Демон во плоти 2

– У демонов бывают бабушки? – удивился Корнелиус, не расположенный сегодня к философским дискуссиям с собственным органом, получившим дар речи. – Впрочем, я вспомнил подходящее случаю выражение: «А не пошел бы ты к чертовой бабушке, а?!»

– Ну, нет надейся, – хохотнул демон. – Во-первых мне не по этому адресу. А во-вторых, так просто ты от меня не отделаешься, смертный. И да, с бабушками у нас действительно сложно. Как, впрочем, и с мамами. Мы получаем тело… иным образом. – отмахнулся Маркус, стряхивая последние капли и начиная отчаянно зевать, – Но… если б была… то, наверное, именно так и сказала бы… Короче я дальше спать, слушай, чет это гномье пиво такое забористое…

Корнелиус заправился, зашнуровал гульфик, повел носом и поморщился: несмотря на регулярную чистку нужника проштрафившимися студиозами, запах стоял здесь довольно удушливый.

Он снял очки, сполоснул руки и лицо в рукомойнике, снова надел. Хоть они и с простыми стеклами и только мешали, но демон настаивал, что так он выглядит умнее. Наклонился к отполированной медной пластине, служившей зеркалом, выдавил прыщ на носу и торопливо зашагал обратно. Пока Маркус дрыхнет, надо еще помучить перо. Уж очень не хотелось, чистить отхожее место.

***

Тэрион ушел, оставив стопку книг на своей тумбочке и спросить про правильное написание, а лучше, звучание, заклинания левитации было не у кого.

Еще раз взглянув на испорченный пергамент, Корнелиус принялся разбирать другие свитки, надеясь в них найти упоминание нужной фразы, потом полез в свою тумбочку и достал коробку с конспектами, рецептами, вырванными из библиотечных книжек листами, записками и прочей ерундой, которая для чего-то собирается и даже пишется на лекциях, а потом никогда не читается. Разумеется, там тоже не было ничего подходящего. Да и не могло быть. Занятие по магии воздуха было пока только одно и Элефтериус Нонсенс, сам ректор академии, взявшийся подменить приболевшего профессора Ариэля Вентуса, был немногословен и раздражителен. Да, он блестяще изобразил полет множества мелких предметов, выуженных из карманов студиозов, составляя из их совокупного объема то причудливого дракона, то воздушный замок, то пугающе огромного самого себя. Но объяснением как это делается, он утруждать себя не стал.

– Сначала вы рисуете в воздухе овал, – важно сказал он и небрежно изобразил эллипсоид, – А затем пихаете в него все вокруг, до чего дотянется ваше воображение. Ну и крутите в воздухе.

– А как же все-таки заставить предмет подняться в воздух? – неосторожно поинтересовался простодушный Питер Малуш. – Наверное надо произнести какие-то слова?

– «Какие-то слова», вы сможете прочитать на стенах вашей уборной, куда вы, мистер Малуш и проследуете прямо сейчас. И не забудьте прихватить с собой ведро и тряпку. – рявкнул ректор, не терпящий выкриков, тем более вопросов, с места и обвел строгим взглядом враз притихших студиозов. – Все остальные могут заглянуть в библиотеку или на рынок и поискать там.

Корнелиус перевернул коробку и потряс ее. На стол выпал небольшой пергамент, лежавший на самом дне.

Взяв его в руки, юноша обнаружил почти чистый лист старого пергамента с одной единственной пометкой, сделанной его собственной рукой: «Чувасик. Свечение».

– А, ну да… – Корнелиус вспомнил, где именно он однажды нашел этот пергамент и позвал: – Чувасик, а ну ка посвети.

Василиск вскарабкался к нему на плечо, встряхнулся и испустил зеленое сияние. Едва ее свечение коснулось пергамента, как на нем проступили буквы, похожие по стилю написания на рунопись гномов, но вполне читаемую на общем языке:

«Никто и никогда прочесть не сможет сие, ибо писано особыми чернилами из крови дракона. Разве в сиянии ореола вечного врага его – василиска. Склеп же сей, высечен был из цельной скалы магоупорной породы, мастером Трезвилом Златокуем из клана неутомимых Рунокуев, по особому повелению тройственного союза Короля Фердинанда III, Мага Элеборна Вучича и Инквизитора Гвидо Торберна, дабы сокрыть и уберечь в целости то, что людям до поры принадлежать не должно.»

Корнелиус восхищенно покивал, проникаясь замыслом и стилем того, кто это писал.

Далее следовал список ингредиентов со странными названиями и пропорции, часть в штуках, а часть в унциях или галлонах. Судя по всему, речь шла о рецепте какого-то очень особого сыра, настолько уникального, что его непременно надо было спрятать в специальной магоупорной скале, которой и являлся карцер академии, где однажды Корнелиусу довелось посидеть вместе с Маркусом и василиском.

