака. Аттракцион был похож на дерево, на иву, со свисающими цепями, поскрипывающими на ветру креслами.

– Ты видел её здесь? – не оборачиваясь бросил Чернышенко.

– Да вроде нет… – начал было Макс, но осекся. В тот же день, после разговоров про стрельбу, они сидели на лавке и наблюдали за этой самой каруселью. Летящие цепи блестели на солнце, в воздухе несся довольный визг сидящих, стайка детей восхищенно наблюдала за вращением. Сопровождающие их взрослые опасливо косились на такое развлечение, размышляя, как бы отговорить чадо от этой поездки. Они с Юлей тогда на ней не катались, но были рядом. Тут Чернышенко не ошибся. Где же та лавка? Вон та красная или синяя? Красная, точно красная. И тут же, словно по мановению волшебства, там появилась его жена. Ты выбрал правильную таблетку, мелькнула у Макса мысль. Но неясная пока ни в чём, кроме своей враждебности, сила тоже ожила.

С протяжным воем начал свое вращение «Ветерок». Макс снова посмотрел на Юлю. У неё в руках уже был непонятный белый прямоугольник. Макс уверено пошел в её сторону, не отводя взгляда. Шум карусели стал звучать выше, но он не обращал на него внимания. И зря. Звона лопнувшей цепи он не услышал, лишь свист ее полета. С треском сидение врезалось в лавку с девушкой и она исчезла. Но тот самый белый предмет из её рук взлетел, подхваченный потоком воздуха.

Фотография.

Макс оторопело соображал, складывая всё произошедшее вместе. Он видел несущегося к нему Чернышенко, но не слышал его криков.

Через секунду страшный удар сбил Макса с ног, словно кеглю. Повезло, что сиденье у кресла было пластиковое, прикрученное к не очень тяжелой раме. Ещё больше повезло попасть под удар только сидячей части, а не цепи. Макс повернулся, держась за ушибленную руку и посмотрел на карусель. Та вся тряслась от невероятной скорости, готовая рассыпаться на детали, угрожающе свистели цепи. Кто-то схватил его сзади за футболку и потянул по земле. Мгновение спустя очередной снаряд сорвался с орбиты и врезался туда, где только что лежал Макс. Его тащил Чернышенко. Он же помог Максу подняться на ноги.

– Вставай, Максим, вставай, – паренек дёргано оглядывался, охраняя своего нового друга. – Побежали вон туда, к колесу. Там нас ничего не достанет.

– Где фотография? – выкрикнул Макс во время бега. – Ты не видел? Такая белая бумажка летала тут по воздуху,

Чернышенко первым добежал в безопасную зону и стал оглядываться.

– Ты имеешь в виду её, – тыкал он пальцем в сторону одной из кабинок, внутри которой, словно бабочка, бесновалось фото.

Макс не успел утвердительно ответить, как колесо пришло в движение, увозя заветную картинку.

– Я достану! – крикнул Чернышенко и бросился к аттракциону.

– Стой! – в ужасе заорал Макс. – Ты что совсем придурок! А если свалишься!

Чернышенко не послушался. Довольно ловко он вцепился в проезжающую кабинку и, не теряя времени, вскарабкался на крышу. Недолго думая, подпрыгнул и схватился за один из лучей, идущих от центра колеса. Оттуда он направился туда, где летала фотография. Гигантский железный круг пришёл в новый вид движения. Максу показалось, что механизм встряхивается своим металлом, как делает пёс, на которого села муха. Дрожь прошла от основания до кончиков, и висящие кабинки угрожающе закачались.

Максим суетился на одном квадратном метре, силясь придумать план дальнейших действий. Кричать «прыгай» – не с такой же высоты, да и куда? Оставаться там и держаться покрепче? А может выключить это чёртово, во всех смыслах, колесо. Тем временем машина вздрогнула еще раз и несколько ее кабинок сорвались вниз как спелые яблоки.

