Шутка

– Я отказываюсь исполнять такие приказания. Прошу занести об этом в шканечный журнал и протестовать меня… Стрелять в людей…

Капитан не дал Вергежину договорить.

Щуря позеленевшие вдруг глаза, он презрительно усмехнулся и сказал:

– Мне не интересны ваши мнения, господин Вергежин. Немедленно сдайте вахту сменяющему вас вахтенному начальнику.

И с этими словами повернулся к мичману спиной.

Иван Иванович, стоявший тут же, сделал вид, что ничего не слыхал, и только покосился на Вергежина.

– А как бы нам не влетело, Андрей Николаевич? – шепнул он капитану.

– За что? Мы будем палить в бунтовщиков…

– Разве что так. Как союзники богдыхана [9 - Как союзники богдыхана. – Богдыхан – один из титулов феодальных императоров Китая.]?..

– Именно… А случай хороший попробовать стрельбу. Жаль упустить.

– То-то жаль…

И Иван Иванович опять рассмеялся.

Когда на мостик поднялся начальник первой вахты, лейтенант Кичинский, рыжеватый блондин, с несколько ошалелым взглядом голубых глаз, Вергежин сказал ему, что сдает вахту по приказанию капитана и, объяснив, чем вызвано это приказание, тихо прибавил:

– Откажитесь и вы, Василий Петрович. Ведь это возмутительное дело… Понимаете? Откажитесь. Под суд можете попасть… Право, можете! – нарочно застращивал Вергежин трусливого и бесхарактерного лейтенанта.

Но лейтенант Кичинский растерянно взглянул на Вергежина и ничего не ответил.

Капитан приказал ему вызвать прислугу к бомбическому орудию, и Кичинский тотчас же крикнул:

– Боцман!.. Прислугу к первому номеру! Зарядить его бомбой!

– Трус, трус, трус! – шептал Вергежин, спускаясь с мостика.

Он стремительно вбежал в кают-компанию и воскликнул:

– Господа! Да разве это возможно?

– Что вы взъерепенились, Володенька?.. И почему спустились вниз? – спросил кто-то.

Волнуясь и спеша, Вергежин рассказал, в чем дело.

Никто не отозвался. Все молчали, и все вдруг словно бы почувствовали неловкость.

Только пожилой врач из семинаристов заметил:

– Свинство порядочное.

– Хуже… Это позор…

– Не горячитесь, Владимир Сергеич! Не ваше дело судить о распоряжениях командира. Он сам отвечает за свои поступки! – внушительно заметил суровый на вид и большой добряк старший офицер.

– Но если поступки сумасшедшие?

– Я не могу допустить таких разговоров в кают-компании. Прошу их прекратить, Владимир Сергеич!

И с этими словами старший офицер поднялся с дивана и вышел из кают-компании.

Вышел и артиллерист, за которым прибежал с вахты унтер-офицер.

Вслед за ними ушли наверх и остальные офицеры. В кают-компании остались только доктор и Вергежин.

– Что ж это такое, доктор? – чуть не плача, воскликнул мичман.

– Проба орудия…

– И ведь что удивительно: умный и порядочный человек, а между тем… Это что-то невероятное…

– Быть может, влияние хорошего завтрака… Это вернее всего.

– И все молчат!

– Как видите.

– Нет, я, как вернемся в Россию, выйду в отставку! – решительно воскликнул Вергежин.

– И хорошо сделаете, – ответил доктор.

IV

Выражение ужаса исказило черты желтого бесстрастного лица лоцмана и мелькнуло в его глазах, когда он увидал, что заряжают орудие.

Но китаец овладел собой и, казалось, что-то обдумывал.

– Надо держать у левого берега… Право на борт! – вдруг проговорил он, обращаясь к вахтенному офицеру. – Здесь мелко… Нельзя идти! – пояснил лоцман.

– Право на борт! – скомандовал лейтенант Кичинский.

– Это зачем? – крикнул капитан.

– Лоцман сказал.

– Эта каналья врет. Он – тайпинг и хочет нас одурачить. Держать ближе к правому берегу.

– Есть!

И рулевые снова переложили руль.