Сдвиги

Залпом допив кофе, я помчался в душ. Затем, вытираясь на ходу, все же, запихнул в рот последний кусок пиццы и начал одеваться. Джинсы, лонгслив, пиджак. Закончил сборы, погрузив ноут в портфель. Все, можно выходить.

Выбежав из подъезда, я уселся в свою "Камрю" и запустил двигатель. Решительно не понимаю, зачем люди покупают автомобили, если они просто так стоят у дома, места занимают? Я всегда гадал, как так получается, что утром, когда я уезжаю на работу – парковка еще полная, а вечером – когда я возвращаюсь – уже полная. Как они так умудряются выехать на работу, свою работу, позже меня, а вернуться – раньше? Это что у них за работа-то такая?

А теперь все понятно. Как минимум – половина жильцов двора, а то и больше – вовсе не садятся за руль. Другое непонятно – зачем они машины тогда покупали? Чтобы места на парковке забронировать? Или боятся, что если ездить на машинах – то они сломаются, и на работу на маршрутках добираются? Так может до того дойти, что трахаться перестанут. Там тоже сломаться может. Или, как минимум – затупиться.

Прислушиваясь к парктроникам, я попытался вырулить между соседским "Ларгусом" и уродливым, как мопс, "Джуком" девушки с первого этажа. Видимо, собаку и машину она выбирала, чтобы выгодно смотреться на их фоне.

Нет, не выходит. Не хватает радиуса поворота. Я дернулся еще раз, после, процедив ругательство сквозь зубы, посмотрел в зеркало заднего вида, прикидывая высоту бортика. Да, должен пролезть. Занесу задний бампер над бордюром, откачусь максимально, пока колеса не упрутся в поребрик – так и вылезу.

Внимательно следя за отблеском фар на лакированной боковине "Ниссана", я выкрутил руль и отпустил педаль тормоза. "Тойота", урча двигателем, покатилась назад… и хрустнула пластиком бампера!

– Вашу Машу! – вскричал я уже в который раз за это злополучное утро.

Схватившись за голову, я выскочил из машины. Нет, я все рассчитал правильно. Нос проходил мимо "Джука", бордюр тоже был ниже бампера. Я не учел эти чертовы ограничители, установленные на краю тротуара. Дня не проходит, чтобы кто-то в них не впендюрился. П-образная труба толщиной в руку, выкрашенная в желтый цвет, чтобы была заметнее. Но заметнее от этого она не становилась. Потому что располагалась вне поля зрения – ниже зеркал, еще и слишком тонкая для того, чтобы ограничитель заметили датчики парктроника.

Вот какие ж дебилы их поставили? Я понимаю, что заезжать на тротуары – это плохо. Но башкой-то тоже думать надо! Зачем из-за полутора уродов осложнять жизнь вообще всем жильцам дома?

Бампера половины автомобилей двора украшали желтые отметины от встречи с ограничителями. Я долгое время находится в числе счастливчиков, избежавших столкновения с этими чертовыми приблудами, но и теперь тоже впендюрился. Это был вопрос времени. Теперь и бампер моей "Камри" получил желтую царапину.

С кислой миной я осмотрел повреждения. Пластик не треснул – это повезло. Пару недель назад, вернувшись домой, я вообще обнаружил кусок чьего-то бампера возле ограничителя. Желтый, как и сама труба. Скорее всего – такси. С месяц назад – того больше, "Туарег" залетел на ограничитель носом. Под ним тогда лужа тосола была. Встрял мужик на ровном месте…

Сплюнув сквозь зубы, я отомстил железке, пнув ее пару раз. Ей все равно, а мне – приятно! Затем вернулся за руль и покатил на работу. Ох, дерьмово неделька начинается, ох, дерьмово…

Глава 2

По пути на работу я старался мыслить положительно. И положительное в моем опоздании было! Практически пустая дорога, никаких пробок, никаких дебилов, которые обгоняли всех по автобусной полосе, а перед самым светофором, внезапно, вспомнив, что нужно повернуть налево, начали ломиться через четыре ряда, неустанно сигналя.

Какой, вообще, идиот придумал вот эту хернотень, чтобы все одновременно просыпались и выходили на работу к девяти, создавая очереди перед лифтом и пробки на дорогах? Почему бы не придумать так, что одни едут на работу к восьми, другие – к девяти, третьи – к десяти… и так далее!

Эта мысль показалась мне гениальной! Но казалась таковой лишь до момента, когда я добрался до офиса. Да, вот тут-то я и понял, почему все стремятся на работу к девяти. Потому что к одиннадцати на парковке перед бизнес-центром яблоку негде упасть! Занят каждый клочок асфальта, включая тротуары и газоны. Мне пришлось кружить, как коршуну, сделав три круга, прежде, чем я нашел, куда можно приткнуться.

Я верю в то, что наступит то светлое будущее, когда человечество окончательно обуздает электронный разум, когда по дорогам будут колесить автоматические такси, обещанные нам писателями-фантастами. Такси, которые сами будут приезжать и уезжать, которые не будут занимать места на парковке. Но, главное – будут молчать в пути в тряпочку, не рассказывая душещипательные истории, что на самом деле у них – бизнес, а роботами – так, для души стали.

