Отголоски забытого мира

Оливер открыл рот, но взглянул на матушку и спустя пару секунд закрыл, а затем вновь принялся за еду. Она явно не намерена сейчас спорить об этом.

– Дела несложные, но ты постарайся нигде не задерживаться и вернуться домой к двум часам. Я-то знаю, какой ты любопытный. Опять застрянешь где-то на полпути. А после обеда займемся жеребятами.

Примерно через полчаса Оливер вышел из дома, осторожно поддерживая одной рукой глиняный кувшин с драгоценным квасом, и направился в сторону центральной площади. И почему мама так суетится: до обеда ведь еще куча времени. Так что можно особенно не торопиться и насладиться прогулкой этим чудесным солнечным днем. Дом Хьюго, куда юноша сейчас направлялся, находился в другом конце деревушки в небольшом рабочем районе. В той же стороне была и школа, куда он бегал буквально каждый день. Идти конечно было далековато, ведь родное ранчо находилось на юго-западной окраине поселка, но с зато вокруг никогда не было всей этой нервной суеты и шумихи. Что очень нравилось ему, маме, да и лошадям тоже. Поэтому, пройдя еще немного по улице Мира, которая вела на центральную площадь, ноги автоматически свернули на улочку поменьше.

Конечно, логичнее сначала было бы закинуть драгоценный груз Сэму, трактир которого как раз расположился в главном «месте встреч», но Оливер решил в первую очередь разделаться с более нервным вопросом.

Юноша топал по «Весенней». И под стать этому названию вокруг стояла такая же благодать. Хорошо, что близится лето. Все здесь прямо цветет и пахнет: сочная зеленая трава, полевые цветы, речка скоро потеплеет. Они с друзьями уже открыли сезон купания, однако долго в воде пока никто не сидел. Свежо пока все-таки. Но ничего. Сейчас ведь только середина апреля. И подходит к концу вторая неделя каникул. Все еще впереди. В полдень уже порядочно припекает, и даже немного жаль, что сезон дождей подходит к концу. Уже совсем скоро накатит настоящий зной, и односельчане будут непрерывно на это сетовать, а еще молить небо о прохладном ливне. Правда Оливера, как и большинство молодежи, это никогда сильно не заботило. Они хорошо переносят жару, в отличие от многих взрослых, которые от нее прямо-таки изнывают, опустошая колодцы или принося дополнительный доход в копилочку дяди Сэма.

Скрип-скрип. Это крутятся крылья мельницы. Вот она, возвышается за забором на небольшом холме, чтобы лучше улавливать ветер. А тем временем внутри без остановки вращаются жернова, перемалывая пшеницу. Мешок за мешком. Друг Томми, сын мельника Томаса, как-то тайком провел их с Сидом внутрь и устроил небольшую экскурсию. Это было круто. Наблюдать за тем, как огромные шестерни и механизмы перемалывают золотистые зерна. И все это без участия человека. Вот это крутизна: мощь современной инженерии во всей красе. Во всяком случае, юноша никогда не видел ничего подобного. Ну а Томми, который наблюдал эту симфонию каждый день, именно такой реакции и ожидал. И даже начал над ним немного подтрунивать, но Оливер не обижался. Наверное, сын мельника и сейчас внутри. Следит за процессом, подсыпает пшеничку, и подставляет мешки для новой партии муки.

А по правую руку один за другим проносятся одноэтажные деревянные домики, все как на подбор одинаковые. Но Оливеру они нравились. Было в бревнах что-то особенное. Они будто дышат. А сама обитель при этом наполняется теплом и уютом. Которых гораздо сложнее достичь внутри каменной холодной коробки. Серой и невзрачной. В этом юноша был солидарен с большинством жителей деревни.

Что до этого строительного материала, люди имеют с ним дело уже очень давно. Несколько раз даже приезжали инженеры из самого Арктауна, предлагали перестроить жилые районы. А все потому, что камень якобы надежнее и долговечнее. Но местные всегда отказывались. Привыкли уже к своим домам. Ну его к черту, этот прогресс. Так что в их деревушке таких новомодных построек было всего несколько: ратуша, находящаяся прямо на центральной площади и знатно выпирающая из общей эстетики, да несколько кузниц, которые просто должны быть каменными из соображений безопасности. В них, наверное, сейчас и днем, и ночью не утихает работа. А в этой части поселка все идет своим чередом. Вот и некоторые хозяева на «Весенней» спокойно возятся в своих садах, поливая деревья, засаживая овощи, и ни о чем таком не волнуются. Оливер махал им свободной рукой в знак приветствия.