Корнелиус поежился, вспоминая могильный холод карцера и свой страх перед предстоящим судилищем, в котором выжить у него шансов почти и не было. Да что там, кабы не счастливая случайность – маленький молоточек, подарок одного знакомого гнома, сидеть бы ему в темнице до скончания века.

– Да уж, повезло так повезло! – пробормотал Корнелиус.

Однако, это все было конечно интересно, но никак не приближало его к освоению заклинанию левитации.

– Чувасик! – Корнелиус помахал рецептом. – Если сможешь поднять перо, получишь вкусняшку!

Василиск наклонил петушиную голову и внимательно посмотрел сначала на пергамент, потом на хозяина. Он потянул носом, если можно так сказать про дырочки в основании клюва. Тонкие щупальцы на его гребешке пришли в движение, а в хамелеоньих глазах прочиталась интенсивная умственная работа. Наконец он прищурился и свистнул. Из его глаз и клюва вырвался ослепительный зеленый луч и… Корнелиус почувствовал, как его тело налилось холодом, руки и ноги онемели и послышался противный треск. Он почти не удивился, следовало бы уже привыкнуть к причудам своего опасного питомца.

– О нет! Чувасик, не сейчас… – обреченно застонал он, прежде чем полностью превратился в камень.

Чувасик надулся как индюк, распушил перья и крылья, мотнул головой, и в следующий же миг статуя Корнелиуса плавно поднялась в воздух и зависла над полом. Левитация!

Эту картину и застал вернувшийся эльф.

И она произвела на него впечатление. Он деланно похлопал в ладоши, затем неспеша подошел к статуе, постучал по ней костяшками пальцев, потом тонким стилетом, жестом фокусника, вытянутым откуда-то из рукава, деловито соскоблил несколько каменных крошек и ссыпал их в конверт, который достал из своей тумбочки. Статуя не подавала признаков жизни, плавно покачиваясь на высоте нескольких футов. Василиск сидел неподвижно, одним глазом контролируя процесс, другим следя за эльфом. Тэрион спрятал конверт, достал из тумбочки песочные часы, сел на кровать и принялся следить за песком, периодически переворачивая стеклянную колбу и считая. Через несколько минут послышалось морозное потрескивание, статуя Корнелиуса покрылась сеткой мелких трещин, с поверхности посыпалась пыль и чары начали спадать. Еще через минуту Корнелиус смог двигать глазами. Он яростно округлил их, выражая то ли угрозу, то ли решительный протест. А когда вернулась подвижность шеи, он посмотрел вниз и обнаружил, что парит в воздухе.

– Чувасик, ты это сделал! – прохрипел Корнелиус. Он хотел это радостно крикнуть, но пока еще сдавленная камнем грудь не давала развернуться легким. Однако восторг уже переполнял его, ускоряя восстановление. Статуя стала опасно раскачиваться.

Василиск чирикнул и моргнул. Юноша больно брякнулся на пол и весело чертыхнулся.

– Ты это нарочно?! – воскликнул он. – Ладно, признаю, ты талантливый ученик. Но в следующий раз если понадобится поднять перо, поднимай его, а не меня, превращая при этом в камень!

Чувасик повернул к нему один глаз и подмигнул, то ли соглашаясь, то ли говоря: «ну, посмотрим, посмотрим!». Корнелиус вздохнул и грустно посмотрел на эльфа. Тэрион еле сдерживал смех.

– Твой фамильяр снова переупрямил тебя и все повернул по-своему? – спросил он, кивнув на перевернутую чернильницу и залитый свиток.

– Да, но я думаю, что мы оба чему-то научились, – ответил Корнелиус, улыбаясь.

Эльф кивнул на песочные часы:

– Сегодня окаменение длилось больше трех минут. – озабоченно произнес он, став серьезным.

Корнелиус поджал губы. С этим надо что-то делать. Фамильяр рос и набирал силу. А значит дальше будет только хуже. И если сейчас, даже будучи камнем, он все же мог шевелить хотя бы мозгами и размышлять, то что будет потом – его пугало. Что, если и мозги начнут каменеть? Надо спросить у Борка, как это вообще, всю жизнь быть каменным?

Кстати, пока он висел в воздухе и от бессилия не знал, что предпринять, у него появилось две ценные мысли.

Во-первых, домашку можно списать у девчонок, а свиток с заклинанием левитации купить в магической лавке.

Во-вторых, он понял, что Чувасик любит сыр. Особый сыр. С той вкусняшкой из карцера он был как шелковый, ходил по струнке и выполнял любые команды, которые только мог придумать Корнелиус. Фактически именно эта абсолютная послушность фамильяра и позволила ему убедить судей в его безопасности, выиграть процесс и получить право владеть василиском-фамильяром на законных основаниях. Но тот сыр быстро закончился, а найти новый было как-то недосуг. Но у него есть рецепт! И вот, если найти сыроварню, то там наверняка найдутся и нужные ингредиенты, а то и вовсе готовый сыр. Что в нем такого особенного?

