«Тяжёлая» вода

Извините, дорогой читатель, я из-за «остроты момента» забыл представить капитана третьего ранга Алексея Алексеевича Игнатьева человека скромного и немного застенчивого из-за своего знаменитого родственника и полного тезки, двоюродного деда и автора замечательной книги «Пятьдесят лет в строю» – царского и советского генерала, «красного» графа Алексея Алексеевича Игнатьева. Наш же капитан третьего ранга Игнатьев был выпускником ВВМУРЭ им. А. Попова 1974 года, сразу попавшим на К-921 и давно «выработавшим» плавценз. Уже год как Алексей «переходил» звание, даже хотели его забрать флагманским офицером в другую дивизию, однако Игнатьев любил службу на лодке и другой карьеры, кроме как в плавсоставе для себя не видел. Будучи выходцем из знаменитой семьи потомственных военных, верой и правдою служивших России на протяжении веков (!) или нескольких поколений, Алексей Алексеевич «с молоком матери» впитал в себя любовь к Родине и чувство долга – «Есть такая профессия – Родину защищать! Служить ей преданно и беззаветно, а если нужно, то и не пожалеть крови и самой жизни в борьбе за нее!». Хотя внешне капитан третьего ранга Игнатьев скорее был мягким и интеллигентным, немного застенчивым и скромным человеком, более напоминающим музыканта или доктора, учителя или профессора. Чем сурового морского волка, скитальца морей. Но сам факт, что родители назвали его в честь великого предка, каждый раз заставляло жить и служить, «чтобы ни намеком, ни взглядом» не опозорить честь фамилии (рода). А потому аскетизм и скромность, привитые воспитанием родителей и природный ум с «породистой» интеллигентностью и внутренним тактом «голубой крови» не позволяли Алексею Игнатьеву жить по принципу: «Наглость – второе счастье!». Он искренне полагал (его так воспитали): «Служи честно и добросовестно, и начальство оценит и отметит тебя по твоим заслугам! Не совершай подлых поступков, не иди по головам – будь честен перед своими товарищами и перед самим собой!». Вот таким скромным «служакой» (но не карьеристом) был командир БЧ-7 капитан третьего ранга Алексей Алексеевич Игнатьев…

– Так точно, практически перпендикулярно! – глухим приглушенным голосом, соблюдая режим «Тишина в отсеках», ответил главный гидроакустик корабля. Казалось, Алексей Алексеевич и сам верил, «что враг подслушивает». Но если даже он, командир БЧ-7, не будет подчиняться корабельным приказам, тогда что можно требовать с простых матросов или старшин? Подчиненных? Своих подчиненных? «Тогда получается бардак, анархия какая – то?!» – искренне верил капитан третьего ранга Игнатьев в святость и незыблемость корабельных уставов и флотских традиций – законов.

– Цель удалось классифицировать? – в отличие от Игнатьева, командир крейсера говорил твердым и громким, по-командирски хорошо поставленным голосом, как подобает флотскому начальнику – жестко и четко!

– Пока нет! Для индефикации объекта нужно «подсветить», а для этого ГАС включить кратковременно в активный режим работы! И то, не факт, что на таком расстоянии удастся удачно запеленговать (эхо – пеленгование) «объект». Правда, есть вариант? – Алексей Алексеевич оборвал доклад на полуслове, давая возможность «отцам – командирам» «переварить» сказанное. Однако, особое нетерпение – «недержание» проявил неожиданно старпом – возможно, напряженная атмосфера в ГКП сыграла с Крайновым злую шутку:

– Ну что там еще за вариант? Не тяни кота за яйца, Алексей Алексеевич, говори уже!

– Можно выпустить ГПА (буксируемая гибкая протяженная антенна)! Правда, придется пошуметь, зато точно определим, с кем имеем дело!

– Нет, шуметь не будем! Нельзя никак нам шуметь! – это уже Французов «наложил свою резолюцию» – как отрезал. – Где Белых?

– Я здесь, товарищ командир! – командир группы гидроакустиков – радиометристов, лейтенант Константин Александрович Белых только второй год как сразу после того же ВММУРЭ им. Попова служил на К-921, однако оказался под стать своему командиру БЧ капитану третьего ранга Игнатьеву – спокойный, уравновешенный и старательный офицер, быстро освоивший не только материальную часть, но и одним из первых сдавший допуск – экзамен на самостоятельное управление подразделением. К тому же, Константин оказался крайне любознательным и старательным учеником – еще курсантом участвовал во Всесоюзных конкурсах молодых ученых и даже стал лауреатом премии ЦК ВЛКСМ среди военных ВУЗов. Неслучайно, но именно лейтенант Белых раньше, чем его непосредственный начальник Игнатьев, в совершенстве изучил и освоил вновь установленную МГК (ГАС) – 500 («Скат»). И Французов об этом «успехе» знал, а потому и пригласил к обсуждению решения столь сложного вопроса молодого офицера:

– Константин Александрович, у вас есть предложения на сей счет?

