Море смеялось

– О!!! – в этом возгласе Китаева было и удивление, и восхищение.

– Вот, не лыком шиты! – Нет, Слива не сказал ни одного слова, но эта фраза как бы читалась на его самодовольном лице. И казалось, что его сизый нос даже засиял от удовольствия. Тем не менее, этот странный молчаливый диалог продолжался.

– А я смогу не хуже! – Это Китаев тоже решил «блеснуть» своим мастерством. Напомню, что офицеры не проронили ни единого слова, продолжая общаться только жестами и мимикой. Эдакий театр кабуки, где традиционно играют исключительно мужчины.

– А я смогу не хуже! – взмах фуражки и…

– Что случилось? – это Китаев удивился переменам с лицом Сливы, которое вытянулось от удивления, как у ворошиловской кобылы.

– Сам посмотри туда, – Слива глазами указал на пустую полку.

– А где моя фуражка? – вопрошал Китаев своими расширенными глазами практически в наступившей гробовой тишине, лишь нарушаемой участившимся дыханием и пульсом всех присутствующих в «зале» зрителей.

– Она улетела туда, – Слива указал на открытую форточку окна.

– Да?! – это Китаев мысленно попрощался с красивой, но безвозвратно потерянной вещью. Затем он встал, вытянулся во весь свой богатырский рост, расправил свои широкие плечи, открыл свой черный портфель и… достал из него точно такую же белоснежную офицерскую фуражку-близнеца, бережно водрузив ее на полку. Вот это был фокус! Казалось бы, встань офицер на голову или появление Игоря Кио со своим цирковым реквизитом, и то бы наверное не вызвали такого взрыва восторга и радости, которая обуяла всех присутствующих. Все не только громко смеялись и радовались фокусу как дети, но и хлопали в ладоши. Китаев раскланялся "уважаемой публике" и уселся на свое место. Сияющий широкой и щедрой улыбкой Слива дружески похлопал по плечу товарища:

– Ну ты даешь! – только и смог вымолвить он. Но только мы как посвященные знали, что улетевшую фуражку украшал расшитый золотом адмиральский «краб», а на дубликате – фабричный металлический. И тем не менее, все же лучше вернуться в город в уставном головном уборе, чем при отсутствии оного?!

Отцвели адмиралтейские каштаны, началась пора знаменитых на весь мир белых ночей. И конечно закончилась первая летняя сессия, а с ней и первый курс – "приказано выжить". Кстати, по итогам успешной сдачи экзаменов, наш класс стал лучшим на курсе, а позднее и лучшем в Училище. Нашив на подогнанную по фигуре «голландку» специально пошитые в ателье две «курсовки» и брюки-"клеш", «хромачи» со скошенными каблуками и начищенные до блеска острыми носами. Острием иголочки бляха на ремешке путем несложных, но достаточно долгих манипуляций руками полируется до зеркального блеска. Одним словом, я весь сиял как "новый медный пятак" или как пасхальное яйцо Фаберже. Как говорят на флоте – «канолевым», то есть абсолютно новым и блестящим, я отправился к маме в очередной отпуск, купив в подарок настоящие и потому страшно дорогие по советским меркам французские духи. В самолете со мной опять оказался мой земляк, но уже не «пятак», а блестящий молодой лейтенант с молодой женой и двумя большими кожаными чемоданами. И мне впервые предстояло поучаствовать в так называемой «неформальной» флотской традиции – "Приезд героя – лейтенанта на Родину!" Вот в чем это участие заключалось. Блестящий в полном смысле этого слова, при регалиях и кортике, морской офицер въезжает в родной город на двух одинаковых машинах (в данном случае были две белые "Волги"-такси). Причем в головном автомобиле едет он с женой, а во втором его фуражка, которую мне было предложено «милостиво» эскортировать. Участие в подобных мероприятиях считается большой честью и приносит удачу в дальнейшей службе, а также зависть и уважение сослуживцев. Вот почему отказ от обычаев и традиций не только может быть расценен, как личное оскорбление, но и вызвать всеобщее презрение в флотских кругах с последующими весьма печальными последствиями. Впрочем, на моей памяти «отказников» никогда и не было?!

Итак, мы прилетели в аэропорт родного города! Пока мой лейтенант искал две свободные одинаковые машины для своего триумфального въезда, я решил привести себя в порядок и немного "попудрить носик" в гальюне или говоря гражданским языком – в туалете. "Почистив перышки", я придирчиво осмотрел себя в зеркале и "нашел себя выглядевшим недурственно": специально пошитая на заказ бескозырка "воцарилась на затылке", украшенная золотыми ленточками, обрамленные золотыми якорями и на погончиках тоже, брюки-клеш, черный лакированный ремень, украшенный золотом сияющей бляхой и конечно зеркально начищенные ботинки-"хромачи"! Короче, ни в сказке сказать, ни пером описать! Принц – да и только! Не успел я выйти из ватерклозета, как ко мне подбежал запыхавшийся лейтенант и прокричал:

– Ну где ты ходишь? Давай быстрее!

