Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Ботвиник (боязливо озираясь и прикладывая палец к губам): Тш-ш-ш-ш…

Доктор (снисходительно): Дорогой мой. Даже если я буду кричать об этом на всех перекрестках, мне все равно никто не поверит…Можете быть в этом совершенно уверены.

Ботвиник (негромко и тревожно): Но это чистая правда. Поверьте. Каждую ночь мне снился чертовый пакет, из которого я достаю рукопись этой пьесы, и каждую ночь я читаю ее во сне, чтобы утром поскорее, аккуратно записать все, что услышал ночью. (Помедлив, негромко.) Вот только одного я никак не могу понять, откуда вам-то это известно, господин доктор?.. Ведь вы, боюсь, не знаете даже, как называется эта пьеса, не говоря уже о чем-нибудь другом!

Доктор: Хотите, чтобы я сказал вам, как называется эта пьеса?.. Что ж, извольте…(Немного помедлив). Название вашего чертового шедевра, господин актер, «Разговор Разочарованного со своим Ба»… (Насмешливо.) Я угадал?..

Пауза. Пораженный Ботвиник молча и выразительно смотрит на Доктора.

Эпизод 6

Ботвиник (глухо): Черт бы вас побрал!.. Но откуда? Откуда?

Доктор неопределенно улыбается. Короткая пауза.

Черт вас возьми!.. (Глухо). Разговор Разочарованного со своим Ба. Именно так она и называется, эта пьеса. (Неуверенно.) Вы уверены, что мы говорим об одном и том же?

Доктор: Совершенно уверен, господин Ботвиник.

Ботвиник: То есть, об одном древнем египетским папирусе, который, если мне не изменяет память, был приобретен Прусским Королевским музеем в июне 1843 года на аукционе Сотбис?

Доктор: О том самом папирусе, получившем в дальнейшем коллекционный номер 3024, под которым его с тех пор знает весь научный мир?..

Ботвиник (перебивая, нетерпеливо): Да, да, да!.. Именно о нем, господин доктор!

Доктор (повышая голос): О папирусе, текст которого, по мнению многих египтологов, восходит к концу третьего тысячелетия до нашей эры, то есть ко времени правления девятой и десятой гераклеопольской династии, если мне, конечно, опять не изменяет память… (Стучит себе по лбу.)

Ботвиник (кричит): Да, да, да!..

Доктор (кричит): О том папирусе, у которого утрачено начало, а в самом тексте существует несколько лакун, пропусков и явных ошибок переписчика, что, в конечном счете, существенно затрудняет понимание этого опуса!.. (Смолкает, захлебнувшись собственным криком.)

Ботвиник с интересом смотрит на Доктора. Небольшая пауза.

(Придя в себя, обыкновенным голосом.) Кроме того, господин Ботвиник, в тексте находится множество неизвестных или малопонятных слов, которые, впрочем, не мешают читателю уловить сюжет этой истории, о котором следует сказать два слова отдельно…

Ботвиник (перебивая, с горькой иронией): Собираетесь пересказать мне сюжет, господин доктор?

Доктор: Всего только в двух словах.

Ботвиник: Вообще-то я его хорошо помню.

Доктор: Не сомневаюсь, господин актер. Вопрос только, хорошо ли вы действительно понимаете его смысл.

Ботвиник (оскорбленно): Черт возьми!

Доктор: А вы что думали, миленький мой?.. Во всем должен быть порядок, господин Ботвиник. В том числе, конечно, и в вашей голове.

Предводитель хора (появляясь на сцене): Как раз об этом я и собирался вам поведать.

Доктор (оборачиваясь): Что такое?

Предводитель хора: Время хора, господин доктор, время хора.

Доктор: А нельзя это было организовать так, чтобы не надо было узнавать об этом в последнюю минуту?

Предводитель хора: Мы делаем только то, что должны, господин доктор… Не больше и не меньше.

Доктор: Так начинайте тогда, начинайте!.. Чего вы ждете? (Уводит Ботвиника вглубь сцены, злобно.) Форменный идиот, но чуть не лопается от самомнения!

Короткая пауза. Предводитель хора выходит на авансцену.

