К своим, или Повести о солдатах

К своим, или Повести о солдатах
Константин Константинович Сомов

Книга о сибирских крестьянах, ставших солдатами Великой Отечественной войны. О том, как "проклятая война и души, и тела топтала"…

Константин Сомов

К своим, или Повести о солдатах

Предисловие редактора

«Благословенные времена расслабляют душу», – эти слова древнего философа приобрели в наше время искажённый и зловещий смысл: почти 80-летнее существование человечества без глобальных войн не только способствовало возникновению живущих в относительных покое, сытости и благополучии поколений, но и привело к забвению непереносимых ужасов страшной мировой войны и беспримерного подвига Красной Армии и антигитлеровской коалиции, остановивших геноцид и обеспечивших мир и прогресс народам планеты.

Сегодня явственно наблюдаются две страшных тенденции: с одной стороны, это вытеснение памяти о Второй мировой и, особенно, Великой Отечественной войне против гитлеризма, которое выражается в отсутствии либо резком ослаблении в культуре, искусстве, образовании, социальной жизни военной темы, попытки забвения смерти десятков миллионов человек. Войны, принесшей неисчислимые потери и разруху народам почти 60 стран, колоссальные лишения более чем полутора миллиардам людей на всех континентах. С другой стороны – это агрессивная, принявшая в последнее время огромные размеры циничная фальсификация Западом фактов и причин начала войны и, главное, роли Красной Армии и всего советского народа в победе во Второй мировой.

Дело дошло до того, что на самом высоком государственном уровне в некоторых странах делаются активные попытки пересмотреть историю, фальсифицировать отмеченные многими подлинными документами достоверные факты, разоблачавшие истинное положение дел и роль гитлеровской Германией, развязавшей бесчеловечную бойню в союзе или при попустительстве многих стран Европы, которые потом Красная Армия и освобождала. К сожалению, в этот безумный процесс включились и правительства некоторых стран, завоёванных и порабощённых немецкой военной машиной в ходе прошедшей войны. Молодёжь многих государств не только Западной, но и почти поголовно находившихся под фашистской пятой Восточной Европы, не говоря уже об Американском континенте, искренне считают Америку победительницей… Америку, на территории которой никогда не было войн, кроме внутренней гражданской, и никогда не рвались вражеские снаряды!

К сожалению, сегодняшняя российская массовая культура сильно проигрывает этим пагубным процессам: наша литература, искусство, даже школьное образование непростительно мало внимания уделяют прошедшей войне: школьники зачастую больше знают о средневековых рыцарях, Филиппе Красивом или Бурбонах, чем о молодогвардейцах или Зое Космодемьянской, военная живопись практически закончилась полотнами Ф. Рубо и В.Верещагина, проникновенная поэзия – А.Твардовским и К.Симоновым, а сегодняшние фильмы о Великой Отечественной оставшиеся ещё живыми фронтовики воспринимают с нескрываемой иронией и нередко называют карикатурой. Горько…

В этой ситуации рельефно и ярко выделяются повести и киносценарий, представленные в этой книге К.К Сомовым – алтайским писателем и журналистом, о простых, алтайских же парнях, оторванных от родных домов, пашен и кузниц и брошенных в испепеляющий огонь Войны, в самые её первые, непереносимо тяжкие месяцы и годы. Так повесть « К своим» это неприхотливый рассказ-одиссея попавшего в окружение, затем в плен обычного крестьянского парня; отдельные строки её невозможно читать без содрогания: не приукрашенная суровая и кровавая правда, кровь и боль, грязь и предательство, непоколебимое мужество и вера в Победу,– всё это отличает произведение от многих «отлакированных» рассказов о войне.

Смертельная, убивающая, казалось бы, всё человеческое в человеке бойня не может вытравить подлинных чувств к родной земле, семье, любимым – гуманизм, раскрытый автором вовсе не пафосными словами, а безыскусной «окопной правдой».

Валерий Мозес

К своим

«Мы воевали против сильнейшей армии.

Таких солдат и офицеров не было.

И они ведь до последнего воевали».

Г.К. Жуков

«На всяку беду страху не напасешься».