Инстинктивно прикрыв рукой лицо Макс принялся искать пульт управления, электрощит с рубильником, вилку с розеткой, в конце концов. Мысли бежать не было. Некое незнакомое чувство не позволяло ему бросить этого безумного персонажа один на один с железным чудовищем. Правда, если все образуется, ему также сильно хотелось собственноручно придушить Чернышенко за такие фокусы. Но тут он увидел, что колесо было не единственной проблемой. Падающие кабины заглушили другой скрежет металла и только сейчас Макс заметил ещё одного участника сего действа. Детский поезд невероятным образом спрыгнул со своих путей. Словно змея, он тащил за собой несколько вагончиков, набирая ход. В его прицеле был, естественно, Максим, и тому ничего не оставалось как оббежать колесо с другой стороны, использовав конструкцию в качестве баррикады. Приём сработал.

Расчёт Макса был примитивен: поезд просто расплющит о мощные опоры аттракциона, но тот оказался настолько крепким, что сумел нарушить устойчивость огромного сооружения. С протяжным стоном раненого чудовища, колесо сначала соскочило с центральной оси, вызвав новую волну падения корзин. В свою очередь, это крушение заставило рассыпаться множеству мелких перемычек и крепежей. Финальным своим па в этом предсмертном танце стал крен конструкции набок.

Макс бросился в сторону, чтобы после того, как аттракцион окончательно свалится, прийти на помощь Чернышенко. В душе ещё теплилась надежда на остановку полного обрушения. Оно зависнет в определенной точке, удерживаемое могучим сопротивлением металла, но надежды не были оправданы. С каждой секундой кинетическая или потусторонняя энергия все сильнее ускоряла падение. Макс успел увидеть фигуру Чернышенко в той самой кабинке и сразу после этого рухнувшие тонны железа подняли пылевую бурю. Макс не видел, как из этой завесы вылетело что-то тяжелое и стукнуло его по голове. Удар пришелся по касательной и не лишил Макса сознания, дав взамен жгучую боль. Он вскрикнул, покачнулся, прижав к ушибу руку. Ладонь была сухой. Перед глазами плыли разноцветные круги, ориентация нарушилась.

– Максим! – раздался из серой пелены знакомый крик.

Согнувшийся в три погибели Макс пробирался на голос.

– Я тут! – отозвался он и горло мгновенно же запершило от залетевшей пыли. Видимость медленно возвращалась.

Макс увидел возле помятого остова отряхивающуюся мешковатую фигуру. Хотелось ещё раз крикнуть, но внутри гортани подкатил ком, заставив остановится. Макс попытался шагнуть вперёд, но чувствовал, как его несёт в бок, неконтролируемо. Он всё–таки упал. Очень старался встать, но тело не слушалось, внутренний предохранитель не позволял.

Откуда-то сверху возник Чернышенко. Всё также довольно улыбаясь, он протягивал Максу фотографию.

«Ты безумный сукин сын» – хотел сказать ему Макс, но не смог – опять потерял сознание.

Глава 5. Свидание на кладбище

Вокруг лежал город. Замками–молниями растягивались в стороны железнодорожные пути, попыхивал трубой завод ОР (мало кто помнил расшифровку – Октябрьской Революции). На противоположном берегу реки рассыпались по холмам кубики домов частного сектора. Красота вида дала Максу несколько лишних секунд покоя, после того как он очнулся. Сей кругозор открывался из кабинки колеса обозрения, в высшей точке которого она сейчас и находилась.

«Фотография!» – мелькнуло в сознании и лишь затем восстановилась вся цепочка разрушительных событий. Макс высунулся наружу и увидел не те кадры, которые оставались в памяти.

Прекрасный тёплый вечер, прогуливающиеся по парку люди, стайка детишек внизу у кассы. С явно электронным, звучащим из динамика гудком, колесил свой маршрут паровозик.

Макс дождался приземления и осторожно вылез из кабины, ловя на себя любопытные детские взгляды. Да, мужчина, один катается на колесе, ещё и спал там. Конечно, запишут в классические пьяницы, грустно подумал Макс и побрёл в сторону своего автомобиля. Может, это знак приглашающий выпить?