Вскоре жилые коттеджики с уютными двориками остались позади, уступив место широкой спортивной площадке с футбольным полем, шведскими лестницами и прочими оздоровительными снарядами. А впереди уже маячила и сама школа. Юноша улыбнулся. Хорошо, что сейчас каникулы, а там и выпускной не за горами. Правда, перед ним еще три адских недели выпускных экзаменов… Как и любой подросток, Оливер не очень любил уроки. Они с Сидом разве что жадно ловили любые крохи информации, касающиеся Катаклизма и старого мира. Однако в этом плане от педагогов много не добиться. Единственной отрадой была физкультура, на которой их мальчишеский коллектив отрывался на полную. Более того, ребята частенько оставались здесь и после уроков, играя в футбол, волейбол или просто болтаясь на турниках и брусьях.

– Эй, Оливер!

Из боковой улочки, сворачивающей прямо за школой, показалась знакомая фигура. Вскоре оная приблизилась и перед парнем предстала еще и знакомая физиономия. Его лучший друг и по совместительству дамский угодник. Слегка растрепанная копна соломенных волос, пронзительные голубые глаза, острые черты лица, тонкие губы и нос с небольшой горбинкой. Да, это определенно любимый женский типаж. Оливер вновь улыбнулся. Он никогда не обижался на светловолосого из-за избытка женского внимания, да и сам друг особо не давал поводов: никогда не зазнавался на этот счет, разве что в шутку. С самого детства ребята были «не разлей вода», такими остались и сейчас, хоть и постоянно друг над другом подшучивали.

– Привет! Ты чего лыбу тянешь?

– Здоров! Да вот твою запыхавшуюся морду увидел и весело стало. Как жизнь?

Сид тем временем отвечать не торопился. Лишь стоял, опустив голову, и тяжело отдувался. Наконец, немного переведя дух, он сообщил:

– Фух, да не очень. Предки опять работой нагрузили, пропади она пропадом. Вот тебе и каникулы.

– Да я вот тоже не скучаю: выполняю мамины поручения. Сначала к крестному, потом в трактир, после обеда, похоже, лошадьми займемся.

– К старику Хьюго? – переспросил светловолосый.

– Да не старик он вовсе, чего вы все заладили!

– Ладно-ладно, остынь, – поднял руку друг, – я ж просто так ляпнул. К слову, у Сэма сегодня куры не клюют. Народу навалом. Говорят, заглянул чужеземец. Некий философ с севера. Новости кое-какие поведал, правда насчет их содержания я не уверен. Ты же знаешь этих работяг, после пинты такое рассказывать начинают.

– В любом случае их развязанные языки и до нас крупицы информации из того трактира доносят, – усмехнулся Оливер.

– Если ты про тот случай с утками, то лучше не вспоминай, – отмахнулся Сид. – Слушай, а давай завтра на рыбалку смотаемся. Суббота же.

– Хорошая мысль, дружище! Всю неделю отпахали – имеем право на небольшой отдых.

– Чудно, тогда завтра к девяти готовь удочки и жди меня.

– Добро!

Ребята пожали друг другу руки. Сид мгновенно унесся дальше. Иногда у курьеров действительно много работы. А его друг так и вовсе носился по этим улицам с самого раннего детства.

Тем временем Оливер двинулся на запад по «Первомайской». А дальше предстояло снова свернуть на север, где на улице Рабочей находился дом его крестного Хьюго. Вскоре и школа осталась позади. Но ничего, еще будет проходить мимо нее на обратном пути в трактир. А дальше по «Мира» сможет снова вернуться домой.

Что-что, а насчет Хьюго в деревушке ходило много разных слухов. И не без причины. Мужик он действительно странный. Это признавал даже Оливер. До ужаса замкнутый: на людях не показывается, практически ни с кем не общается. А это трудновато делать, если твой дом находится прямо в центре рабочего района. Не самое удачное место для подобного образа жизни. Чего только о нем не рассказывают, но некоторые говорят, что в юности Хьюго был славным малым. Таким как все: веселым и общительным. Затем, так уж случилось, вместе с родителями перебрался в Кейптаун, а вернувшись спустя почти тридцать лет, стал нелюдимым затворником. Кто знает, что с ним приключилось за эти годы…

По его, Оливера, мнению, они с крестным неплохо ладили. Во всяком случае, мужчина не начинал сыпать оскорблениями при первой же возможности.

Вот и жилище Хьюго. Старое. Обветшалое. Дерево почернело от времени. Во многих местах по стенам протянулся густой плющ. По сравнению с ним даже потертые домишки мастерских дальше по «Рабочей» казались чистыми и ухоженными, словно операционная в лазарете.

Юноша глубоко вздохнул, открыл скрипучую калитку и зашел в неухоженный, поросший сорняками двор. Оказавшись на пороге, он вежливо постучал. Ждать пришлось несколько минут. Парень уже собирался повторить попытку, как вдруг услышал за дверью приглушенные вопли.

– Кто там? Проваливайте! Я не жду гостей.

– Дядя Хьюго, это Оливер. Мама просила передать вам несколько писем.

Ворчливый голос неожиданно смолк, однако в ушах по-прежнему отдавался легким силуэтом. Из дома никто не отзывался несколько минут. Юноша уже подумал бросить это дело и уходить, как наконец услышал хриплый ответ:

– Раз так, тогда ладно. Давно уже пора. Подожди, я сейчас открою.