Спешка нужна, как известно, только в двух случаях! Выбегая из здания аэропорта, я на "полном скаку" зацепил правым носком левую брючину и, как стреноженный жеребец, растянулся в придорожной пыли. Жалкое зрелище! И до чего же обидное?! Вместо триумфального въезда "героя на историческую родину" пришлось упросить лейтенанта «причалить» к самому подъезду и быстро юркнуть в объятия мамы, и при этом чтобы не заметили соседи моего жалкого вида как в фильме "Максим Перепелица"! Я поклялся себе тогда, что больше не буду приезжать в отпуск в «форме», за исключением только уже лейтенантом. Что собственно и произошло спустя четыре года. И вот уже юный нахимовец сопровождал в кормовой машине мою специально пошитую на «заказ» в славном городе Севастополе украшенную золотыми дубками и расшитым золотой нитью крабом белоснежную фуражку, которая ныне, к моему великому сожалению, покоится на дне Аденского залива!

Впрочем, с головными уборами мне всегда не везло?! Та самая «ДэМэБовая» бескозырка, которой я так гордился собираясь в отпуск, была в последствии названа "военно-морской уёбой" и отправлена " ко всем чертям на х…" помощником командира крейсера "шестьдесят восемь – бис" "Александр Невский" за борт, где наверное и покоится по сей день только уже на дне Кольского залива. Да, уважаемый читатель, моя первая корабельная практика прошла на борту указанного выше артиллерийского корабля в лучших традициях российского и советского флота. Всего пришлось хлебануть в меру: и вахты, и уборку и "натирку до паркетного блеска" верхнюю деревянную палубу, и Моря, и крыс, и даже… корабельный карцер?! Но к чести молодости, юность не помнит негативные страницы, оставляя в памяти только светлые образы и счастливые события. Быстро пролетела первая корабельная практика, и вот уже нам сыграли сигнал: "Витязь!" Двое суток обмен впечатлениями в поезде, отметили возвращение в училище и второй курс вполне весело, хотя и шумно.

"А с платформы говорят – это город Ленинград!" И вот уже торжественное построение личного состава Училища "по поводу начала нового учебного года!" С интересом и любопытством наблюдаем за вновь зачисленными курсантами-первокурсниками. Неужели и мы только год назад были настолько угловатыми и бестолковыми?! Но одно безусловно не может не радовать! Наконец-то появились «новички», которым теперь будет доставаться самая грязная работа. Эдакие «золушки»! И если целый год мне приходилось маршировать на «шкентеле», то теперь позади нас маршировали целых две роты!? А значит, что теперь есть кому получать «фитили» от начальника строевого отдела и адмирала в "деле совершенствования строевого шага"! Впрочем, прошу прощения, но, уважаемый читатель, я забыл об еще одной очень значимой традиции «Дзержинцев» – "Марше победителей"! За что, собственно и прошу прощение.

"Марш победителей" – эта особая привилегия торжественного прохождения по Невскому проспекту в День Победы 9 Мая. Участвуют в этом импровизированном параде только командование, знамя и знаменная группа, «пятый» выпускной курс как "передающий эстафетную палочку" и «первый» как "принимающий победную эстафету", а также военный духовой оркестр училища. Эта привилегированная традиция имеет глубокие исторические корни и берет свое начало с торжественного прохождения двух гвардейских героических экипажа крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец»! Герои торжественно и триумфально прошли по всему Невскому проспекту под бурный восторг и овации народа и были приняты на торжественном приеме в Зимнем Дворце и награждены Георгиевскими наградами царем. Училище же получило эту привилегию за вклад в победу в Великой Отечественной войне. Орденом Ленина «Дзержинку» наградили перед войной, в тысяча девятьсот тридцать девятом. За войну же наград не было. Дело в том, что первый курс практически весь «остался» на рубеже Луги и Пулковских высотах, не пустив врага в город и навечно зачислен в списки училища! Второй курс был эвакуирован вместе с преподавателями в Баку, где в последствии был создан наш «филиал» – Высшее военно-морское училище имени Кирова. Но немцы рвались к Бакинской нефти, и практически весь второй курс погиб под «гусеницами» танков Клейста, не пустив немцев в Закавказье." Пятый" выпустили на флот лейтенантами, «третий» и «четвертый» проходили корабельную боевую практику старшинами и глав старшинами. Из двух курсов в живых осталось только три человека, одним из которых был наш профессор Николай Петрович Муру – уникальный человек, всю жизнь проживший по принципу " за себя и за того парня". Более подробно я расскажу об этом позже.

