Демон во плоти 2

А потому вернемся к гульфику. Вернее, к его содержимому и объясним наконец странную походку парня. Маркуса, в силу его демонической природы, почище магнита тянуло к любой, хоть сколь ни будь миловидной даме. А вслед за ним тащило и это двуногое недоразумение, как он считал, болтающееся на другом его конце. Маркус был убежден, что главный в их иерархии – он. И приводил этому массу убедительных доказательств, начиная от близости собственного осознания и мироощущения к центру тяжести данного тела, до безусловно главного инстинкта всех живых существ к продолжению рода. Споры их на эту тему шли постоянно и заканчивались то длительным бойкотом, где мнение парня вообще не учитывалось, то утонченными философскими конструкциями, вроде воли Всевышнего, даровавшего Ему, демону сладострастия, Миссию сохранения и преумножения рода человеческого для сохранения вида и бла-бла-бла, которым возразить парень просто не мог из-за не такого богатого словарного запаса. Да и вообще, парню всего-то восемнадцать, а побуждающей к продолжению жизни силе, которую олицетворял наш демон – тысячи и тысячи лет. Так что, кто здесь главный герой зависит исключительно от точки зрения.

– Так что же мы ищем? – не выдержал наконец Маркус, когда на очередную его попытку заглянуть под юбку смазливой горожанке, Корнелиус вновь решительно поменял направление. В отместку он резко дернулся вниз, отчего парень, чуть не споткнулся и замахал руками, пытаясь удержать равновесие.

– Маркус, сколько раз я должен тебе объяснять, что мне не нужны приключения с чьими-то дочерями, сестрами, женами, мамами, бабушками и так далее. И не тормози меня так резко! – яростно зашипел Корнелиус, пытаясь сдвинуться с места.

Это было нелегко, так как Маркус, действительно чисто физически находясь ближе к центру тяжести его тела, чем мозг самого Корнелиуса, имел более короткое плечо доставки нервных импульсов. Да и плоть этого тела, обретшая демоническую силу, сама по себе теперь представляла отнюдь не маленький рычаг воздействия. Но хвататься на людях за него руками чтобы повернуть в нужную сторону, Корнелиусу было как-то неловко

– А ты не сбивай меня с курса! – огрызнулся демон. И оживился: – Ты вот сказал: «и так далее»? А кто у вас идет после бабушек? Эй, ты, же сейчас не о некромантии? Ожившие покойницы дурно пахнут.

– Некромантия у нас под запретом. А после бабушек идут прабабушки, прапрабабушки и так далее.

– Ой, да ты шалун! – хохотнул демон – «И так далее»!

Юноша, почувствовав, что тот расслабился, тут же сорвался с места, ускорив шаг, но продолжая их, неслышимый для других, разговор.

– Да ну тебя! – сказал он и поскреб щетину на скулах и подбородке, которая странным образом не прибавлялась, сохраняя перманентно-харизматичную трехдневность. – Слушай, а помнишь тот сыр, который мы нашли в карцере академии? Ну, когда меня туда засунули из-за Чувасика?

– Вообще-то это НАС засунули! – уточнил демон, крайне щепетильный в вопросах своей суверенности и доминирования. – Такое забудешь! Вылупить из яйца обычной курицы василиска, чтобы доказать идею эволюционной мутации, было, мягко говоря, плохой идеей. Если не сказать, ужасной. Хотя мне понравилось выражение лица профессора Грейштейна. Как он остолбенел и побелел! Ты же слышал все эти страшные истории о том, как василиск запросто превращает целые города в пустыню, а людей в каменные статуи? Неудивительно, что тебя с твоим птенцом тут же отправили в изолированный от магии карцер.

– Чувасик не такой! Ты же знаешь, что если он кого и может превращать в статую, то только меня. – заступился за фамильяра Корнелиус.

– Ага. А заодно и меня, коль скоро я от тебя неотделим. – проворчал демон. – Ладно, продолжаем разговор. Чего вспомнил эту историю? Вроде разрешилось все тогда. Даже инквизитор был вынужден признать, что твой фамильяр не опасен для окружающих.

– Да, это так. – Корнелиус невольно поежился, вспомнив ледяной взгляд Валентина Даркмора и потер запястья, еще хранящие память тяжелых оков. – Нам повезло.

– Так какова тогда наша сегодняшняя цель, если самая очевидная, поиск любовных утех, тебя не привлекает? Знаешь, Корни, в меня иногда закрадываются сомнения. Может ты из этих? Ну, кого девочки не интересуют? – протянул Маркус.

– Вот еще! – возмущенно фыркнул юноша. – Тебе ли не знать, что мне нравится Эмилия! И… Сюзанна… нравится… И у нас с ними даже было… было… ну, вот это… – он замялся, подбирая слова, но тому, как назвать их огненный эксперимент в женской душевой, сложно было подобрать определение.