– Можно попробовать поработать не в звуковом, а в ультразвуковом диапазоне низких частот, но? – тут командир группы немного замялся. – Мы пока еще ни разу так не работали, товарищ командир!

– Ничего страшного – все когда-нибудь приходится делать в первый раз! Но что это ваш «ультразвуковой режим работы в диапазоне низких частот» дает? И что это за режим такой, поясните, пожалуйста!

– На новой ГАС установлена новая система нескольких режимов работы станции как в круговом, так и в узкополосном или секторальном режиме. Кроме того, применен широкий диапазон используемых частот – от низких (от 4 Гц) до 20 000 ГЦ. Это позволяет не только контролировать гидроакустическую обстановку вокруг лодки или в узком «коридоре», но и позволяет определить толщину льда для возможности всплытия или контроль над надводной обстановкой или слежение за подводным объектом, идущем на небольшой глубине? – это уже Игнатьев негромким и спокойным голосом практически дал пояснения, более напоминающие энциклопедическую справку. Краешком глаза Французов увидел, как у Крайнова вытянулось лицо, и открылся рот от удивления – для старпома информация гидроакустиков явно была в новинку. Капе ранг улыбнулся сей реакции своего старшего «зама»… Крайнов, увидев усмешку Французова, смутился и рот закрыл.

– Алексей Алексеевич, а что обозначает «зона акустической тени»? – казалось, что сей научный «диспут» проходит не в ЦКП подводной лодки, а на каком – то научно – техническом симпозиуме по вопросам гидроакустики и гидромеханики. Однако сей вопрос оказался отнюдь не «крепким орешком», а вполне «по зубам» командиру БЧ-7, который «академически» «просветил» отцов – командиров и по этому, по мнению Крайнова, «сложному» вопросу:

– Гидроакустическая тень возникает из-за так называемого эффекта рефракции, когда луч от ГАС как бы преломляется или рассеивается от глубины к поверхности из-за разности температур различных слоев воды и плотности этих слоев (изотермы и изобары) в зависимости от глубины погружения объекта. В широких широтах, где мы сейчас находимся и в данных гидра и метеоусловиях при глубине погружения ниже четырехсот метров мы практически окажемся в «тени», то есть станем «невидимкой»!?

– А если и они нырнут поглубже и там попытаются нас обнаружить? – это уже не смог скрыть своего любопытства старпом.

– Эффективность их станции в активном режиме при глубине в триста – триста пятьдесят метров снизится практически на порядок – луч устремится к поверхности по параболе, то есть это будет напоминать, как на автомобиле ехать с ярко включенными фарами в густом тумане! Глупо и не безопасно!

– Понятно?! – капитан второго ранга Крайнов был больше смущен столь простым, но эффектным объяснением главного гидроакустика, но действительно ли ему все было понятно, этого, похоже, и он не знал. Поэтому старпом спросил уже Французова, они смогут «нырнуть» на предельные четыреста метров или нет?

– Сергей Васильевич! Не четыреста, а четыреста двадцать или даже четыреста пятьдесят глубины нужно «нырнуть»! Вот в чем фокус – эта наша предельная глубина!?

– А лодка выдержит? – старпом даже побледнел, на лбу и висках выступили капельки пота.

– Должна, ведь это советская лодка, а значит, самая лучшая в мире! Я так думаю! – командир ракетного крейсера усмехнулся, адреналин начинал «закипать» в крови в предчувствии драки, как буревестник в преддверии бури. И, тем не менее, желая все же как-то участвовать «в процессе» старпом «взял инициативу по организации борьбы за живучесть» в «свои руки»:

– Внимание командиров отсеков и личного состава – «По местам стоять, на случай аварийного поступления воды в отсек немедленно докладывать на ЦКП и незамедлительно принять меры по локализации аварии! О готовности выполнения доложить!»

– Первый отсек – ЦКП! Есть – «по местам стоять!»… «Второй отсек …, Третий …, пятый …! – по внутри корабельной связи быстро и четко поступали доклады командиров отсеков о готовности к глубоководному погружению лодки.

– Товарищ капитан первого ранга! Корабль готов к погружению! – старпом доложил по уставному четко, однако в интонации капитана второго ранга Крайнова чувствовалось волнение, нотки сомнения в правильности такого решения Французова: «Стоит ли нырять так глубоко, может быть резко поменять курс и уйти в сторону, пока нас не заметили»? Но командир только усмехнулся в ответ – Крайнову даже показалось, что Французов почитал или просчитал его тайные мысли – сомнения, ибо прямо ответил старпому на мучавший его вопрос:

– Уклониться мы уже не успеем, и они нас заметят и начнут нас гонять по морю – океану, как волки оленя? Поэтому рискнем и нырнем эдак на метров четыреста двадцать – четыреста пятьдесят!