Вот и сейчас маршируя по Невскому и ощущая себя не только "приемниками славных побед и победителями", но и обласканными тысячами ленинградцев, приветствующих своих героев на всем триумфальном пути! Удивительным является то, что на протяжении пяти лет учебы 9 Мая всегда был теплым солнечным днем!? И это в вечно хмуром по-балтийски городе!? Вот и в тот праздничный день ярко светило майское и по-летнему ласковое солнышко, отражаясь солнечными зайчиками от золотых эполет и нашивок, орденов и медалей, боцманских дудок и надраенных блях, медно-хромированных духовых музыкальных инструментов и барабанов оркестра! Кажется, что весь Невский озарен каким-то божественно-патриотическим восторгом! Если хотите, даже каким-то сумасшедшим экстазом!? Впереди строя, стараясь чеканить шаг, идет наш адмирал! За ним идут заместители и знаменная группа со Знаменем училища! Далее начальники факультетов и курсов, за ними «пятаки» молодцевато чеканят шаг! Мы же едва успеваем за ними, иногда переходя на «волну» с непривычки, но стараемся изо всех сил. За нами марширует наш знаменитый на весь флот оркестр! Такого больше нет ни у кого?! Иногда эти парни «вытворяют» такой джаз, что Гаранян отдыхает! Вот и сейчас они решили "добить публику" нашим фирменным «номером» и заодно взбодрить и поддержать нас – "Марш гренадеров"! В проигрышах мы дружно хором кричим: "Ох-хо-хо!" Публика в бешенном восторге! Нам под ноги летят цветы! Ленинградцы приветственно машут руками, смеются, хлопают дружно в ладоши, много детей. Вот одна маленькая девочка подбежала с большим букетом цветов к адмиралу и… замерла в нерешительности: " А вдруг этот серьезный и строгий дядька не такой уж и добрый, как говорила мама?" Но наш адмирал всегда "на высоте"! Левой рукой подхватив и усадив хохочущего от удовольствия ребенка, правой козырнув улыбающийся матери, пронес эту драгоценную ношу под всеобщий восторг и громкие аплодисменты публики! Счастливая девочка гордо восседала на своем адмиральском «ложе», приветственно махая маме и всем ленинградцам цветами: " Вот, видите, как я высоко взлетела! Мне от сюда все и всех видно и очень хорошо и радостно! Я счастлива и всем и всеми вами довольна!"

Но вот и знаменитый Адмиралтейский фонтан! Наши «богини», на своих хрупких плечах держащие весь земной шар. И конечно знаменитые центральные ворота Адмиралтейства, украшенные царским единственно непонятно как уцелевшим российским двуглавым орлом!? Ведь совсем рядом размещалась ВЧК по адресу – Гороховая,2!? Впрочем, к чему нам превратности Судьбы! Ведь Жизнь прекрасна, как может быть прекрасна в своей беспечности Юность! Море смеется нам своей широкой жемчужной улыбкой, и мы улыбаемся в ответ! Мы скоро приедем к тебе и обязательно встретимся. Слышишь, Море, ты полюбишь нас?! Как мы любим тебя!!! До скорой встречи!

Глава 2. Жизнь парадная

Парад на Красной площади. Министр обороны, маршал, принимает парад и вместе с командующим Московским округом, генералом армии проезжают вдоль войскового строя и приветствуют участников парада:

– Здравия желаю, товарищи пехотинцы!

– Здравия желаем, товарищ маршал! – дружно и громко отвечает пехота.

– Поздравляю Вас с праздником…!

– Ура! Ура! Ура! – громогласно разносится над площадью.

Затем министр поздоровался поочередно с танкистами, моряками, десантниками и подъехал к последнему полку:

– Здравия желаю, товарищи чекисты!

Строй «синих» околышей зловеще молчит, и только один наглец из середины полка ехидно так отвечает:

– Здрасти – здрасти, здоровее в тридцать седьмом видали!?

