Меч равновесия

Каган хлопнул в ладоши, и из соседней половины выплыли полуобнажённые танцовщицы. Призывно извиваясь, они кружили вокруг впавшего в раздумья повелителя. На их лицах застыли вымученные улыбки.

Тем временем паника в стане утихла и он зажил своей обыденной жизнью. С места недавнего побоища доносились стоны и мольбы о помощи. Однако попытка выта- шить раненых с поля боя была пресечена стрельбой со стороны гуннов. Месяц, который не желал уходить с небосвода, сейчас был союзником осаждённых.

Около одного из многочисленных костров лежали и сидели хазарские воины из десятки Джамуда. Кривой Мусса рассказывал очередную историю:

«А девы те, будучи многим числом, изгнали из своих стойбищ всех мужчин, от мала до велика, и сами стали вести хозяйство. У них появились свои охотники, свои воины. И не было во всей степи воинов свирепее и злобнее их. Жили они скотоводством и лихими набегами. Пуще смерти был для них позор возлечь с любовником мужского роду в неурочный для этого час. Любовь у них была одного полу. Несколько женщин любили друг друга и сражались в одном десятке. И невозможно было их победить по той причине, что они друг за друга грызли врагу горло. Чтобы завести потомство, они оставляли в живых самых крепких и выносливых воинов и превращали их в рабов. Каждая дева возлегала с таким воином, пока не становилась в тяжести».

–

Я бы согласился на такое рабство, – под громкий смех приподнялся невысокий кривоногий человечек.

–

Ты что, Максуд, ты в этой очереди был бы последним, – валясь от смеха наземь, взвизгнул один из воинов.

–

Не мешай, дайте человеку досказать, – послышались возмущённые голоса.

–

Если бы Максуд не был таким нетерпеливым, а дослушал, то он бы не спешил в плен к этим фуриям, потому что этих воинов-производителей после соития девы лишали мужского достоинства. Дабы не было у них других братьев и сестёр и не смог бы зов крови толкнуть их на предательство. Так что ты, Максуд, был бы сейчас скопцом и служил в гареме у султана, – под общий хохот закончил рассказчик.

Воины стали просить парня, не обращая внимания на Скопца Максуда, чтобы он продолжил свой рассказ. Обидная кличка прилипла к кривоногому Максуду сразу и до смерти. В прошедшие времена прозвище для человека было вторым именем и употреблялось гораздо чаще, чем имя. Мусса хитро улыбнулся и продолжил:

«Прозывалось это племя амазонками. Таким образом, покорили они своей воле многие племена и народы. И могло бы так случиться, что правили бы сейчас нами эти жёны и не они бы служили нам для наслаждения и утехи, а совсем наоборот. Однако появился в те времена великий и непобедимый каган. Звался он Искандер Двурогий. И пошёл этот хан великим походом на многие соседние племена и народы. Были его воины непобедимы в битвах и полмира подчинили своей воле. Самое яростное сопротивление им оказали амазонки. Но и они не смогли устоять в битве с Искандером Двурогим. Он почти полностью уничтожил неустрашимых воительниц, а остатки их армии отступили глубоко в горы. С тех пор об этом племени больше никто ничего не слышал. Но ходят слухи, что там, далеко в горах, они копят силы, чтобы вернуться и отомстить всему мужскому роду».

Рассказчик перевёл дух. Месяц уже скрылся с небосвода, и на востоке забрезжил рассвет. Воины сидели притихшие, словно неведомые амазонки уже сейчас спускаются с гор, чтобы лишить их мужского начала.

Затем стало происходить что-то необъяснимое. Поднялся ветер и не известно откуда налетевший смерч взметнул вверх тучи песка, такие, что не стало видно рядом сидящего. Ударила молния, и раздался раскат грома, однако дождь не пошёл. Вместо этого внезапно налетевший ветер так же быстро стих. Когда тучи песка улеглись, то воины в страхе отшатнулись от костра. Рядом с костром на земле вверх лицом лежал чужак. Его руки были широко раскинуты, глаза на безбородом лице плотно закрыты. Было видно, что сознание покинуло это огромное тело.

Тело было действительно немаленьким. И вряд ли хоть один человек из войска хазар мог бы соперничать с ним в росте. Хотя ширина плеч была обыкновенной, были воины и с более широкими плечами. Светлые, как у славянских племён, волосы коротко пострижены. Из-за этого никто и не подумал, что он мог быть лазутчиком гуннов: те были смуглые и тёмноволосые. Выглядела совершенно чужой и его одежда. Воины даже не могли припомнить, у каких народов могли так одеваться. На ногах поршни необыкновенного пошива. Штаны синего цвета, и непонятно из какого материала сшитая верхняя рубаха. Судя по надетому на голову каске-шлему, это был воин. Однако никакого оружия при нём не было.

Приблизившись к чужаку, один из хазар тронул его остриём копья. Но оно наткнулось на преграду.

– Бронь, – пронёсся шёпот среди воинов.

Непонятным было то, как он мог здесь оказаться? Мозговые извилины воинов могли объяснить это только с вмешательством неведомых богов либо нечистой силы.

– Может быть, убить его, пока он не пришёл в себя, – робко прошептал Максуд.

– Можно и убить. Только кто это сделает, чтобы не навлечь на себя гнев богов. Может быть, ты? – спросил его Кривой Мусса.

Навлечь на себя гнев неведомых сил, было самым страшным наказанием для живущих на земле. Гораздо легче геройски погибнуть в бою.

– Убивать не станем, – взял инициативу в свои руки Джамуд. – Если это посланник всевышних сил, то его судьбу могут решать только Боги или сам великий каган.

Воины с опаской приблизились к чужаку. Тот не подавал признаков жизни, но дыхание было ровным. Значит живой.