Послышался весьма продолжительный лязг отодвигаемых засовов и открываемых цепочек. Через несколько мгновений в деревянном косяке образовалась небольшая щель, и из-за нее выглянуло во двор хмурое подозрительное лицо Хьюго. Внимательно осмотрев пространство вокруг, оно нырнуло обратно в дом. Вскоре дверь приоткрылась чуть шире, и на улицу вышел его обладатель. Крестный был высок и статен, да и для своих лет очень хорошо слажен. Дохляком его назвать язык не повернется. А вот лицо – дело другое. Мужчина был небрит, под глазами залегли глубокие тени. Черные волосы до плеч были спутаны и немыты. Похоже, что он провел взаперти ни одну неделю.

– Здорово, Оливер, – пробасил Хьюго, вытянув руку. – Достали уже эти любопытные. Лезут и лезут. И чего им по своим домам не сидится? Все вынюхивают здесь что-то или просто позлить меня хотят. Так, ладно. Где там письма?

– Ах да, – встрепенулся Оливер и принялся лихорадочно рыться по карманам. – Вот. Держите.

– Спасибо, сынок. Передавай маме привет, а заодно скажи, что я наконец сдвинулся с мертвой точки. Ну, бывай здоров!

Крестный хлопнул мальчика по плечу, и прежде чем Оливер успел спросить, о чем идет речь, массивная деревянная дверь захлопнулась прямо перед его носом. Вновь залязгали замки и вскоре внутри все стихло.

Странный он все-таки, этот Хьюго. Раньше хотя бы не говорил загадками. А теперь вот здрасьте-приехали. Эксперименты что ли у себя дома какие-то проводит? Юноша взглянул на улицу через плечо. Прохожие односельчане уже бросали на него любопытные взгляды. Мало кто осмеливается вот так просто войти в этот неухоженный двор. Так, ладно. Нужно поскорее выбраться обратно, пока не поползли слухи.

До трактира было недалеко. Это питейное заведение с весьма трактирным названием «Перекресток» находилось на площади, прямо напротив нелюбимой всеми каменной ратуши. Сид говорил правду: народу сегодня у Сэма хоть отбавляй. Что для буднего дня, еще и такого времени совсем нехарактерно. Ведь только-только перевалило за полдень. С чего вдруг такой ажиотаж?

Вскоре юноша вошел внутрь. Народу здесь было даже больше, чем показалось с улицы: почти все столики этого уютного заведения были заняты зашедшими пропустить по стаканчику работягами. За барной стойкой так вообще не было ни одного свободного места. В трактире стоял веселый гомон, как на шумной гулянке. Не хватало только музыки. С другой стороны стойки тем временем стоял и сам хозяин: среднего роста мужичок с солидным животиком. Он был совершенно лыс, но зато с длинными закрученными вниз широкими усами, точно бравый моряк из детских сказок. Не хватало только тельняшки и татуировки якоря на плече, ну и может быть трубки. Вместо нее, мужчина был одет в черный фартук с фирменной нашивкой, накинутый поверх белоснежной футболки – его неизменный рабочий костюм. Именно так, по мнению Оливера, и должен был выглядеть настоящий трактирщик. Юноша не мог представить себе никого другого на месте Сэма, а когда представлял, какими бывают подобные заведения в крупных городах, за их стойкой непременно оказывался старый добрый Сэм: добродушный весельчак умеющий поддержать любую компанию, но также способный постоять за себя и заведение, если дело доходит до заварушек. Он подливал посетителям в стаканы какие-то напитки, поддерживал сразу несколько разговоров, а также раздавал указания официанткам, среди которых было много знакомых Оливера. К девчонкам на подмогу также прибыли его жена и дочка. Так что персонал то и дело сновал туда-сюда между столиков, разнося всякие вкусности и кружки с элем.

Кое-как Оливер протиснулся к барной стойке, держа кувшин с драгоценным напитком повыше, чтобы не пролить ни капли.

– Добрый день, дядя Сэм!

– И тебе привет! – машинально ответил хозяин, даже не взглянув в его сторону.

Парень не обиделся. Сколько раз в день мужчине приходилось здороваться и прощаться – не сосчитать. Так что он терпеливо ждал. Через несколько минут Сэм заподозрил неладное. Как это: посетитель поздоровался, но ничего не заказывает. Глаза мужчины оторвались от стакана, который он старательно тер белой тряпкой, и быстро пробежали по постояльцам:

– Оливер, мой мальчик! – Расплылся в улыбке трактирщик. – Как поживаешь?

– Нормально. А вы?

– Да вот, сам видишь. Работа кипит, – он кивнул в сторону зала, а затем переклонился через стойку и едва слышно прошептал. – Ну что, принес?

Юноша кивнул и передал ему глиняный кувшин.