Бескрайняя лазурь Франции

Еще на подходе к капелле замечаешь необычный скульптурный силуэт. Почти касаясь стен, стоит огромная, не то темно-серая, не то почти черная, статуя Богоматери с младенцем Иисусом на руках. Их венчают ажурные короны. Христианской традиции настолько несвойственно ставить значительные по размерам скульптуры святых, соперничающие масштабами с самим храмом, что чувствуешь себя тут не столько в Европе, сколько где-нибудь в Индии в святилище. Если в расположенной на виду церкви святого Иоанна, как ни странно, ни души, то тут, в удаленной от всех капелле, скрытой от глаз деревьями, довольно много посетителей. Парадокс…

Внешне серая громада храма выглядит значительно, с несколькими пристройками разных эпох. Но, переступив порог, оказываешься в миниатюрном молельном зале, у которого общее пространство с сакральной частью – апсидой с алтарем и скульптурами святых. Стены и свод тоже белые, как в церкви святого Иоанна, и тоже все очень просто, почти по-домашнему. Однако при входе висит обращение к посетителям, чтобы они не забывали, что пришли не к себе домой, а в дом Божий, и вели себя соответственно – уважительно, проявляли почтение. Видимо, священникам уже досадил поток чересчур расслабленной публики, принимающей святое место за очередное развлечение.

По стенам зала и апсиды развешаны обрамленные в рамы картины в совершенно необычном для католических канонов стиле примитивизма. Впрочем, они, пожалуй, перекликаются с условными начертаниями сцен на витражах Средневековья.

Стараясь не смотреть на скульптурную группу обезглавливания святого, обращаешься к белой фигуре Богоматери. В белом интерьере стоит, молитвенно сложив руки, скромная статуя в белых одеждах, белым лицом и ярко голубыми глазами. Приходит понимание, что она и есть хранительница всего храма, она сердце капеллы на холме.

Под впечатлением выходишь из дверей на смотровую площадку. Вот он, прощальный взгляд с Ферра. За спиной исполинская фигура Богоматери, рядом часовня, под площадкой печальное бельгийское кладбище времен мировых войн, чуть поодаль кряжистая средневековая оборонительная башня, мирные сады вилл с пирамидальными кронами южных деревьев, море, яхты под парусами, Альпы, небушко. Все озарено закатом.

Канны

Всякое место на Земле, равно как и во Вселенной, звучит своей уникальной мелодией и более нигде дословно не повторяется. Важно в путешествии услышать эту музыку и через нее понять суть данного пространства пребывания и смысл самого странствия. Ведь явно недаром пускаешься в поездку именно сюда, но отчего, что сподвигло – не всегда понимаешь.

И Канны, несомненно, звучат красивейшей музыкой – тихой, плавной, глубинной, легко заглушаемой. За ширмой гремящих на весь мир фестивалей, вне потоков праздной суеты едва различимо, но уже захватывает, пленяет душу, доносится истинная мелодика Канн. Конечно, и великолепный кинофестиваль, флагман современного искусства, и фасады дорогих отелей, переполненных досужей богатой публикой, – такая же неотъемлемая часть этого незначительного в размерах курортного города, но не они составляют главное в нем…

Музыка позовет на верх холма, на старые извилистые улочки с миниатюрными домиками буржуа, живших здесь сотни лет назад размеренным житием дальней провинции. Тут свой микромир, дома тесно сплелись в живописном танце, вышедшим из моды уж как лет триста, не меньше. Да, улицы до такой степени узки, что полукруглые балкончики одного дома попросту упираются в стену дома напротив, а терраска при входе в двухэтажную квартиру-каморку с зеленой дверкой, высотой меньше среднего роста человека, настолько мала, что едва умещает пару кашпо с цветами и стульчик для вечернего отдыха хозяина (или хозяйки) столь импозантного владения. И в этом вся прелесть старых Канн – нагромождение разноцветных домов на склонах холма, мостовые в густой тени, лестницы, обвивающие фундаменты причудливых жилищ, входные двери, больше походящие мерой на створку от большого шкафа. Атмосфера оазиса вымышленного Средневековья, укромное пристанище последних романтиков и мечтателей-поэтов среди заунывного пения пустыни прагматичности и лоска.