    Анекдот

Итак, начинается действие второе. А вместе с ним и второй курс. Время надежд на лучшую жизнь и ожиданий. Наши старшины-командиры отделений, стали не только курсом старше, но и звание, и должностью – главными старшинами и заместителями командира взвода. Правда, старшиной роты и главным корабельным старшиной поставили «хохла» с такой же украинской короткой фамилией. Об этом тоже есть анекдот о том, как молодой матрос-"карась" просит мать в письме купить поросенка и назвать его "старшина Гнатюк" и в конце письма такая вот приписка: " Мама, приду домой на ДМБ – зарежу тварь!" Вот и все наши надежды на лучшую жизнь на первой же зарядке?! Старшина роты «загнал» нас словно лошадей на скачках, пробежав два больших круга по Александровскому Саду и вбежав в Адмиралтейство, заставил еще, и «повисеть» на турнике. Нам, потным и пыльным, отказали в душе, заменив водные процедуры банальным укороченным по времени умыванием. Сам же демонстративно отправился в душевую, где «поплескался» всю утреннюю приборку и предстал на построении перед ротой этаким «огуречком». На следующий день все повторилось в точности дня предыдущего, но с той лишь разницей, что мы умудрились обогнать даже первый курс!? Что по нашему статусу было оскорбительно! Намазав на зубную щетку пасту и взяв полотенце, с ухмылкой на лице, старшина проследовал в душевую. Это было сродни объявлению войны!? И ответ себя не заставил ждать! Но сначала было маленькое «предупреждение» – приклеили зубную щетку к полочке рундучка! Старшина был просто в ярости, пытаясь оторвать любимую щетку и сломав ее в конце концов, он умудрился перевернуть и сломать рундук! Но урок не пошел впрок, а только разозлил! Купив новую щетку, старшина решил добавить «обороты», попутно раздавая наряды "вне очереди" и "не увольнительные". Секретом его «легкого» бега были кожаные сандалии подводников, у нас же на ногах были одеты тяжелые яловые ботинки, называемыми в народе за их недостатки и уродство «гадами». Вот это "секретное оружие" и было аккуратно прибиты к палубе мелкими сапожными гвоздиками и шурупами. Подняв роту на зарядку, старшина не смог быстро надеть свои «крылатые» сандалии и довольствовался белыми кроссовками. Только рота достигла центральных ворот, как тут же была остановлена первым заместителем начальника училища:

– Старшина роты, ко мне!

– Старшина тридцать второй «аз» роты, главный корабельный старшина…!

– Старшина, что это за гробовые тапочки у Вас на ногах? Не пререкаться! Доложите начальнику факультета и командиру роты, что за нарушение формы одежды я даю Вам трое суток ареста на гарнизонной гауптвахте! Что нужно ответить?

– Есть трое суток ареста! – у Гены было шоковое, почти обморочное состояние, что растерянно даже попытался "козырнуть".

– К «пустой» голове руку не прикладывают! Ведите роту в расположение обратно! – скомандовал старший офицер.

Вот это был удар "под дых" или "ниже пояса"! Такого оборота даже мы не ожидали?! Ситуация значительно улучшилась. Теперь мы совершали легкую пробежку и добежав до площадки, делали зарядку – разминку. И так продолжалось до середины октября, пока мы не отправились в свой первый заграничный поход – в демократическую Германию, которой в те дни исполнилось тридцать пять лет! Следует отметить, что для девятнадцатилетних парней этот поход был сродни невероятным приключениям, памятуя о том времени – начале восьмидесятых, а именно к тысяча девятьсот восемьдесят третьему году! Это теперь можно без видимых проблем объехать полмира, а тогда…? Впрочем, начнем все по порядку!

По прибытию в славный город Кронштадт, в расположение отряда учебных кораблей, мы нежданно негаданно оказались свидетелями весьма драматического события – опознание двух негодяев, совершивших изнасилование девочки – подростка лет десяти или одиннадцати!? Представьте себе огромный строевой плац, на котором в четыре шеренги выстроены пару тысяч матросов! Вдоль строя офицер ведет за ручку пострадавшего ребенка, которая очень внимательно вглядывается в напряженные и взволнованные от всего происходящего лица молодых моряков. Мы тоже не избежали этой печальной процедуры опознания, хотя только что приехали и никаким образом не могли совершить это дикое преступление. Прямо таки сцена из "Оптимистической трагедии" со старушкой и дерюжкой, да и в случае обнаружения негодяев, полагаю, что их ждала такая же печальная участь. А если бы девочка ошиблась? Впрочем, ребенок не указал ни на кого из присутствующих тогда на пирсе. Негодяев обнаружили на танкере обеспечения вспомогательного флота, который заправлял корабли водой и топливом. Подонки просто носили тельняшки, робу и бушлаты, хотя и были «гражданскими». Да и было им по шестнадцать–семнадцать лет. Но ведь всем известно, что "моряк ребенка не обидит"! Эта аксиома, как известно не требующая доказательств, что и впоследствии так и подтвердилась! На этом печальные события и закончились, а продолжились только веселые…!