Хотя те же писатели-фантасты обещали нам покорение космоса уже в начале XXI века, грозились построить колонии на Марсе и запустить корабли к Альфе Центавра. И что мы имеем в итоге? XXI стремится к середине, а никто еще даже на Луне не высадился, эта американская пропагандистская постановка – не в счет. Короче говоря, нет никакой надежды на этих бездарей. На то они и фантасты – только лапшу на уши вешать.

А еще я верил в то, что даже в сегодняшнем поганом утре должно быть что-то хорошее. Что-то доброе. Что-то, что поправит мое настроение.

И оно свершилось! Едва я переступил порог своего кабинета, как заржал, аки конь. Потому что Димкина физиономия, обычно – выбритая до синевы, сегодня чернела густой, длинной бородой, как у Карабаса-Барабаса.

Харитонов приспустил очки и укоризненно уставился на меня.

– Что такого забавного вы, Николай Васильевич, увидели?

– Ну и морда у тебя с этим веником на подбородке, – простонал я, вытирая выступившие слезы.

– Раньше моя борода тебя так не веселила, – пожал плечами коллега.

– Раньше – это когда? Я тебя впервые в жизни с бородой увидел!

– Колян, ты головой не ударялся? Или Ольга у тебя последние мозги высосала? Я всю жизнь с бородой хожу, с рождения!

– Ну ты и загнул…

– Нет… да, загнул. С рождения, конечно – это я преувеличил, маленький я еще без бороды был. А потом как начала расти – вот и вымахала!

– Ой, Димон, хорош прикалываться, сними эту мочалку… или что ты там прицепил?

Шутка, конечно, дебильная, я не знаю, где друг откопал это реквизит, но настроение он мне здорово поднял! Еще б напялил пластиковый нос с очками и усами. Нет, тогда б было менее реалистично, менее неожиданно и не так смешно. А вот бутафорская борода, которая выглядит совсем как настоящая – другое дело. Потрясающий эффект!

Я ничуть не сомневался в том, что борода у Харитонова – накладная. Хотя бы потому, что в пятницу, когда мы с ним пьянствовали, типа как на рыбалке, никакой борода у Димки и в помине не было. Не было бороды и в субботу утром. Похмелье – да, было. Щетина – тоже была. Но та, субботняя, щетина, никак не могла вымахать за половину субботы, воскресенье и… ладно, пусть будет – половина понедельника, в такую косматую бороду.

Хотя в такой бороде, несомненно, есть свои плюсы – в ней пара банок пива точно спрячется. А пиво Димка любит. Даже живот специально под него отрастил, чтобы больше вмещалось.

– Снимай уже, не позорься, – попросил я.

– Кого снимать? – играл до последнего коллега.

– Бороду эту свою!

– Колян, я тебя вообще не понимаю…

Спектакль затянулся. Я уже собирался самолично дернуть Димку за бороду, чтобы оторвать эту мочалку, и, если приклеил особо сильным клеем – то сам виноват, но дверь в офис резко распахнулась и в помещение вошел Петрович.

– Это ж кто тут у нас такой? – всплеснул руками шеф. – Николай, неужто, я тебя застал? А то как ни зайду – ты то за кофе пошел, то поссать. Ей-Богу, у меня уже подозрение появилось, что ты на работу только за тем приходишь, чтобы кофе халкать, а потом выссать его.

Я бросил беглый взгляд на Харитонова, тот хитро подмигнул. Да, с фантазией у него напряженно. Как только такого в дизайнерскую студию занесло? Мог бы что-нибудь поразнообразнее наплести.

– Так у него, Сергей Петрович, воду дома выключили. И туалет сломался, – вставил друг.

Забавно… Димкину бороду начальник оставил без внимания. Они – что, вместе договорились меня разыграть? Да нет, вряд ли, на Петровича это совсем непохоже. Не стал бы он в день презентации, когда решается судьба миллионного контракта, шутки шутить.

– Хорош, – отмахнулся директор. – Давай, Николай, показывай, что наваял. Чтобы, если вдруг накосячил, если меня клиенты в дерьмо с головой окунать начнут – я, хотя бы, понимал – за что.

– Плевое дело, – заверил я. – Это я мигом.

Вот уж за что, а за проект я был спокоен. Зря, что ли, месяц почти не спал? Выверял каждую линию, каждую окружность, подбирал выгодные ракурсы, рендерил. Улитки, которые собственный дом на себе таскают, и то не так затрахиваются, как я затрахался за эти две недели.

Достав из портфеля бук, я открыл крышку, воткнул вилку в розетку и смело ткнул кнопку. Компьютер зажужжал вентилятором, замигал лампочками, загружаясь. Шеф в ожидании нервно барабанил пальцами по столу. Легким движением руки, словно фокусник, я открыл файл, преисполненный гордости за свое творение…

– Чё за ботва? – прорычал Петрович. – Николай, ты издеваешься? Или просто дебил?

– Не понял? – удивился я. – Что не так?

– Почему оранжевый?

– Кто – оранжевый? – не понял я.

– Верблюд, блин, кто еще-то? – рассвирепел начальник. – Цвет у тебя почему оранжевый?