«Тяжёлая» вода

– Есть поднять перископ! – вахтенный офицер быстро четкими действиями выдвинул перископ на поверхность. Французов тут же оглядел водную и воздушную поверхность по круговому сектору. Не обнаружив на горизонте и в кильватере, а также по сторонам кого бы то ни было, каперанг убрал перископ, удовлетворенный результатом осмотра «местности». «Теперь можно и «поговорить» с Москвой!?»

– Выдвинуть антенну космической связи!

– Есть!.. (…) Товарищ командир, антенна на поверхности! – вахтенный офицер.

– Контрольное время? – Французов замер с хронометром в одной руке и пакетом в другой.

– Корабельное время – 22 часа 58 минут 11, 12, 13, 14, 15 секунд! – четко отсчитал Конев.

– Добро! – Командир крейсера удовлетворенно кивнул, его хронометр работал «в унисон» с корабельными часами. Товарищи офицеры! (Французов явно польстил мичману, прировняв его к офицерскому сословию, однако на Антонова эти слова не произвели никакого значения). Прошу зашифровать и отправить в Москву следующее сообщение!

Французов достал из пакета тонкую папиросную бумажку с текстом и передал ее начальнику связи корабля, выпускнику Ленинградского ВВМУРЭ (Высшее Военно-морское училище радиоэлектроники) имени Попова 1978 года выпуска, а ныне капитан-лейтенанту Игорю Ивановичу Антонову.

– Игорь Иванович, после передачи текста уничтожить в секретной части в присутствии начальника секретной части… э… кажется… (казалось, что Французов либо не знал имени – отчества Полторака, либо забыл, но не таков был командир крейсера?) Семена Михайловича!

Полторак вдруг густо покраснел, «як девица красная» или «червона дивчина», повторно польщенный вниманием командира – мало того, что прировнял к офицерам, так еще и по имени – отчеству назвал. «Все таки классный у нас командир, внимательный!».

– Об исполнении доложить! Выполняйте! – командир отдал приказ и снова посмотрел на часы – ровно минута до начала сеанса – 22.59!

Теперь уже можно раскрыть секретный текст радиопередачи – радиотелеграммы: «Успешно преодолел первый противолодочный рубеж. К-р К-921 к1р Французов.».

Дежурившие специалисты НАТО по радиоэлектронной разведке и радиоперехвату в Центрах слежения за подводными лодками и связи в Фаслейне (Шотландия) и в Варде (Норвегия) не заметили и не перехватили эту радиограмму: удивительно, но все были увлечены просмотром по телевидению пятничного шоу Бенни Хила. Автоматическая запись магнитофонов зафиксировала какофонию множественных радиосигналов, летящих с огромных просторов мирового океана. «Наш бронепоезд» ПРКСН пр. 667 А «Златоуст», обогнув незамеченным и не услышанным Британские и Ирландские острова по «рельсам» высоких широт «вкатился катком» в северную Атлантику, все ближе и ближе приближаясь к североамериканскому побережью…