– Почему так глубоко, Александр Андреевич? Не дай бог, клюнем носом как «Трешер»?

– Не клюнем! У нас, в отличие от американцев запас плавучести в четыре раза больше! Мы вообще можем остановиться (застопорить ход) и стоять на месте, то есть «лечь на мягкий грунт»! А «Трешер» потерял под водой ход и электричество, не смог «продуться» и пошел камнем на дно – на километре его раздавило! Вот так – то, Сергей Васильевич! Лучше узнайте в ПЭЖе, все ли у нас в порядке с ВВД и аварийной продувкой ЦГБ (цистерн главного балласта)!

– ПЭЖ – ЦКП! Владимир Владимирович, у нас с системой воздуха высокого давления все в порядке? Компрессора работают? Доложите о готовности систем экстренного всплытия и водоотлива!

– ЦКП – ПЭЖу! Система ВВД и водоотливная система в рабочем состоянии, готовы к работе при возникновении аварийной ситуации: в системе воздуха высокого давления… атмосфер (МПа), на водоотливные насосы один, два, три и четыре подано напряжение, носовая и кормовая аварийные партии переодеты в ИДА-59, средства борьбы с аварийным поступлением водой сняты со своих штатных мест и приготовлены на случай их применения для устранения аварии! Доложил командир БЧ-5, капитан второго ранга Барановский. Желтая лампочка на пульте внутренней связи отключилась со звуком из динамика.

– Добро, Владимир Владимирович! – Крайнов несколько раздраженно и запоздало принял доклад, его явно задело такое «независимое» поведение механика. «Отключается, будто я ему мальчишка какой – то?».

– Внимание на рулях! Приготовиться к погружению!.. Рули «товсь»!

– Есть рули «товсь»! – главный боцман стал предельно строгим и внимательным к командам командира, сам момент обязывал – напряжение возрастало с каждой новой минутой, секундой…

– Дифферент на нос пять градусов! – Французов сознательно дал старпому «порулить» в столь ответственный и тревожный момент, дабы Крайнов мог бы «набить руку» в управлении кораблем, «с прицелом на будущее командирство».

– Есть, дифферент на нос пять градусов! – старший мичман был точен, серьезен и строг.

– Скорость… э …? – старший помощник немного растерялся, не зная, как «срочно» нужно погружаться. Командир быстро нашелся – выручил училищного друга:

– Четыре узла!

– Скорость хода – четыре узла! – мгновенно среагировал «дублер» кэпа, так что никто и не успел заметить эту «неловкость» – заминку в действиях капитана второго ранга.

– Есть, скорость четыре узла! – телеграф замер на стрелке «самый малый ход». Лодка медленно, но уверенно управляемо скользнула в тяжелые глубины океана. Точно клеть кабины лифта опускается в глубокую шахту подземелья…

– Глубина погружения – четыреста метров! – на этот раз старпом уже скомандовал более уверенно, нежели мгновением назад.

– Четыреста пятьдесят! – снова вмешался командир, как инструктор по вождению, строго следящий, чтобы экзаменуемый курсант выполнил «правильно» тот или иной элемент вождения.

– Глубина погружения – четыреста пятьдесят метров! – продублировал приказ командира старпом, досадуя на себя, что не сообразил высоту лодки «от киля до клотика – 54 метра», которые нужно ведь тоже учитывать. Такая вот арифметика – каждые десять метров дают одну атмосферу давления от тяжести воды?

– Есть, глубина погружения – 450 метров! – все внимание к глубиномеру. По мере спуска лодки напряжение на лицах нарастало, и сама атмосфера на ЦКП наэлектризовывалась, будто природа перед грозой.

– Контроль глубины – каждые двадцать метров! – на этот раз Крайнов «рулил» уже самостоятельно, без напоминаний и наставлений командира крейсера.

– Есть, контроль глубины – каждые двадцать метров! – Сафронов, казалось, уже освоился, действовал уверенно и четко, выполняя приказы «врио» командира. – Глубина двести,… двести двадцать,… двести восемьдесят, триста метров!

На отметке «300 метров» Французов резко вмешался в управление:

– Дифферент на нос – два градуса!

Еще не успел Крайнов среагировать на эту «новую» вводную Французова, как боцман уже «отработал» на рулях:

– Есть, дифферент на нос два градуса!

«Командир «тормозит» лодку, хочет спускаться помедленнее, ступеньками. Все правильно, Бельмондо молодец, а вот я – то почему «торможу»?» – снова неприязненно то ли к себе, то ли из зависти к Французову подумал Крайнов, однако смолчал.

– Триста шестьдесят, триста восемьдесят, четыреста метров,… четыреста двадцать метров!

– На рулях – дифферент ноль! – снова вмешался в процесс «руления» командир лодки.