От лягушки до Кремля. Новые приключения Семена Петровича

– Да. Он перестроился. Мне кажется, с Дмитрием он стал намного счастливее…

«А ты?..» – чуть не вырвалось у меня. Но я успел прикусить губу…

Больше я их никогда не видел.

Я завершил эту историю и искренне рад этому. Она далась мне неожиданно тяжело. Оказывается, целый кусок жизни прятался во мне тихо и глубоко. Я попытался осторожно вытащить его на свет и, видно, порвал что-то внутри. Теперь забытые эмоции, чувства и мысли бьют наружу фонтаном, как артериальная кровь из рассеченного сосуда. Светлые воспоминания вместе с горечью и болью туманят мне мозг. Начинаю шмыгать носом, и четкие буковки на экране компьютера почему-то предательски расплываются перед глазами. Я закрываю глаза… и вижу…

Свежий осенний ветер рвет и разбрасывает по небу ватные кусочки облаков. Старенькая красная «четверка» остановилась на грунтовой дороге рядом с нашей дрессировочной площадкой. Неуклюжий молодой ротвейлер пытается поднять с земли большое березовое полено. Глеб щурится от яркого солнца и обнимает за талию Настю. Она смеется и приветственно машет мне рукой. И Чарлик, милый маленький Чарлик, подпрыгивая, несется ко мне по тропинке. И его длинные уши смешно взлетают над верхушками сухой травы… И все хорошо. И мне 22. И вся жизнь впереди…

Цельный ясень

Начало марта. Тают сугробы, пригревает весеннее солнышко, и радостно орут на улице мартовские коты. А мы с водителем не радуемся, мы – в глубоком стрессе, потому что у нас теперь новый диспетчер. Ну, диспетчер не то чтобы совсем новый – он просто из другой смены. Что-то там руководство клиники решило поменять, перетасовать, оптимизировать, и теперь у нас в диспетчерской сидит молоденькая девочка в очках. Ее зовут Марина. Наша претензия, конечно, совсем не к очкам и к ее возрасту, хотя когда клиент звонит в клинику, спокойный голос взрослой женщины, говорящий: «Ветеринарная помощь слушает…», психологически воспринимается лучше, чем тоненький девчачий голосок. Но это не главное. Главное, что новый диспетчер ничего не знает об особенностях и специфических правилах работы наших бригад. У нас куча своих финансовых тонкостей, негласных тарифов, правил работы с неадекватными клиентами и т. д., и т. п. Диспетчер должен ограждать нас от бессмысленных вызовов, представлять себе маршруты нашего передвижения, давать возможность заработать на срочных вызовах и операциях… Все это нарабатывается месяцами плотной работы в связке врач – водитель – диспетчер. И у нас с этим было все нормально… А теперь вместо нашей опытной Татьяны сидит на телефоне эта дюймовочка. Есть отчего впасть в депрессию.

Но работа есть работа, и мы катаемся по Москве. Пейджер пищит, и я читаю сообщение на экране: «Осенняя улица, 2 – 115». «Ну что же, неплохо», – думаю я. Блатные дома на Рублевском шоссе – это дорогие квартиры, солидные клиенты и хорошие чаевые. Ну и что дальше? Где описание вызова? Что там за ситуация на «Осенней улице»? Прошло уже минут пять, а пейджер молчит. «Не диспетчер, а детский сад…» – ругаюсь я про себя. Словно услышав мои слова, пейджер вибрирует и выдает второе сообщение: «Бернский зенненхунд, 1,5 года. Паралич. Перелом позвоночника. Лечить или усыпить».

– Что там, Семен Петрович? – испуганно спросил водитель, вероятно, увидев выражение на моем лице.

– Да ничего особенного, Сань, – я старался сдерживать себя, чувствуя, как в голосе прорывается гнев. – Мы сейчас приедем на вызов на Рублевку, зайдем в квартиру и будем лечить парализованную собаку с переломом позвоночника…

Александр посмотрел на меня как на умалишенного.

– Да как же мы можем вылечить перелом позвоночника?!

– Не знаю. Можно попробовать произнести заклинание… Ах, да, забыл упомянуть. Наш новый диспетчер сообщает нам, что если мы не хотим лечить собаку, мы можем ее усыпить…

– Это что за ерунда такая? – водитель непонимающе уставился на меня. – Может, это шутка?

Я молча протянул ему пейджер.

– Твою ж мать… – выругался Александр. – И что нам делать?

– А что делать – поехали, блин… Как говорится – вызов принят.

Мы заходим в подъезд, и нам навстречу встает здоровенный охранник с кобурой на ремне.

– Вы ветеринары, в 115-ю квартиру? Проходите к правому лифту.

– Как тут все серьезно… – бурчит под нос мой водитель.

Мы подходим к резной деревянной двери с табличкой 115. Я не успеваю нажать на звонок, как щелкает замок, и дверь мягко открывается. Нас встречает женщина лет пятидесяти в хозяйственном фартуке и перчатках. Наверное, домработница. Она молча пропускает нас в огромную прихожую, затем сдвигает в сторону стеклянную дверь шкафа и строго произносит, обращаясь как бы не конкретно к нам, а в окружающее пространство:

– Куртки повесить в шкаф. Ботинки поставить на коврик. Надеть тапочки – вот они стоят. Потом…

– Женщина, простите, пожалуйста, я прерву ваш монолог, хорошо? – Я стараюсь сдерживаться, и пока это получается. – Вы сейчас с кем разговариваете?

