Жернова времени

«Партизаны, блин!» – усмехнулся я про себя и лёг спать.

Следующим вечером Павел Лоскутников продолжил свой рассказ:

– Наконец-то долгожданное наступление началось. В составе Третей армии мы участвовали в общей операции по окружению немецкой группировки под Ельцом. Мы действовали на стыке Орловской и Тульской областей. И вот первого января сорок второго года полк занял село Каменку. Мы встали обороной на восточном берегу реки Зуша, притока Оки.

Вызывает меня командир полка и говорит:

– Знаю, сержант, что и ты и твои бойцы устали. Солдат твоих трогать не стану, ну а ты уж послужи. Таёжники народ выносливый.

Я руку к ушанке приложил:

– Готов к выполнению задания, – говорю.

– Пойдёшь за линию фронта. С тобой пойдёт артиллерийский офицер. Вот он, знакомься.

– Лейтенант Анисов, – протянул мне руку молодой командир.

– Ваша задача нанести на карту огневые точки противника, – продолжил командир полка, – а мы здесь их немного подразним, чтобы они раскрылись. На всё про всё вам сутки.

– Есть! – говорю.

Оделись мы с лейтенантом как можно теплее, шутка ли, сутки на морозе, и отправились за реку. В определённое время наша артиллерия начала постреливать. Немцы

сначала крепились, ответного огня не открывали, но затем не выдержали.

– Расшевелили гансов, – усмехнулся лейтенант.

И давай отмечать на карте все огневые точки. Оказывается, часть из них у него уже была нанесена. Видимо, наша авиация постаралась. На первый взгляд, задание не пыльное. В огневой контакт с немцами не вступали, ходи себе да делай пометочки. Правда, замёрзли, как волки. Огня-то не разведёшь. К рассвету задание выполнили и отправились к своим. Недалеко от передовой нас встретили автоматчики и провели через немецкие окопы и минные поля. В своих окопах мы сняли лишнюю одежду и налегке отправились в штаб. Шли полем. Рассветало. До штаба осталось рукой подать, когда я услышал с немецкой стороны одинокий орудийный выстрел.

«Куда-то прилетит», – подумал я. Он и прилетел. Последнее, что помню, это звук разрыва и взлетевшую слева от меня землю.

Очнулся в полковом лазарете, рядом тот самый лейтенант. Оказывается, это он меня и вынес. А я спас его тем, что все осколки достались мне. Ранение было тяжёлое, осколками порвало грудь, живот и покалечило правое плечо.

– Благодарю за службу, – сказал мне на прощание командир полка, – скорее поправляйся и возвращайся в строй. Такие солдаты мне нужны. А за твои подвиги представил я тебя к высокой правительственной награде.

А на следующий день меня привезли сюда, а теперь вот в Саратов отправляют. Опять не видать мне ордена как своих ушей, – закончил свою эпопею Лоскутников.

– Ранбольные, на процедуры, – разбудил меня поутру голос Татьяны. – Ходячие в процедурный кабинет, лежачие приготовиться на месте.

– Лоскутникова после обеда приготовить к эвакуации в Саратов, – после окончания утреннего обхода отдал распоряжение главвоенврач.

4 Жернова времени

97

– Эх, – вздохнул Пашка, глядя на выступившие на глазах у Татьяны слёзы.

А я потряс в воздухе фляжкой с остатками спирта.

– Давай! – махнул рукой парень.

Прощались мы внизу в школьном фойе. Я разве ещё не говорил, что наш госпиталь располагался в здании школы? Над входом в госпиталь такая домашняя и мирная вывеска «Городская школа № 50».

– Будь живым, земеля! – прижал я на прощание к груди лихого конного разведчика Пашку Лоскутникова и отошёл в сторону.

В углу, у сваленных в кучу школьных парт, стояла та, с которой Павлу прощаться требовалось гораздо больше времени. Я смотрел на парня и думал: «Встретимся ли?»

Забегая вперёд, скажу, что встреча наша состоялась. Но только Павел об этом не узнал. Весной тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года был он уже не Пашкой, а Павлом Фёдоровичем Лоскутниковым. Героем войны и кавалером двух орденов – «Отечественной войны» и ордена «Красной Звезды». Я же был молодым строителем будущего города на Амуре. Эти награды он получит после долгого скитания по госпиталям и учебным батальонам, а в июне сорок третьего года всё-таки вырвется на фронт. За его плечами будет Курская битва, форсирование Днепра, где вместо «Звезды Героя» он получит орден «Красной Звезды».

– В моей дивизии не будет «Героя» до тех пор, пока звезду не получу я, – скажет командир дивизии, когда ему подадут представление на награждение лихого разведчика Лоскутникова Звездой Героя.

Затем будет Дунай, Белград, Будапешт, Братислава. Праздник Победы он встретит в Австрии на окраине знаменитого Венского леса. Правда, леса того уже не станет, да и Австрия будет другая – побеждённая…

А сейчас я украдкой наблюдал за из прощанием. Не бывает чище слёз, чем у тех, кто расстаётся навсегда.

После обеда ко мне пришёл военкор. Я насторожился: «С чего бы это?»

– Викентий Колюжный, военный корреспондент газеты «Вперёд!», – представился мужчина, протирая кругляшки смешных очков.

– Чем обязан? – поинтересовался я.

– Я, собственно, хотел поговорить о вашем командире, – близоруко сощурился военкор. – О политруке Кретове и его подвиге.

– Что, «Героя» уже присвоили? – обрадовался я.

– Официально ещё нет, но дело ведь не в этом. Пресса должна идти в ногу с жизнью, а подвиг молодого политрука – это пример.

К вечеру мы с военкором Викентием стали лучшими друзьями. Я рассказал ему всё о нашем командире. А Викентий обещал мне выпуск газеты со статьёй.

– Что, старшина, – обрадовал меня на очередном медицинском осмотре военврач, – готовься, через три дня выписываем.

А на следующий день меня вызвали на первый этаж.

– Там к тебе посетитель, – загадочно улыбнулась Танюшка. Со времени отъезда Павла глаза её были всегда припухшими. Поэтому я был удивлён Таниной улыбкой.

«И кому это я понадобился?» – гадал я, стоя в фойе.

– Жора! – раздался рядом тихий девичий голос.

Я обернулся. Передо мной стоял хрупкий солдат, с петлицами связиста на шинели. Широко распахнутые грустные глаза смотрели на меня.

– Вера! – растерянно вымолвил я.

– Вот пришла сказать тебе, – произнесла она скованно. – Завтра на фронт.

Я не нашёлся что ей сказать.

– Я училась на курсах, никто об этом не знал. Нельзя было, – виновато вымолвила она. – Теперь тоже нельзя… Но тебе… Ты должен знать. Ты не думай, мне не страшно! – Она попыталась заглянуть в мои глаза.