По пути к вершине холма еще встретится насупленная башня Железной Маски. Во всю ширину стены арка входного портала с наглухо забранным черными листами кованой стали проемом. На окне мощная тюремная решетка. Над замковым камнем арки мрачная железная маска. Картинная композиция. Ночь с багровыми тучами, ни души, яростный вой ветра, ломаные языки молний, вселенские раскаты грома, рев штормового моря и лик тени в окне за прутьями решетки – все это хорошо подошло бы для полноты восприятия башни. Но безмятежна лазурь неба, вокруг милые дома с прелестными крылечками, поют и радуются птицы; нечто предпочло затаиться в глубине толстостенных камер до времен туманных иллюзий будущего.

Венчает холм Старых Канн выразительный ансамбль из храма, крепости, смотровых площадок, двух садов. Церковь Божьей Матери Надежды (Notre-Dame de l’Esperance) внешне напоминает, скорее, монастырское оборонительное укрепление. Сплошной монолитной кладки из серого камня фасад, лишенный почти начисто каких-либо архитектурных украшений, высится неприступной стеной.

Не сразу придет понимание, что пред тобой храм, небольшой крест над высокой кровлей можно и не заметить. Внутри церкви торжественно и сумрачно. Заданный внешне дух аскетизма передается и здесь. Графически вычерченные нервюры и ребра белых сводов в узких снопах света извне, боковые пределы в глубоких тенях, запах старинных молельных скамей, с патиной времени, священные картины, высокие строгих форм стрельчатые окна хоров, глубокое звучание церковного органа – в этом месте приходит ощущение мистичности. В одной из капелл пред святыми изображениями макет парусника на благословение к бесштормовому плаванию моряков. На главном алтаре из сумерек выходит горящая золотым свечением совсем небольшая, но наполненная силой свыше, статуя Богоматери. Погруженность в ангельские сферы, созерцание священного образа, этот непередаваемый аромат намоленной старины, рокот органа, заполнившего все пространство храма, затопившего благостью великой музыки каждый росток души, вводят в прекрасный транс, душа воспарила, как если бы сто благочестивых монахов вознесли мольбу за нее, а тело плачет от несовершенства. И плачет орган с тобою вместе, вздыхают виндлады, мироточат тысячи труб, и ведет он тебя ввысь, и уже неразличима земная юдоль, да и зачем она отныне… В сердце оджас изливает любовь всему Богосотворенному, а церковный орган звучит все мощнее, все проникновеннее его зов к любви Всевышнего, кругом вселенская красота… Удивительный храм – простой внешне и с глубоким смыслом внутри.

Перед входом в церковь – необычной формы смотровая площадка. На возвышении, напоминающем полукруглую стену амфитеатра, узкий проход вдоль всей длины площадки. Благодаря совершенству формы круга и господствующей высоте, удастся увидеть прекрасную панораму части порта, Старых Канн, уже приличной высоты гор в сторону Сен-Рафаэль (Saint-Raphael). Передвигаясь по проходу и любуясь видами, можно неожиданно упереться – глаза в глаза – в немигающий взгляд морской птицы, которая будет сидеть тут же. Немой вопрос в глазах птицы подскажет, что она не откажется от вкусного хлеба. Поэтому, при подъеме на холм, нелишним будет захватить мягкий хлеб для угощения.

Под полукругом смотровой платформы спрятался миниатюрный сад с пальмами, цветущими кустами, кактусами. К саду от церкви ведет не очень заметная лесенка. Сад окружен все теми же старинными домиками, их террасы и балкончики обращены к нему. Здесь чувство защищенности и покоя, а для страждущих – бесплатный туалет и питьевой фонтанчик.