– Э-э-э… С вами… – лицо женщины вытягивается от удивления.

– А зовут вас, простите… – я смотрю на нее вопросительно.

– Света… То есть Светлана Михайловна.

– Светлана Михайловна, мы с вами не имели чести быть знакомыми, поэтому, во-первых – здравствуйте. Во-вторых, простите великодушно – а вы кто здесь будете?

– Здравствуйте… Я, это, старшая домработница…

– Меня зовут Семен Петрович, я ветеринарный врач. Осмелюсь предположить, что нас вызывали не вы лично, правильно?

– Ага… – женщина, похоже, совсем растерялась.

– Тогда будьте добры, пригласите нам хозяев собаки. У нас мало времени, и не хотелось бы терять его впустую, хорошо? И не переживайте, обувь мы оставим на пороге и ваш чистейший пол не испачкаем…

Лицо Светланы Михайловны вспыхнуло, и она торопливо удалилась вглубь квартиры.

Пока мы ждали «руководство», я с интересом рассматривал окружающую обстановку. Квартира, насколько хватало глаз, была полностью отделана деревом. Красиво уложенный деревянный паркет. Необычная деревянная мебель ручной работы, вероятно, очень дорогая. С потолка свисала резная деревянная люстра. Даже стены и потолок были закрыты необычными деревянными щитами, набранными из мелких красноватых дощечек.

– Мне кажется, с деревом они переборщили, – вынес свой вердикт водитель. – На стены вполне можно было обои поклеить…

Послышались неторопливые шаги, и к нам вышел мужчина лет сорока в круглых золотых очках и с солидным, заметно выпирающим брюшком. Он был в бархатном домашнем халате, меховых тапочках на босу ногу и чем-то напоминал дореволюционного барина-помещика.

– Здравствуйте, господа. Я Рудольф Викторович. Проходите, пожалуйста. Это я вас вызвал.

Мы прошли по коридору и оказались в просторном круглом холле с высоким, метра четыре, потолком. Прямо посередине холла высилось огромное дерево, вырезанное… из дерева. Изогнутые ветви, тонкие листочки, рисунок коры, мощный ствол были изготовлены с удивительными мастерством и правдоподобностью. Могучее «деревянное дерево» своей кроной доставало до потолка, а причудливо изогнутые корни «вырастали» из массивного постамента на полу. Казалось, покрась резные листочки в зеленый цвет и выстави это произведение в сквер перед домом, никто и не отличит его от обычных деревьев.

– Удивительная работа, – похвалил я, – выглядит как настоящее…

Рудольф Викторович довольно улыбнулся.

– Я очень люблю дерево. Мой бизнес напрямую связан с деревом. Дерево для меня – все. Над данным произведением десять человек работали почти целый год. Основа скульптуры – цельный ясень. Поиск дерева с подходящим по диаметру стволом занял больше шести месяцев. Необходимый для работы ясень смогли найти только в…

– Рудольф Викторович, – прервал я его, – я прошу прощения, но что у вас с собакой? Нам поступил вызов, что у нее серьезные проблемы со здоровьем…

– В моей семье никто не любит дерево. К сожалению. Вам тоже неинтересно… – Грустно покачал головой мужчина и громко позвал: – Женя, это к ТВОЕЙ собаке приехали. Давай выходи!

Напротив нас распахнулась дверь, и мы увидели заплаканную рыжеволосую женщину.

– Проходите в комнату, пожалуйста, собака там.

Пока мы пересекали большой холл, я обратил внимание на широкую винтовую лестницу, уходящую куда-то вверх. Задрав голову, я увидел, что лестница идет на второй этаж. Квартира была двухэтажной, и на верхней лестничной площадке была приоткрыта дверь. Проходя мимо ступенек, я почувствовал, как по ногам ощутимо прошелся холодный воздух. Сквозняк…

Мы зашли в большую светлую комнату. Очевидно, это была детская. В комнате стояли две большие кровати, шкафы с игрушками, два детских письменных стола. На стене висели полки с книгами, куклами, а также моделями машинок, кораблей и самолетов. На одной из кроватей, замотавшись в одеяло, сидели двое ребятишек лет шести-семи. Мальчишка и девчонка. Оба рыжие, курносые и веснушчатые. Лица у обоих были испуганные и заплаканные.

Посередине комнаты на пушистом ковре лежал большой черно-рыже-белый бернский зенненхунд. Он лежал головой к двери и, увидев нас, радостно завилял хвостом. Большие карие глаза смотрели на нас удивленно и весело, хвост громко барабанил по ковру, но тело собаки было абсолютно неподвижным. Пса просто переполняли позитивные эмоции, он очевидно хотел вскочить… но не вскакивал. Картина была необычной. Собака лежала правильно, ровно, головой на передних лапах. Задние лапы были нормально согнуты и расположены параллельно туловищу. Тело собаки было расслаблено, мышечный тонус нормальный. При этом пес лежал настолько неподвижно, что создавалось впечатление, будто его приклеили к полу, ну, или вырезали из дерева и раскрасили в бернского зенненхунда… Двигались только глазные яблоки, веки, хвост, да еще и ритмично расширялась грудная клетка. Да, дела…

Мы поставили переноски на пол.

– Расскажите, что случилось? – попросил я рыжеволосую женщину.

– Даже не знаю, – всхлипывая заговорила женщина. – Проснулись сегодня с утра, а он лежит неподвижно там, около лестницы…