Жернова времени

Самое главное, что в перестрелке не погиб ни один разведчик. Был лишь один раненый, и кто бы ты думал?

– Да ну! – не удержался я от усмешки.

– Вот именно! Лихого лейтенанта ранило в пах.

– Ой-ой-ой! – поморщился я и хитро подмигнул рассказчику. – Давай, Паша, за высший суд.

Теперь каждый вечер мы с земляком полегоньку налегали на коньячок.

– А давай!

Мы выпили, крякнули, и Павел продолжил:

– Беру командование взводом на себя, и просёлками пытаемся оторваться от преследования. Местности не знаем, прём наобум и попадаем в какой-то капкан, окутанный тремя рядами колючей проволоки. Половина взвода рубит шашками проволоку, а вторая половина отбивается от мотоциклистов. Так и ушли без потерь. Лейтенанта сдали в полевой лазарет, и к генералу. Доложил всё честь по чести. В общем, от генерала я вышел командиром взвода и до самого ранения так им и командовал.

– Послушай, Жора, – неожиданно прервал свой рассказ лихой разведчик, – у меня тут дельце небольшое образовалось. Давай завтра договорим.

– Не вопрос, – улыбнулся я.

Сегодня дежурила Танюша, и я прекрасно понимал, что у парня за дело. Пашка ушёл, а я лежал и бездумно смотрел в потолок. Спать не хотелось, да и сколько можно? Целый день щекой подушку мнёшь, да ещё и ночью. Рядом с кроватью послышался шорох.

– Паша, ты? Чего так рано?

– Слушай, Жора, мы тут с Татьяной в клуб собрались, – прошептал Павел. – Хочешь, давай с нами, там и подруги её будут.

– Так она же дежурит?

– Ещё с вечера подменилась. Ты же слышал, меня переводят.

А что, чем не времяпровождение? Всё не лежать, да на потолок глазеть.

– А одежда?

– Ну ты даёшь!

И действительно, чего это я, с нами же медицина.

– Я с вами, – ответил я твёрдо.

В клубе была лекция о международном положении, а затем танцы. Мичуринск военной поры – это большая лечебница Красной армии. Здесь располагалось пятнадцать госпиталей и эвакопунктов. Поэтому военных в зале было достаточно.

– Не забывай про патруль! – Шепнул я разведчику.

«Война войной, а человеку требуется нечто большее», – думал я, глядя, как в зале с нулевой температурой под хрипящие аккорды старого патефона, тесно приникнув друг к другу, кружат пары. Но через час в зале надышали так, что можно было снимать шинель.

Пашка с Татьяной постоянно куда-то исчезали, а я стал объектом для внимания двух её подружек – серьёзной Веры и смешливой Тамары.

– Товарищ орденоносец, почему не приглашаете девушек на вальс? – кокетливо поинтересовалась Тамара.

А я к своему стыду, как дитя своего времени, вальс танцевать не умел. Молодёжь семидесятых – восьмидесятых активно налегала на танго и всякие быстрые «дёр- галки» типа «шейка».

– Рана, – многозначительно покосился я на гипс.

– А мы аккуратно, – хихикнула Тамара. – Мы очень нежные. Правда, Веруня?

– А, была не была! Разрешите? – галантно склонил я голову, приглашая молчавшую до сих пор Веру.

Девушка благосклонно кивнула головой, и мы пошли в круг. В это время какой-то шутник переставил иглу на другую мелодию, и в зале зазвучала кадриль.

«Твою мать!» – выругался я про себя. Если вальс я мог ещё как-то сманеврировать, кадриль для меня была тёмным лесом. «Что, орденоносец, влип?» – ехидно поинтересовался внутренний голос. Этот гадёныш молчал только во время боёв, а когда в мире было спокойно, он начинал выёживаться. «Наши не сдаются!» – ответил я и очертя голову ринулся в вихрь танца.

В скором времени девчонки так меня закружили, что я взмолился:

– Что у нас ещё в программе, кроме танцев?

– А что бы вы хотели, товарищ старшина? – скромно потупила глазки Тома. – Мы девушки скромные, и мамы нам ещё не всё разрешают.

– А, может быть, для героя-танкиста сделаем исключение? – отвела взгляд в сторону Вера.

– Не знаю, не знаю, – пожала плечами девушка. – Как просить будет.

– Вы это, девчонки, – пересохло у меня в горле. – Здесь у нас спирт имеется.

«Коньяк-то, идиоты, выдули», – подумал я с запоздалым сожалением.

– Может, посидим где?

– Не знаю, не знаю, – томно потянулась Тома. – Если только у Веры, у неё мать сегодня в ночную смену. У неё и патефон есть, и пластинки хорошие.

– Все идём к Верке, – услышав окончание разговора, вмешалась вынырнувшая из толпы Татьяна, – танцы до утра!

– Товарищи бойцы, – встретил нас морозный вечер бодрым голосом начальника патруля. – Ваши документы и увольнительные удостоверения.

Мы переглянулись, придётся ночевать в комендатуре. А так всё хорошо складывалось! И откуда их черти принесли? И убежать не убежишь, оба полукалеки.

– Живее, старшина! – видя, как я левой рукой пытаюсь расстегнуть пуговицу на шинели, повысил голос начальник патруля, молоденький ещё совсем лейтенант.

– Послушай, лейтенант, – попытался что-то сказать Пашка.

– Обращайтесь на вы! – Голос паренька едва не сорвался на фальцет. – Вы много себе позволяете, фронтовики!

Всё ясно, у парня сложился комплекс неполноценности по отношению к фронтовикам.

– Товарищ командир, им завтра уезжать, – пытаются уговорить несговорчивого лейтенанта девушки.

– А гражданских я па-ап-ра-шу отойти в сторону! – вращая белками глаз, важно раздул щёки лейтенант. – Приличные девушки не вешаются на всех подряд.

Патрульные смущённо отвернулись в сторону. Парни понимали, что лейтенант усугубляет.