К корабельному распорядку мы еще не успели привыкнуть, так как в училище послеобеденный перерыв очень короткий, в отличие от корабельного "адмиральского часа". Не успели еще «отгреметь» ложки в столовой команды, как тут же «прошла» команда «по-низам»: " Швартовой группе построиться, ют – правый борт! По местам стоять, корабль с правого борта принимать!" Мы высыпали на верхнюю палубу, благо что был один из последних теплых солнечных октябрьских деньков. И настроение было подстать погоде – прекрасное! Базовый тральщик, выйдя из ремонта, швартовался по правому борту к свободной стенке. Но этот относительно простой маневр у небольшого по флотским меркам кораблика не особенно и получался. И прежде всего «благодаря» неумелым действиям боцмана тральщика – молодого мичмана, которые вызывали только смех у всех присутствующих участников и многочисленных зрителей. Самого же виновника торжества тот гомерический хохот только злил, и это приводило к еще большим «ляпам» боцмана. В правой руке он держал пистолет для подачи швартового линя, в левой – «матюкальник». Однако последним приспособлением не пользовался, а полагался исключительно на силу голосовых связок, от чего уже порядком охрип. Но беда была именно в том, что своей правой рукой он никак не мог дострелять линь на причал, а если конец и долетал до стенки, то под действием силы тяжести оказывался снова в воде. Наконец, после нескольких неудачных попыток, швартовой группе все же удалось завести один конец на носовой кнехт, на кормовом же конце линь был еще короче… Зрители смеялись и улюлюкали этому "бесплатному цирку на воде". Один из матросов с борта крикнул, чтобы подтянули корабль ближе к стенке за носовой конец, а уж затем завели кормовой конец. Совет, в общем-то, был дельным, но реакция боцмана на него просто уморила всех со смеху! Он поднес к губам доселе ненужный мегафон и громко крикнул советчику:

– "Пошел на х…, мальчик! Папу своего будешь учить еба…ся!"

Швартовая группа, уже успевшая ухватить брошенный удачно линь, попадали на причал и стали просто кататься по нему от хохота, не в силах разогнуться. Однако, к их чести, конец из рук уже не выпустили, и вскоре тральщик благополучно был пришвартован к пирсу! На этом, собственно, представление кончилось, впрочем, как и «адмиральский» час. Но видно, что это еще не сказка, а присказка! Сказка будет впереди! Флотский порядок подразумевает послеобеденное построение (по окончанию адмиральского часа) и развод на работы или занятия. Вот и мы собирались посетить подлодку шестьсот сорок первого «буки» проекта, находящуюся в доке судоремонтного завода. И так как пришлось бы идти через город, то одеться следовало по "первому сроку". Мы с Юркой оделись заранее, а посему находились на верхней палубе и стали свидетелями очередного " циркового действа". На верхнюю палубу тральщика из «низов» вылез «качек» с небрежно наброшенным на широкие плечи бушлатом с «лычками» старшины второй статьи. Следом, полусогнувшись, появился молодой «карась», неся в руках перед собой полутора пудовую гирю. Поставив свою ношу рядом со старшиной, он снова нырнул вниз и вынес вторую гирю. Скинув небрежно бушлат на визирную колонку и оставшись в одной лишь полосатой маечке, старшина размялся немного и взял обе гири на «пупок». Раз-два, раз-два! Гири то попеременно, то вместе взлетали вверх. Раз… и левая рука предательски задрожала!? Бац!!! И гиря с грохотом покатилась по фанерной палубе тральщика! раздался неприятный треск по всему маленькому кораблику.

– …прекрати сейчас же! – закричал мгновенно появившийся на «верху» боцман.

– Замолчи, сундук, не ори так! Эй, Пупкин, занеси в «низа» гири"! Я на вахту!

Старшина снова небрежно накинул на плечи бушлат и отправился на корму. Где-то внизу кричал боцман:

– Пупкин! Почему паелы в машине не надраены?! Что это за ржавый болт торчит? Где у него гайка? Чтобы все тут блестело, и гайку закрути! Ясно?

– Так точно, товарищ мичман!

Мы уже стали спускаться по трапу на пирс, когда с тральщика выбежал «карась» и побежал в сторону стоящей неподалеку плавмастерской. Навстречу ему вальяжной походкой шел по причалу старший лейтенант.

– Куда собрался, Пупкин? – спросил офицер.

– Товарищ мичман отправили в мастерскую, за гайкой, товарищ командир! – козырнув, ответил матрос.

– Давай беги, но только быстро назад! – ответил офицер и направился к тральщику.