Предводитель хора (обращаясь к зрителям): Вот история, от которой заплачут женщины, а сердца мужчин сожмутся, словно перед битвой. Послушайте ее и подумайте над моими словами. (Помедлив.) «Жил на свете один человек. Вспахал он свое поле, и собрал урожай, а потом погрузил он урожай свой на корабль и повел его, надеясь, что доберется благополучно. Вот увидел он наступление темноты, которая пришла вместе с северным ветром. Видел он восход и заход солнца вместе со своей женой и своими детьми. Но вот случилась беда на озере, переполненном крокодилами, беда случившаяся ночью, около берега с крокодилами, где не было спасения ни ему, ни его родным, потому что тьма и ветер мешали ему, делая спасение невозможным. Наконец, выплыл он и вышел на берег, и разрушил тишину вокруг, говоря: «Не обращаю я плач свой к богам, плача о рождавшей детей моих, которая уже никогда не выйдет с Запада к другому существованию, на землю. Печалюсь только о детях наших, погубленных в младенчестве, увидевших лицо Хентиу – крокодилового бога – прежде, чем начали они понимать, что такое жизнь». – Так говорил этот человек, чувствуя, как в сердце его разгорается незнакомое прежде пламя. Так, словно крики его детей доносились до него не откуда-то со стороны, а изнутри его сердца, которое само не знало, что ему теперь делать и как поступить. – Но почему именно он? – вот вопрос, который задает себе теперь каждый. А я спрошу на это, да разве не все ли равно, кто это? Он, или Иов, потерявший своих детей, или какой-нибудь еврей, попавшийся при ночной облаве? Боль всегда боль. Страх всегда страх. Смерть и утраты – всегда только смерть и утраты. Все остальное – только сны. Может быть, иногда приятные или даже поучительные, но они всегда всего только сны, которые не лечат, не оберегают и не защищают нас, когда реальность начинает дышать нам в затылок… Тогда ты понимаешь, что твоя боль обнимает собой весь мир, довеском которого ты получаешь взамен боль всего мира, от которой ты никогда уже не сумеешь отгородиться, как бы того ни хотел. (Поклонившись и повернувшись, быстро покидает сцену.)

Ботвиник: Эй… Эй… Мне кажется, он прав… (Кричит) Эй, Предводитель!.. Господин Предводитель!.. Это следовало бы уточнить!.. Постойте!

Не оборачиваясь, Предводитель хора скрывается за занавесом.

Доктор: Не слушайте его, господин актер. Ведь это всего только болтливый Хор. К тому же еще сильно урезанный за пьянство, хамство и лень… Лучше послушайте, что я вам сейчас скажу… Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но у меня есть к вам большая просьба.

Ботвиник: Хотите взять у меня автограф?

Доктор: Что-то вроде этого, с вашего позволения…(Понизив голос). Это касается нашей с вами пьесы, господин актер.

Ботвиник: Нашей с вами пьесы?.. Забавно.

Доктор: Вы ведь знаете, господин Ботвиник, что десятки исследователей давали этому тексту самые разные толкования. Одни одно, другие другое.

Ботвиник: А третьи – третье…

Доктор: Совершенно верно, господин актер… Вот почему, собрав все за и против и все взвесив, мы решили тоже дать свое толкование этому шедевру, для чего хотели бы просить вас принять участие в нашей постановке.

Короткая пауза. Ботвиник с театральным ужасом смотрит на Доктора.

Ботвиник: Пресвятая Магдалина!.. И вы хотите, чтобы я?.. На этих подмостках?.. Здесь? (Смеется.)

Доктор: Всего лишь небольшой набросок… Так сказать, общее представление, для нашего предварительного знакомства.

Ботвиник: Наверное, вы забыли, что я всего лишь актер, господин доктор… Всего лишь актер, у которого нет никаких режиссерских наклонностей и талантов… Надеюсь, вы понимаете разницу между режиссером и актером.

Доктор: С вашим опытом, господин Ботвиник, мы сдвинем горы… Скажите просто – «да», и мы немедленно начнем наше с вами представление.

Ботвиник (негромко и задумчиво, словно откуда-то из другого мира): Странно, но мне кажется, что все это я уже когда-то слышал… И это странное предложение, и рассказ Хора, и эта неизвестно откуда взявшаяся пьеса… (Глухо.) Может быть, это похоже на мост, идя по которому, ты придешь куда надо, а может быть, наоборот – на храм, где Бог протягивает к тебе руки и наставляет тебя, чтобы ты не заблудился в своем вынужденном путешествии, – кто знает?.. (Помедлив). Но больше всего это, пожалуй, все же похоже на солнце, которое по-прежнему встает и над добрыми, и над злыми, никак не комментируя при этом существования Ада и Рая…

Доктор (настойчиво): Скажите «да», господин Ботвиник… Скажите «да», и мы устроим такой спектакль, что станет жарко небу…

Ботвиник: Боюсь, что скоро станет жарко нам – тем, кто привык всегда спрашивать – «а что это значит» или «а как это понимать», тогда как на самом деле надо просто посмотреть на то, что взывает к тебе из своей глубины и тогда все становится понятным и легким, как прозрачный весенний день.

Доктор: Посудите сами, господин актер…В конце концов, если есть актеры, то есть и пьеса, а если есть пьеса, то есть и подмостки, на которых ее должны сыграть.. Скажите «да», господин Ботвиник. Скажите «да», и станьте, наконец, самим собой.