Русская пословица

От автора

Главный герой первой повести – Спиридон Афанасьевич Князев. Русский солдат. Ванька-встанька. Он не занимал городов, не освобождал сел и деревень, не штурмовал Кенигсберг и Берлин. Он честно воевал на земле своего Отечества в дни его тяжелейших поражений, когда, по словам одного из ветеранов Великой Отечественной войны, увиденное и пережитое им «чугунным колесом по душе прокатилось». Когда свои, порой, на поверку оказывались чужими, а чужие, случалось, неожиданно выступали в роли своих. Когда под гнетом тяжких испытаний и горестных обид одним суждено было сломаться, а другим – и на наше счастье было их много больше –выстоять и, даже попав в плен, находясь далеко от родной земли, не смириться со своей участью, бежать и вновь пойти в бой за свою Родину.

Основных прототипов у Спиридона Князева два: яровчане Николай Андреевич Фамильцев и Спиридон Афанасьевич Бояринов. Николай Фамильцев, окончив в мае 1941 года высшее командное училище в Москве, попал служить на границу, где в день своего рождения 22 июня принял первый бой, а затем долго выходил из окружения к своим. Спиридон Бояринов в свое окружение попал в мае 1942 года под Харьковом, отступал почти до Сталинграда, попал в плен, бежал, воевал в интернациональном партизанском отряде во Франции.

О многом из того, что написано в этой книге, автор узнал из бесед с фронтовиками: барнаульцем Николаем Константиновичем Аверкиным, павловчанином Ефимом Никаноровичем Чуриловым, уроженцем села Устьянка Хабарского района Иваном Григорьевичем Лубинцом, побывавшей в Германии в качестве ост-рабочего жительницы Заринска Прасковьей Матвеевной Кувшиновой (Нежинцевой).

При работе над повестью «К своим» были также использованы воспоминания французского партизана барнаульца Алексея Федоровича Кривошеина, прошедшего через фашистские и сталинские лагеря, бийчанина Ивана Алексеевича Лосева, представленного в 1942 году к ордену Боевого Красного Знамени и получившего эту награду спустя много лет после окончания войны. А также Бориса Владимировича Витмана и Льва Исаковича Майданника, Юрия Владимировича Владимирова, Павла Федоровича Головина, Дмитрия Александровича Небольсина, Алексея Григорьевича Федорова и других солдат Великой Отечественной войны.

Эта повесть посвящена им и таким, как они. Это попытка рассказать о том, как, потеряв почти все, но сохранив характер и душу, можно было и воевать, и побеждать.

Часть первая

В комнате было светло. Огромный лунный диск завис в незашторенном окне, наполняя ее белым неземным светом. На сердце было тоскливо и немного жутковато, сна как не бывало. Я тихонько встал с постели, нащупал ступнями тапочки на полу и потопал на кухню, прикрыв за собой комнатную дверь.

Ночь уже перевалила на вторую половину, стих в открытой форточке шорох – посвист весеннего ветра, отхрустел ледок под ногами загулявших прохожих. Я открыл кран и долго пил прямо из него холодную воду. Потом незряче поглядел на полку с кухонной посудой и тихо сказал:

– А вот ты, дружок, такого б наверное и не выдержал. Лопнул бы как мыльный пузырь… Спасибо, Господи, не дал ты нам такого. Спасибо, земляки…

**

Был апрель, с быстро плавящим снег солнцем и последней наледью на ночных тротуарах. Потом холодные дожди, просторные лужи, промокшие носки в моих изрядно поношенных ботинках, расстегнутая куртка, бутылочка пива на свежем воздухе, радостное чувство наступающего праздника и грустное ощущение того, что он будет коротким. Где вы видели долгие праздники?

– Так, – сказала на планерке редактор нашей газеты «Городские новости» Галина Николаевна, – в армии у нас служили только ты и водитель, потому материалы о ветеранах войны к 45-летию Победы будешь писать ты. Тебе с ними проще общаться. Согласен?

Не то, чтобы я был совсем уж согласен с таким утверждением, но спорить не стал. Про войну все интереснее писать, чем про совещание в городской мэрии, – подумал я и кивнул, показав, что согласен.

– Не откладывай, – начальственно нахмурилась редактор. – На совещании в администрации сказали, что к этому делу нужно отнестись ответственно. Опыта работы в газете у тебя пока мало, но в армии служил – справишься. Иди в совет ветеранов, тебе помогут подобрать кандидатуры. Напишешь статью о ком-нибудь из них – боевой путь и все такое. А дальше посмотрим.