– В общем – было! – решительно закончил он, чем вызвал очередной приступ хохота у Маркуса.

– Ох… Корни… Ну ты и шутник! – наконец отдышавшись, прокомментировал его собственный орган, который имел свое мнение на этот счет. – Жаль, что я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это твое заявление, так как из-за твоих дурацких пилюль, пребывал тогда в отключке. Зато, я помню другое!

– И что же? – Корнелиус недоуменно поднял брови. Вроде бы в близкие отношения с девушками он больше не вступал.

– Иллюзия! – объявил демон и выразительно встал. Корнелиус схватился за гульфик и быстро перешел на теневую сторону улицы.

– Если ты о том, что случилось на лекции по магии иллюзий, где я фантазировал на тему наших с Эмилией танцев в таверне, то я и сам не понял, что это было: правда или вымысел. – задумчиво произнес юноша. Его лицо озарилось воспоминаниями, взгляд стал мечтательным, а ноги начали непроизвольно пританцовывать. – Знаешь, это была лучшая эротическая фантазия в моей жизни.

– Не фантазия, идиот! – рявкнул демон. – Если ты, создал в воображении то, что сам не можешь отличить от реальности, то это и есть реальность! Самая настоящая!

– Ну… как бы то ни было, Эмилия вроде не обиделась на меня за эту историю.

– Я бы даже сказал, она и сама в ней охотно участвовала. Как и все другие. – гоготнул демон, – И уж это я могу авторитетно подтвердить.

– Ладно, – предпочел сменить тему Корнелиус, к чему-то принюхиваясь и морщась. – Похоже мы пришли.

Вывеска «Самые вонючие сыры Сакросолиса у дядюшки Каверли», висевшая над небольшой сыроварней, втиснутой между мясной лавкой и салоном ритуальных услуг, была в принципе не нужна, потому что резкий, приторный запах чего-то прокисшего и гниющего, не просто останавливал – он сбивал с ног. Видимо поэтому посетители мясника выходили и замедляли шаг, подозрительно принюхиваясь к свежему разрубу, а печальные клиенты гробовщика, наоборот, торопились оформить заказ.

– Неужели, Корнелиус, сырная лавка? – голос Маркуса стал заинтересованным. – Я так и подумал.

– Знаешь, я действительно хочу разобраться с этим сыром. – гнусавя пробормотал Корнелиус. Он зажал нос и старался дышать пореже. – Но, как ты понимаешь, мне нужен не просто сыр. А что-то похожее на тот, что мы нашли тогда, в карцере. Он явно необычный и мне кажется, Чувасику он понравился. Помнишь, с каким удовольствием он его трескал и каким паинькой был?

Цыпленок василиска, услышав свое имя, высунул петушиную голову из-за гривы волос юноши, где он привык прятаться, и взволнованно зачирикал. Чувствительные щупальцы на его гребешке ходили ходуном.

– Да, да, малыш, – сказал Корнелиус и хотел пригладить гребешок своего фамильяра, но отдернул руку, когда глаза того сверкнули зеленым всполохом. Он торопливо открыл дверь в магазин и вошел. – Сейчас мы подберем тебе что-нибудь вкусненькое.

Василиск вытянул шею и закрутил глазами как хамелеон, пытаясь охватить взглядом этот неожиданный рай для гурмана. Есть подозрение, что именно отсюда пошло выражение: «глаза разбежались»!

Сырная лавка – причудливое заведение, пахнущее старостью, деревом и убойной симфонией ароматов, начинающихся от чего-то приторно-ветхого, словно из открытого бабушкиного сундука, до удушливого запаха дедушкиных носок, спрятанных на самом его дне. Вне всяких сомнений – такие запахи могли издавать только действительно лучшие и выдержанные сыры.

Глаза Корнелиуса растерянно забегали по рядам, теряясь в многообразии сырных головок. Перед ним открылся удивительный мир, полный цветов и текстур. С правой стороны возвышались горы светло-желтых головок полутвердых сыров, вроде гуады, каждая из которых блестела, словно отполированная до зеркального блеска. В противоположном углу, уютно расположившись на деревянных полках, лежали твердые как камень круги пармазина, их матовые, чуть шероховатые корки светились золотистым оттенком под мягким светом старинных ламп.

В центре зала, на массивном дубовом столе, разместились экзотические сыры с благородной голубой плесенью, такие как рокфури и горгонза. Их нежные, чуть липкие внутренности контрастировали с голубыми прожилками, напоминающими мрамор. Рядом, на серебряных подносах, возвышались пирамидки из маленьких каплевидных сыров шэвре и обваленных в молотом перце шариков белпер кнорри. Каждая пирамидка была украшена веточкой розмарина или тимьяна, добавлявших свежий травяной аромат к и без того насыщенному букету лавки.