Джамуд раздумывал: послать гонца с удивительной вестью к кагану сейчас, или подождать, когда незнакомец проснётся? В его душу закрадывались сомнения, если бы это был бессмертный, то навряд ли он лежал бы в беспамятстве как обычный смертный. А забросить его сюда могло этим неожиданным смерчем. «На свете много необъяснимого», – подумал он философски.

Незнакомец пошевелился и, громко чихнув, сел.

Читатель, наверное, уже догадался, что этим незнакомцем был Павел. Неизвестно по каким законам вселенной он оказался в глубоком прошлом, обозначенном в истории как «Великое переселение народов». Однако, в своём сознании он ещё преследовал насильника. Поэтому когда он увидел вокруг себя заросшие рожи одетых в какие-то непонятные обноски людей, то вначале подумал что это всего лишь подвальные бомжи.

– Ну что, чучело, уставился, – повернулся он к небритому недоразумению, стоявшему к нему ближе всех.

Тот в неподдельном страхе отпрянул, и выставил перед собой кривую саблю. Павел удивился: «Опа, бич, а с холодным оружием!» Однако приглядевшись, он обнаружил, что все бомжи имели азиатскую внешность и каждый был вооружён старинным оружием.

Капитан милиции Павел Горюнов в изумлении огляделся, но вместо подвальных стен обнаружил, что сидит на травке, а где-то вдалеке встаёт ясно солнышко. Сознание отметило, что травы быть не должно: ещё не сезон. Также напрочь отсутствовал пейзаж родного промышленного города. Вместо него, с одной стороны – бескрайняя степь, а с другой – горный ландшафт. Словно во сне блуждал взглядом по окружающей его действительности, лениво отмечая всё больше и больше несоответствий между привычной средой обитания и местом, где он оказался.

В голове мелькнула спасительная и, казалось бы, всё объясняющая мысль: «Может, я при падении звезданулся головой и съехала крыша? А сейчас я на улице Кубяка в дурике?»

В это время вполне реальные обвешанные оружием бомжи предприняли попытку приблизиться. Павел взялся за голову. Руки наткнулись на сферу. Он похлопал себя по груди – так и есть, под ветровкой был надет бронник. Из оперативки торчала рукоять штатного ПээМа, а в кармане лежал изъятый у Беса наган.

Мозг отказывался воспринимать происходящее. Или это чья-то недобрая шутка, или я на самом деле нахожусь у дикарей. В голове всплыли похождения Хэнка из книги «Янки при дворе короля Артура». Какой-то маразм, Павел передернул плечами.

Между тем дикари взяли его в плотное кольцо и по команде устрашающего вида предводителя кинулись к нему с очевидным намерением взять в плен. «Ну, вот ещё, – подумал капитан. – Какие-то зачуханные бомжи собираются полонить офицера армейского спецназа».

Когда дело дошло до рукопашной, капитана чуть не стошнило от отвращения. От немытых тел его новых знакомых не просто пахло, а отвратительно воняло. А из выдыхающих воздух ртов несло смрадом от ни разу не чищенных зубов. Почему-то этот запах до конца уверил Павла в том, что он действительно оказался у дикарей то ли на другом краю света, то ли в другом временном измерении.

Это понимание требовало адекватных действий во имя личной безопасности. И уже ни о чем не раздумывая, Павел, пользуясь техникой рукопашного боя, которая гласила, что для победы не трать своих сил, а воспользуйся силой противника, стал, словно щенков раскидывать нападавших.

Мечи, копья и палицы летели в одну сторону, а их незадачливые хозяева в другую. В ту пору самым крутым считался боец, который безо всяких затей либо ударом кулака, либо дубины сшибал наземь своего супротивника. Поэтому обезоруженные и позорно валяющиеся на земле воины не могли взять в толк, что произошло. В их понимании один безоружный воин не мог в течение нескольких мгновений справиться с десятком вооружённых бойцов.

Видя, что никто убивать их не собирается, незадачливые нападавшие, кряхтя и потирая ушибленные места, стали подниматься на ноги. Восхищённо цокая языками, они с детскою непосредственностью разглядывали непобедимого батыра.

– Послушай, Джамуд, может действительно посланник неба, – обратился к десятнику один из воинов. Я хожу в набеги уже двенадцать лет, но такого непобедимого воина вижу впервые.

Павел почему-то понимал их речь, хотя чувствовал, что разговор происходит не на русском языке.

– Нет, Плешивый, просто он очень сильный воин, – ответил ему тот.

– Мужики, подскажите, куда это меня занесло? – встрял в разговор капитан.

Все уставились на Павла, словно он был привидением.

– Ну что смотрите, чумазые, не верите, что я могу так запросто по вашенскому базлать, – Павел, сам не зная почему, скатывался на блатной жаргон, но ему казалось, что нормальная речь для этих псов войны будет непонятна.

Его догадку насчёт их специальности подтвердили слова предводителя:

– Ты находишься в стане непобедимого хана Курата, а мы его воины. Поведай нам, какого роду-племени ты сам и как сюда попал? Неужели тебя принёс к нам смерч?

Капитан несколько мгновений соображал, в каком качестве ему предстать перед этими детьми природы. Если представиться посланцем Богов, то, того и гляди, начнут требовать подтверждения моего божественного начала.

Покажи нам, божественный, чудо. А какие я могу чудеса показать? Руками да ногами махать, ну и челюсти сворачивать. Хотя военные, кажется, в этом мире в авторитете.

– Воин я, вернее был у себя на родине командиром воинов. Роду-племени я славянского, – пытаясь быть серьёзным, начал свою легенду Павел. – А что, смерч давно прошёл?