Через часовую башню сбоку от церкви попадаешь в еще один (но побольше) приятный сад с обзорной площадкой на порт и Канны. Многие художественные фильмы, где действие происходит в Каннах, имеют снятые сцены в данном саду. Тут морской ветер даст себя заметить.

В конце сквера ворота – вход в цитадель с высокой башней. Ныне тут мирный музей с хорошей коллекцией этнографических раритетов, античных находок, картин малознакомых художников. Экспозиция размещена в старинных залах, служивших когда-то обитателям крепости жилищем, местом собраний, чуланами. Завораживает общение с прекрасным или интересным в окружении мрачноватых каменных стен и тяжелых сводов, бывших свидетелями старовременных событий, не отображенных в рукописных источниках.

На главной набережной и улице Канн – бульваре Круазет и его окрестностях – есть несколько достойных внимания музеев и арт-галерей, где искушенный в искусстве эстет насладит свой вкус выставками редких произведений искусства из личных закрытых коллекций. Например, в один день можно увидеть рисунки Шагала в художественном музее и подборку малоизвестных картин определенной серии Сальвадора Дали в галерее. И будет это звучать примерно как «успей увидеть здесь и сейчас, а больше никогда», поскольку, побывав в Каннах и в еще паре избранных городов мира, картины снова уйдут в частные коллекции за закрытыми дверями особняков.

В пяти-десяти минутах расслабленной ходьбы от дворца Фестивалей расположено множество, как ни странно для престижного центра дорогого курорта, сносных по цене отельчиков. Вне сезона цены в этих отелях перестают кусаться, можно ходить и выбирать то, что понравится по дизайну, а французский безупречный вкус, безусловно, предполагает свою индивидуальность интерьера в каждом заведении для постояльцев. Встречаются отели с одной винтовой лестницей до стеклянной крыши, другие имеют несколько лестниц с довольно сложной системой этажей и полуэтажей, у третьих холлы обставлены винтажной мебелью, состоящей из бархатных диванов и кресел, столетних тяжелых буфетов, а шаги и любой шум тонут в мягких коврах. В таких отелях нет роскоши, но есть шарм и романтика номера в мансарде. Вечерами чудесно стоять в мансарде у распахнутого окна, вдыхать упоительный воздух ночи, смотреть на затянутое облаками небо, летящих на уровне окна ширококрылых птиц моря, любоваться крышами близко подступивших домов, вглядываться в темные окна, пытаясь понять суть жизни города.

А суть жизни города Канны – дух мореходства. Восторженный дух странствий по морям. Возле дворца Фестивалей находится первый яхтенный порт с густым лесом мачт небольших судов. Сердце учащенно бьется, неодолимое желание вскочить на такую одномачтовую яхточку и уплыть к горизонту. Понимаешь, что мореходы – абсолютно другая порода людей, счастливая часть человечества, они всегда общаются с великой стихией, скользят над бездной, отрешены от скучной рутины, причастны к вечности.

Чуть поодаль от леса мачт пришвартованы потрясающие воплощения воображения и мечты о собственном плавучем доме – большие яхты и суперяхты. Прекрасные, невероятные яхты совершенных форм. Спокойные, они замерли, укрытые молом от качки волн. Это настоящие комфортабельные виллы, способные при том переносить своих хозяев в любую точку Средиземноморья. Идеальная чистота на палубах, панорамное тонированное остекление салонов, всевозможное ультрасовременное навигационное и иное электронное оборудование над капитанскими рубками. Не верится своим глазам, что столь много удачливых людей воплотили мечту о вольной прекрасной жизни. Этот парад яхт можно созерцать часами. Среди моторных морских яхт встречаются огромные парусные яхты с толстыми мачтами, устремленными вверх на три-четыре десятка метров, широченными плоскими палубами. Зрелище фантастическое. Такие яхты способны под парусами легко пересекать океаны.