Витрина, заботливо подсвеченная мягким светом и запертая на массивный замок, выставляла на показ коллекцию особо редких и выдержанных сыров, каждый из которых был заботливо завернут в бумагу с рунными этикетками, указывающими их происхождение и год выдержки.

Над головой Корнелиуса, на деревянных балках, висели связки сушеных трав и лавровых венков, придававших дополнительный ароматический слой общему букету. А около входа стоял медный чан, из которого поднимался густой, тягучий аромат топленого сыра, приглашая всех посетителей окунуться в это гастрономическое удовольствие.

Корнелиус был поражен этим гастрономическим разнообразием, а Чувасик просто сходил с ума от всего этого вкусового изобилия, обильно поливая слюной каменный пол.

– Впечатляюще. Ты еще не оставил идею открыть собственную сыроварню? Может лучше довериться профессионалам и купить готовый? – брюзжащий голос Маркуса было трудно игнорировать, но Корнелиус давно привык к его шутовству. – Знаешь во сколько нам обойдется собственное дело? В целое состояние! И все ради того, чтобы получить малую толику заплесневевшего продукта молочной ферментации сомнительного качества и ублажить эту твою птицу?

– У него очень специфические вкусы. И знаешь, он становится сильнее. В прошлый раз мое окаменение длилось дольше трех минут. И восстанавливался я… мы… тоже долго. Боюсь, что если я не научусь держать эту его дурацкую привычку в узде, то остаток своих дней проведу… да, да, МЫ проведем, в виде декоративной статуи. – ответил Корнелиус, нервно усмехаясь.

– Ну, если ты с таким фамильяром добровольно и ежедневно рискуешь стать статуей, да еще втягиваешь в это меня, то, по крайней мере, позаботься о том, чтобы она всегда имела эффектную и горделивую позу. – проворчал Маркус.

Корнелиус подошел к прилавку, где пожилой гном с длинным носом и трепетными ноздрями, который, казалось, был изваян самими богами сыра, с любопытством смотрел на него.

– Добрый день, сэр. Не могли бы вы помочь мне с довольно… уникальным сыром, который я ищу… – начал Корнелиус, но осекся, не зная, как его описать.

– Уникальный сыр, говоришь? – гном с веселым интересом покосился на оттопыренный гульфик парня. – Планируешь соблазнить юную однокурсницу? А может быть очаровательную хозяйку, которая сдает тебе комнату? Или пышную булочницу в лавке напротив?

Корнелиус смутился и покашлял, прочищая горло, затем важно произнес:

– У меня есть рецепт, на который я наткнулся совершенно случайно… В нем говориться о использовании очень… стойкой плесени. Кажется, сыр с ней сохраняет свежесть, особый вкус и аромат, годами. А то и… веками… – юноша заговорщицки понизил голос, изображая свою якобы компетентность и осведомленность. – Врут, наверное. Но я нашел его, когда… ну, скажем так, у меня было много времени, чтобы исследовать некоторые редко посещаемые части академии.

– У ТЕБЯ ЕСТЬ РЕЦЕПТ ВЕЧНОГО СЫРА?! – слова гнома ударили как молоты по наковальне, а его глаза впились в парня с остротой двузубой вилки. С лязгом рухнула входная решетка и тяжело хлопнули бронированные ставни на окнах. Вспыхнули зловещим красным огнем защитные руны на стенах, а в грудь Корнелиусу нацелились два самострела из открывшихся позади гнома бойниц.

– Н-н-нет… – проблеял парень, изрядно струхнув, бледнея и покрываясь холодным потом. Он понял, что явно сболтнул лишнего. – Я лишь… нашел упоминание о нем… в библиотеке Академии. Да…

– Ах вон оно что… – гном сразу утратил интерес к происходящему, и деланно зевнув, махнул рукой в сторону стеллажа в темном углу комнаты. Решетка с тихим шелестом уползла вверх. Приветливо распахнулись ставни. Погасли руны.

Сыродел кивнул в сторону витрины, запертой на замок:

– Вон, там у меня хранятся хорошо выдержанные и довольно стойкие сорта. Плесень, конечно, отличается от эльфийской, но тоже неплохо влияет на потенцию и замедляет старость. Хотя тебе-то зачем? Вижу у тебя с этим делом все в порядке. Даже слишком. Или есть престарелый родственник, решивший напоследок погреметь бубенцами?

– Да, да! – обрадовался неожиданной подсказке юноша, вспомнив историю с кексом «Взрывной Вздыбкин», который однажды помог утрясти один неприятный конфликт с мясником.