Подъем личного состава на ходу согласно корабельного устава и корабельного распорядка дня осуществляется не в шесть часов утра (как на стоянке), а в семь. Через каждые четные четыре часа осуществляется смена или заступление на вахту: 00.00, 04.00, 08.00, 12.00, 16.00, 20.00. На большинстве боевых постов (БП) вахта – трехсменная (четыре часа через восемь), лишь в исключительных случаях возможна двухсменная вахта (то есть четыре через четыре). В море экипажу находится лучше, нежели на стоянке, ибо времени на отдых дается личному составу больше, а «партийно – идеологических» и «культурно – массовых» мероприятий значительно меньше. Да и от политуправления и всякого рода начальства подальше: «Матрос спит – служба идет!». Однако есть прописные флотские традиции, которые неукоснительно соблюдались и соблюдаются из века в век, из года в год… Посвящение в подводники (день Посейдона) или пересечение экватора (день Нептуна) – это и есть те самые флотские традиции, которыми дышит флот. Поэтому, сразу же после плотного завтрака и сорока пяти минутной политинформации в центральном коридоре собрались практически все члены экипажа, свободные от вахты (хотя многие должны были бы спать после так называемой «собачьей» вахты с 04.00 до 08.00), включая и командира и замполита. Старпом и вахтенный офицер находились на вахте, на ЦКП. Однако, точно в назначенное время (08.45.) по корабельной связи прозвучала команда: «Личному составу корабля – собраться в центральном коридоре». Удивительно, но Французов оказался раньше «главного дирижера или режиссера» этого «концерта – спектакля» под названием «Посвящение в подводники» комиссара Синякова, а значит и само действо началось без главного вечно заспанного и мятого идеолога. Всю организацию «праздника Посейдона» взял на себя командир БЧ-2 капитан второго ранга Вадим Алексеевич Бессонов – у него (как и в БЧ-5) было больше всех «кандидатов» в подводники аж целых три: командир ГУРО (группы управления ракетным оружием) лейтенант Дмитрий Александрович Полозов, выпускник училища этого года; молодой мичман Карасев, закончивший школу мичманов в Североморске и молодой «карась» матрос Карен Саркисян. В подготовке «спектакля» Бессонову активно помогал (от БЧ-5) «король воды, г… на и пара» командир дивизиона живучести (к-р ДЖ) капитан-лейтенант Дмитрий Сергеевич Колесников – из трех «кандидатов в космонавты» от БЧ-5 двое были из его дивизиона: выпускник «дзержинки» лейтенант Юрий Владимирович Кукушкин и матрос – трюмный Василий Тюлькин. Третьим кандидатом в подводники был молодой хохол Михаил Зинченко из Одесской области, машинист – турбинист. Все «атрибуты» были приготовлены: набрана в питьевой бачок забортная («ядреная» и холодная, аж зубы сводит) вода, открученный плафон и подвешенная к палубному (под потолок) тавру кувалда или «теща» (на флотском сленге). Как только Французов вошел (влез) в центральный коридор, по стенкам которого равномерно «размазался» экипаж, Бессонов как старший по званию скомандовал:

– Смирно! Товарищ капитан первого ранга! Личный состав крейсера на посвящение в подводники собран! Капитан второго ранга Бессонов.

– Здравствуйте, товарищи подводники!

– Здравия желаем, товарищ капитан первого ранга! – дружно и задорно отвечали – поздоровались моряки, ожидающие с нетерпением начало действа – развлечения в трудном подводном плавании. Развлечений раз – два, муторные будни да медленно тянущиеся вахты, а душа праздника требует!

– Вольно! – командир дал отмашку.

– Вольно! – продублировал команду командир «рогачей». Как раз, в этот самый момент, межотсечный люк открылся: вначале появилась нога, а затем и сам замполит «влез» в центральный коридор. Нисколько не смущаясь своим опозданием и как ни в чем не бывало, Виктор Степанович «дал отмашку – начить»:

– Так, товарищи подводники! Сегодня наша дружная морская семья пополнится еще (тут Синяков достал из кармана брюк какую – то мятую бумажку – шпаргалку и заглянул в нее) десятью новыми подводниками! Начнем!? Лейтенант Кукушкин!

– Я! – мешковатый и чуть сутуловатый из-за высокого роста, не совсем удобного в тесных объемах подводной лодки, вышел вперед молоденький лейтенантик с надписью на кармане комбинезона «К-р ТГ»[20 - Командир трюмной группы.]. Главный боцман Сафронов, изображающий «бога морей и океанов Посейдона», налил в плафон из бочка морской воды и протянул «кандидату в подводники». Тот, приняв от «Посейдона» «чарку», медленно и морщась, выпил содержимое и перевернул плафон вверх дном – тем самым подтвердил, что «уважил» морского бога и «божественная чаша» пуста.

– Добро! – «конферансье месье Синякофф» продолжил «шоу», дабы и зрителей порадовать, и Кукушкина поддержать. – А теперь проверим, а смел ли наш подводник, не сробеет в бою, не испугается всех тягот и лишений флотской службы? Давайте поддержим, товарищи моряки, нашего лейтенанта Кукушкина!