Корнелиус снял с пояса кошелек и пересчитал монеты. Если не считать нескольких медяков и двух серебряных, у него есть еще целых пять золотых, оставшихся от щедрот таинственной «А», которая помимо записки, подкинула ему и денег на обучение и написала рекомендацию. Вообще-то, на это золото он может купить не только самый дорогой сыр в королевстве, но хоть всю сыродельню и обеспечить своего непутевого фамильяра сыром на всю жизнь.

Глава 2. Чудесный сыр

По извилистым улочкам Сакросолиса, города, где магия и пороки были таким же обычным явлением, как и булыжники под ногами, Корнелиус Альба шел с видом целеустремленного человека, который шатается без цели. И шатается очень странно. Он то внезапно останавливался, то начинал кружится на месте. А то мог перебежать на другую сторону улицы или внезапно повернуть назад. Такое поведение выглядело тем более странным, что выглядел молодой человек довольно прилично. Одетый в дорогой черно-синий дублет с великолепной серебряной отделкой и обтягивающие мускулистые ляжки бордовые лосины, он заметно выделялся из толпы, но все же не настолько, чтобы все останавливались и расступались. Но вот что действительно привлекало внимание в облике юноши, помимо его необычной манеры перемещения, так это одна выдающаяся деталь. И выдающаяся настолько, что дамы увидев ее краснели и взгляды их становились томными и мечтательными, а мужчины завистливо хмыкали, чесали затылки и ускоряли шаг.

Гульфик парня, сшитый с любовью умелыми руками прекрасной и строгой Элизы, хозяйки бутика «Иллюзия Элегантности» и щедро украшенный настоящими топазами, производил впечатление очень внушительного достоинства. И это был тот случай, когда внешнее оформление, полностью соответствовало внутреннему содержанию, поскольку не преувеличивали его, а лишь создавали должный комфорт, удобство и эстетическую привлекательность. О том как наш герой получил этот великолепный аксессуар, подробнейшим образом и в весьма увлекательной форме было написано в первой книге.

Но о важной особенности обитателя этого, гульфика, надо и новым читателям кое-что объяснить.

Дело в том, что другой герой нашего романа, демон, как уже можно было догадаться, был призван и вселен в тело юноши в результате очень необычного ритуала. Однажды в грозовую полночь, чтобы внешнее оформление соответствовало значимости события, наш герой, в компании чрезвычайно любопытной и крайне амбициозной дамы, проводил не очень понятный ему, но весьма приятный ритуал совместного чтения одной старой книги. Пикантный нюанс заключался в том, что юноша был студиозом академии магии, а женщина – его деканом.

И вот в самый разгар этого действа является муж этой деканши. Так всегда и бывает. История и автор умалчивают, почему деканша не могла прочитать эту книгу одна или воспользоваться услугами законного супруга, который, надо заметить тоже был деканом, правда другого факультета, но для проведения ритуала прочтения, она выбрала нашего парня. Который, получив необычное предложение, подумал: «черт, а почему бы и нет?!», согласившись таким образом оказать настойчивой даме посильную помощь. Как говорится: «Если женщина что-то просит, то надо ей это дать. Иначе…». В общем, все равно получилось иначе.

Мужа можно понять. Решишь вдруг именно этой ночью поискать рецепт от бессонницы в библиотеке академии, а тут такие дела! К чести последнего, он сумел сдержать себя в руках, хотя это было не просто, зная специфику его факультета. Он не убил парня на месте и не шарахнул в гневе обоих библиофилов цепной молнией или чем-то вроде. Хотя, без сомнения, мог, поскольку возглавлял факультет боевой магии. Но ритуал был прерван, а означенный студиозус незамедлительно вылетел из академии без порток и без права восстановления.

Но последствия прерванного ритуала не заставили себя долго ждать. Проснувшись по утру, парень обнаружил, что теперь он плывет по жизни не один. А с очень беспокойным пассажиром. И попутчик этот – натурально Демон Во Плоти. Самый Настоящий Демон. В Его, черт побери, Плоти! И зовут его Маркус. Да, а парня этого тогда звали Марк. Марк Симмонс.

В довершение всего, на столе у парня оказалась почти любовная записка, подписанная некой «А» и намекавшая, что было какое-то продолжение этого их «прочтения». А еще рекомендательное письмо со вторым шансом на поступление в Академию. Но был нюанс.

Внешность парня чудесным образом изменилась и называться теперь ему, дабы сохранить инкогнито, надлежало Корнелиусом Альба. Такие дела.

Но не будем пересказывать всю предыдущую книгу, сосредоточимся лучше на настоящем повествовании.