Книжек про войну в детстве я прочел много, все больше о разведчиках, потому подумал, что знаю о ней много и статью напишу быстро. Отстояли Москву, окружение в Сталинграде, взяли Берлин. Враг был силен, но не учел, что… В общем, поговорю, быстро напишу, ещё и пивка попить время останется.

Здание, где располагался городской совет ветеранов, находилось недалеко от редакции, и дойти к нему можно было быстро, но я шел неспешно, используя возможность порадоваться весне. Городок, где я тогда жил, был и есть небольшой – двадцать тысяч населения и, благодаря мощному в свое время химзаводу, благоустроенный. Его улицы далеко окрест славились своей чистотой, а, главное, что особенно ценится с приходом тепла, множеством деревьев. Ветерок нежно колыхал их матово- зеленые гривы, они так же нежно шелестели, словно благодаря его за внимание и ласку.

Задумавшись, я не заметил впереди себя изрядной лужи, промочил ноги, однако в совет ветеранов пришел, сохранив хорошее настроение. Там меня встретила серьезная строгая женщина, сумевшая сохранить властную стать крупной фигуры и мягкий блеск в чуть подведенных тушью черных глазах. В прошлом явно либо небольшой начальник или секретарь у большого начальника, а, может быть, и партийный функционер, как тогда еще было принято говорить, среднего звена.

Однако, несмотря на всю свою представительность встретила меня Тамара Сергеевна, – заместителя председателя совета ветеранов нашего городка звали именно так – по-домашнему. Предложила чаю да еще с печеньем и вареньем, поставила передо мной на стол картонную коробочку с карточками-формулярами на каждого участника Великой Отечественной войны, проживающего в нашем городе.

Я читал имена и фамилии, названия фронтов и боевых наград. Написать статью в газету можно было практически о каждом из этих людей. У каждого был свой путь по войне, у кого короче, у кого длиннее, у каждого свои вешки на ней, памятные даты: тогда-то ранило, а вот там едва не убило. Товарищ погиб, а я вот уцелел…

Я перекладывал карточки-судьбы из одной пачки в другую, искал, честно говоря, сам не знаю чего. Впрочем, почему не знаю? Журналист всегда хочет найти что-то необычное, оригинальное. Вот и направление поиска было таким же, разве что речь шла о человеческой жизни на войне, и слова необычно и оригинально, казались здесь неуместными что-ли. Но полученного мною задания никто не отменял, журналистский кураж у меня в те годы зашкаливал за самую верхнюю планку, потому я терпеливо проглядывал один текст за другим, пока не прочел: «Князев Спиридон Афанасьевич. Французский военный крест с бронзовой звездой».

– Ого, – удивленно сказал я. – Французский крест. Редкая вещь.

– Вот именно, крест, – язвительно усмехнулась Тамара Сергеевна. – Вот уж точно, удивительно. Откуда б у такого, как этот Князев, такая награда? Тут бы кому надо следовало внимание обратить, жаль не те времена.

– За бои на ближних подступах к Сталинграду орденом Боевого Красного знамени, – продолжал читать я, благоразумно не вступив в спор. – Высокая награда.

– Высокая, – охотно согласилась Тамара Ивановна и, недовольно прищурившись, строго спросила, – а кому дадена?

– Кому? – добродушно поинтересовался я.

Она опять прищурилась и выразительно провела пальцами по воротнику своей кофточки:

– А вот кому. Постоянно зашибает, общественную работу не ведет, еще и… Ладно, – махнула она рукой. – Я бы вам не советовала, но сами глядите.

– Хорошо, – согласился я и вынул из коробочки первую попавшуюся под руку карточку, твердо решив для себя, что пойду я именно к Князеву и ни к кому другому, но при этом постараюсь не испортить отношений с Тамарой Сергеевной. Во-первых, она мне ничего плохого не сделала, а во- вторых, мне с ней еще наверняка придется встречаться. До 9 мая довольно далеко. Не одну статью в канун юбилейного праздника написать потребуют.

– Воробьев, – читал я, – Николай Семенович.

– Вот, – оживилась и даже улыбнулась строгая женщина. – Общественник и везде с супругой под руку, приятно посмотреть.