– Товарищ лейтенант, смелее! – подводники улюлюкали, свистели, хлопали в ладоши – всем было весело. В атмосфере азарта и всеобщего праздничного веселья Сафронов легонько толкнул «тещу», которую Кукушкин должен был «чмокнуть» – поцеловать. Желательно, когда она качнется «туда», ибо поцеловав на махе «обратно» рискуешь не только получить по зубам, но и разбить губы в кровь. Что, собственно и произошло с «новорожденным подводником» лейтенантом Кукушкиным. Но, к чести молодого офицера, несмотря на кровь и боль, командир трюмной группы улыбался – он был очень доволен собой, что не подвел «коллектив» электромеханической боевой части пять.

– О, о-о! Молодец! Так держать! – моряки поддерживали и одобряли вновь испеченного подводника, чем так же поддерживали и других кандидатов, чтобы те «не дрейфили».

– Добро! Добро! – комиссар уже твердо держал все внимание аудитории, которой явно нравилась эта «славная флотская традиция». Виктор Степанович тем временем позвал матроса – делопроизводителя:

– Старший матрос Калинин, иди сюда! Принес?

– Естественно, товарищ капитан третьего ранга! – делопроизводитель открыл кожаную папку и достал из нее какой-то лист бумаги формата А 4.

– Калинин не борзей, смотри у меня – больно разговорчивый стал! Я тебе быстро твой язык укорочу! – вся натянутая веселость вдруг сразу спала как маска с лица замполита, и это лицо вдруг стало злым и колючим, как у шакала. Все тоже как-то вдруг сникли, возникла неловкая и неприятная пауза. Поняв, что «перегнул палку» ни к месту и не ко времени, Синяков подобно хамелеону, тут же «сменил окраску», снова превратившись в «рубаха – парня»:

– Ну что, товарищи подводники, принимаем товарища лейтенанта в нашу дружную семью?

– Принимаем, принимаем! – уже не так азартно и дружно отвечали моряки. Настроение у большинства присутствующих явно если не испортилось, то поменялось. Однако, лучше плохой праздник, чем хорошие будни – уж лучше так, чем никак. Синяков же либо сделал вид, что никакой метаморфозы с экипажем не произошло, либо просто «наглость – второе счастье», продолжил шоу – праздник посвящения в подводники, как ни в чем не бывало:

– Диплом подводника вручается… лейтенанту Юрию Владимировичу Кукушкину, командиру трюмной группы, что отныне он достоин высокого звания североморца – подводника! Поздравляю! – замполит вручил трюмному «диплом» и пожал руку. Кукушкин повернулся к центру и выкрикнул:

– Служу Советскому Союзу!

Остальные девять кандидатов прошли те же «испытания водой и медными трубами» и «удостоились» чести носить высокое звание подводников – североморцев. Правда, процедура несколько затянулось, пришлось сдвинуть и начало политзанятий, и частично даже сократить «партработу», но еще несколько недель службы впереди – «успеете наверстать упущенное». Французов в своем репертуаре: «На корабле только один командир. Замполит, занимайтесь своим делом и не мешайте мне и Крайнову заниматься не только своими служебными обязанностями, но и управлять (командовать) кораблем!». И потекли тягучие и утомительные минуты, часы, сутки… Вахты, учеба (бодрствование), сон… Вахты, учеба (тренировки), сон… С перерывом на прием пищи и другие «радости» в море, например просмотр фильмов по ВПУ. Нет, пожалуй, случилось одно приятное событие – Игорек Антоном на базе магнитофона «Весна 202», телевизора «Юность-401» (монитор) и изготовленной на терристорной базе приставки собрал «персональный компьютер» – теперь в свободное от вахт время молодые офицеры собирались в каюте Антонова и «рубились» в «биржу» или «монополию». Кстати, «царь» оказался не очень то удачливым «монополистом – капиталистом», безусловным «биржевым брокером» и «империалистическим монополистом и магнатом, владельцем заводов, газет, пароходов» был капитан-лейтенант Колесников. Вот уж поистине, кто владеет водой, г – ном и паром, тот владеет миром!?

– Пост гидроакустиков – ЦКП! – неожиданно мерно зудящую тишину нарушил сигнальный звук из динамиков корабельной внутренней связи.

– ЦКП – слушаю! – старпом был предельно собран, ибо ничего хорошего от гидроакустиков ожидать не приходилось. Так оно и оказалось:

– Товарищ капитан второго ранга! Докладывает старшина группы гидроакустиков главный старшина Кротов – на дистанции примерно триста двадцать пять кабельтов работает в активном режиме гидроакустическая станция большой мощности! Предположительно, подводным объектом считаю вражескую подводную лодку! Какие будут ваши указания?

