Подрядчик

– Чего надо?

– Клиента к тебе привел!

Щелкнул замок и в прямоугольнике света появился… черт, да ему бы в фильмах сниматься! Какой типаж! Здоровенный детина, с головой, лысой, как коленка у Роксаны, со свернутым набок носом, ртом, полным золотых зубов. Его голова резко, без излишеств типа шеи, сразу переходила в плечи. Пожелтевшая совковская майка оставляла открытыми волосатые, как у медведя, плечи, позволяя в деталях разглядеть наколки качка. Ей-богу, если и бывает образ бандита всех времен и народов – то это оно!

– Вот, Фима, – виновато улыбнулся Коля. – Человечка к тебе привел. Ему бы…

– Я так думаю, у человечка свой язык есть и он сам может сказать, чего бы ему, – хохотнул громила, вытирая об майку руку с тремя синими перстнями. – Фима, – представился он, протянув ладонь.

– Алексей Сергеевич, – ответил я, пожимая экскаваторный ковш.

– Нехило ты прикинут, Алексей Сергеевич, – протянул бандит, оглядывая меня с ног до головы. – Из загранки?

– Есть немного, – нахмурился я.

– И чего же тебе? Девочку? А, может, волыну или ксиву? – ехидно поинтересовался Фима.

– Грины скинуть, – обезоруживающе улыбнулся я, демонстрируя пресс баксов.

Жулик взволнованно вдохнул воздух и мелко-мелко задрожал. Видимо, впервые видел живьем такую пачку зелени. Совладав с собой, он схватил меня за плечо и затащил в квартиру.

– Жди здесь, – небрежно бросил он таксисту и захлопнул дверь перед его носом. – Проходите, Алексей Сергеевич, проходите, – произнес громила подозрительно шелковым тоном, обращаясь уже ко мне. – Курточку снять не желаете? Да что вы! Не разувайтесь! Может, водочки? Коньячку? Марафета не предлагаю, не держу…

Говоря все это, Фима, бережно подталкивая меня в спину, вел по квартире. В комнате, обставленной по советским меркам совсем недурно – чешская стенка, финский ковер на стене, кожаный диван с двумя креслами вокруг журнального столика с початой бутылкой водки, открытой банкой огурцов, горкой куриных косточек и парой стопок. В углу расположился цветной телевизор и, подумать только – видеомагнитофон! На экране, в ужасающей записи, со «снежком», Тимоти Далтон в роли агента 007 в очередной раз спасал мир от нас – Империи Зла в виде СССР. В одном из кресел сидел ужасающе худой, такой же лысый, с оттопыренными ушами, с шеей, как у быка хвост, второй жулик, внешне – почти полный антипод Фимы.

– Струна, – хозяин кивнул головой. – Пойди, покури. Дай, люди пообщаются, – подмигнул он.

Тот, пошатываясь, поднялся с кресла и, со вздохом кивнув, покинул комнату. Громила тяжело опустился в кресло у окна, жестом пригласив занять место напротив. И здесь я совершил вторую ошибку – занял это место, оказавшись спиной к двери.

– Курс вы знаете? – с улыбкой спросил Фима, доставая из тайника в кресле банковскую упаковку рыжих червонцев.

Мы их в свое время называли «лысыми». Почему? Кто хоть раз видел советский червонец – тот меня поймет – именно он был единственной купюрой с изображением бюста Ленина, рискующей оказаться в руках десятилетнего ребенка. А Ленин, как известно, был лысым.

– Восемьдесят копеек за доллар. Сколько меняем?

– Какие восемьдесят копеек? – рассеяно проговорил я, вытягивая шею к телевизору, из которого доносились первые ноты мелодии "The Living Daylights" группы "A-ha". – С утра курс двадцать четыре рубля с копейками был!