В другом конце Круазет есть второй яхтенный порт, размерами значительно больше первого. Он прекрасен. Здесь существенно тише, он немного в стороне от главных очагов туристического веселья. Тут уже полноправное царство катеров, яхточек, большущих яхт, суперяхт. Вот он, истинный дух Канн – он среди мачт, в плеске волн, бьющих в борта громадин с иллюминаторами в рост человека, в тишине пирсов с сотнями пришвартованных судов.

В конце портового мола маяк. По другую сторону мола – открытое море, а оно в Каннах часто бурное, дикое, с сильным ветром. К маяку лучше прийти на закате солнца. За горы будет садиться солнечный шар, делая нежно-розовыми силуэты родных яхт, а море будет наливаться свинцом, обретать бешеную силу. У маяка, на последнем камне перед пучиной, стоит обнаженная девушка и смотрит в глубины. На прекрасном теле еще видны следы чешуи… или уже. То ли она из русалки переродилась в человека, то ли наоборот – ее увлекли воды моря, она становится обитательницей подводных глубин. Так и Канны никогда не решат дилемму – в союзе с землей они или полностью с морем. Но тем Канны и прекрасны.

Изола

Под всевластное звучание симфонии горных рек родилась Изола – дивная альпийская деревня в Провансе. В краю скал, ущелий, теснин, вздымающихся склонов трудно было бы найти более подходящее место для приятного проживания в любой сезон года. В какой-то момент пути из Ниццы в Орон горы чуть расступаются, появляется безмятежно веселая округлая солнечная долинка на месте слияния нескольких рек. Прелестные пестрые домики, больше схожие со старинными городскими, предваряет особняком от всех стоящая, небеленая башня-колокольня в романском стиле. Сам храм не сохранился, и высится ныне она одиноко на краю деревни, необычным своим видом влечет, будоражит воображение, уносит в кружеву событий былого. Четырехгранный шпиль графически очерчен в черном ночном небе, горы его не закрывают. По французской культурной традиции, возле заброшенной колокольни организован аккуратный сквер. Можно сидеть на скамейке и неспешно прислушиваться к диалогу кампанилы и вершин, любоваться гармонией согласия и чувствовать неповторимое мгновение красоты.

На центральной площади здание мэрии, школы и церковь. Любопытно, что в одном доме поместилась и мэрия, и школа. Кроме того, это единственное место в официальном стиле, тоже, впрочем, милом и приветливом. Все же остальные дома в Изоле, включая церковь и капеллу, ярких жизнерадостных красок в провансальском духе. Много розоватых, охряных, желтых фасадов. В ореоле белых зимних вершин, серых скал и зеленых лесов, Изола выглядит всполохом фейерверка.

В деревне и ее окрестностях тихо и умиротворенно. Нет никого у школы, пуста площадь перед церковью, безлюдна главная улица. Как и в Бэроль, здесь сидят на порожках жилищ мудрые лохматые кошки. Никуда не спешат, внимательно смотрят на пришельца, что ему понадобилось в их мире?

Церковь Изолы удивительно сочетает в себе черты классицизма и дороманских базилик. Главный фасад состоит из двух частей, разделенных горизонтальным карнизом. Нижняя половина, более массивная, без окон, со статуями и распятием в нишах над порталом. Верхняя, более легковесная, с узкими вертикальными окнами и импозантной балюстрадой. По вертикали фасад разделен пилястрами, упирающимися в фронтон со скромной звонницей об одном колоколе над ним. И розовый цвет… Случилась феерия фантазии зодчего, воздвигшего храм в скромной горной деревне. Последним мазком к впечатлению будут две скальные верхушки, взлетевшие ввысь за церковью, и лазоревое небо. Теперь уже это не храм земной, а неведомый инопланетный корабль, готовый уйти в космос прочь с планеты. Доброе впечатление в душе.