– Так, Кротов, где командир группы? А, впрочем, отставить! Перевести пока ГАС в «пассивный» режим работы!

Отключив гидроакустический пост на пульте и включив внутрикорабельную связь в режим «Слушайте все», Крайнов скомандовал экипажу:

– Внимание личного состава корабля – «Боевая тревога! Всему личному составу занять места по боевому расписанию! Командиру корабля капитану первого ранга Французову – просьба прибыть на ЦКП!».

Загремели межотсечные люки, застучали ботинки по палубам и трапам – минута – другая, и все затихло. Будто внутри «брюха» этой огромной «рыбины» подводного атомного крейсера и нет никого. Не успел командир крейсера переступить порог – комингс центрального командного «сердца» лодки, как по внутрикорабельной связи начались доклады – рапорта командиров отсеков: «Докладывает командир первого отсека старший лейтенант Белов (вообще – то командиром первого отсека на лодке является командир БЧ -3 или «главный румын», но капитан третьего ранга Конев находился на ЦКП, являясь вахтенным офицером в тот момент, поэтому командование личным составом первого отсека взял на себя его подчиненный – командир группы торпедистов Белов)… Командир пятого, пятого бис, восьмого, второго, девятого, второго …». Экипаж быстро занял свои места по боевому расписанию и готов к бою! Но с кем? Что это за таинственный «подводный объект», который почти под прямым углом сближается со «Златоустом», «активно» шаря в глубине своими гидролокаторами, нагло и самоуверенно, ибо уверен, что в «своих» водах никакой угрозы ему нет! Ой, ли?

– Слушать всем! На лодке объявляется режим тишины – тишина в отсеках! Командиру БЧ-7 капитану третьего ранга Игнатьеву связаться (тут Крайнов поправил себя), выйти на связь с ЦКП! Практически одновременно с Игнатьевым, который успел сразу связаться с командным пунктом, на ЦКП появился и командир крейсера:

– Что у вас случилось, Сергей Васильевич? Что за срочность такая?

– Александр Андреевич, обнаружен гидроакустический контакт с иностранной подлодкой!

– Цель классифицировали?

– Пока нет! Сейчас дам команду Игнатьеву, чтобы классифицировали цель! – Крайнов уже включил было тумблер на пульте внутрикорабельной связи и собирался запросить гидроакустическую рубку, но Французов его опередил, взяв «твердой рукой» командование корабля «на себя»:

– Погодь, Сергей Васильевич! Я сам разберусь, что там за «гусь лапчатый гребет»?! – и уже, взяв в руки микрофон, обратился к командиру БЧ-7:

– Алексей Алексеевич!

– Есть, Игнатьев!

– Определились, что там за «зверь» такой на нас движется?

– Пока слишком далеко, товарищ командир! Но курс (пеленг), скорость хода и глубина неприятельской лодки практически определены точно – иностранная подводная лодка идет курсом… градусов, скорость 17–17,5 узлов, рабочая глубина 150–200 метров.

– Так, хорошо! Получается, что мы двигаемся навстречу друг другу практически перпендикулярно! Так? – диалог шел только между Французовым и Игнатьевым, все остальные свидетели этого диалога (что на ЦКП, что в гидроакустической рубке) молча наблюдали – «соблюдали режим тишины», однако судя по напряженности лиц было ясно, что обстановка напряженно тяжелая, нервная… И на этом тревожном фоне («Боевая тревога», объявленная из-за гидроакустического контакта с противником, практически подводный поединок двух рыцарей, закованных в броню). Впрочем, не все были встревожены этим «нежданным рандеву» с неприятелем – был один человек, который, казалось бы, поймал кураж от предстоящей драки и «ловил кайф» от возможной дуэли… И этим человеком в этот сложный и напряженный момент был командир ПРКСН «Златоуст» капитан первого ранга Александр Андреевич Французов – «боевое» детство и юность, закалка в боксерских и уличных боях и драках давала о себе знать, заставляя в минуты опасности полагаться на собственные силы и волю…