Для метро

– Он живёт в этой сказке?

Я кивнул.

– Неплохо устроился твой приятель-работодатель! – ты коснулась массивного кольца, служившего ручкой.

– В общем, да. Но сам он не придаёт этому такого значения, как мы. Есть и есть. Он и в нашем номере чувствовал бы себя отлично.

Я тихонько улыбнулась этому «в нашем номере». Мурашки бегут по телу, когда видишь, как «моё» превращается в «наше».

– Я тоже там себя отлично чувствую, – сказала я. И с удовольствием добавила:

– В нашем номере.

Дверь отворил высокий грузный брюнет с вытянутым добродушным лицом, украшенном огромным носом и печальными глазами сенбернара.

– Бонжур… мадемуазель, – сказал он, склонив голову, так что стала видна наметившаяся лысина.

– А может быть, я – мадам?

Хозяин бросил на тебя быстрый взгляд:

– Как вам будет угодно. Но по вам не скажешь. Впрочем, это всё равно.

–Да, всё равно…. Гуттен так.

– Самое время представить вас друг другу, – вмешался ты. – Лиза, это Жан – буржуй, пьяница и развратник. Жан, это Лиза, самая прекрасная девушка из всех. Кстати, имей в виду, что если ты попробуешь протянуть к ней свои загребущие лапы, то я их запросто отрублю.

– Очень приятно, – Жан поцеловал мою руку, улыбнулся тебе и провёл нас в дом.

– Лиза, вы знаете, что Илья – типичный русский хам? Но чертовски талантлив, за что я прощаю ему его выходки.

– Жан, я типичная русская хамка, так что мы – два сапога пара.

– Вам, Лиза, можно простить вообще всё, что угодно за светлую красоту! Но я пропал – два милейших хама на мою бедную еврейскую голову!

– Не бойся, мы сегодня тихие, – ты упал в кресло. – Довольно любезностей, угости нас лучше своим превосходным кофе из личных запасов, мы замёрзли, пока добрались до тебя, как бродячие магаданские собаки.

– Айн момент! – Жан скрылся в боковой двери.

Его кабинет был так же мал, как и все комнаты в этих крохотных домиках на Новом Свете. Вдоль стен – антикварная мебель, уставленная старинными артефактами вроде астролябии, печатной машинки, песочных часов, столовых приборов, игральных карт и прочего хлама, оставленного за ненадобностью молодым веком. Мерцающий Эппл на журнальном столике, помнящем перчатки дам эпохи Наполеона, выглядел здесь, как танк при Ватерлоо. Напротив стояли два кресла и диван на гнутых золочёных ножках. Я опустилась на диван. Ты сел рядом.

– Странно, что нет прислуги.

– Ничего странного. Миллионер Жан – хипповый романтик до мозга костей. Он на дух не выносит буржуазность во всех её проявлениях.

Вернувшийся хозяин поставил на стол серебряный поднос с микроскопическими чашечками, молочником и медной туркой такого вида, что сразу становилось ясно: она старше всех присутствующих вместе взятых.

– Мне сказали, вы не выносите буржуазность. А как же это, – я обвела глазами антикварное изобилие.

– Это – выношу. Легко, – улыбнулся Жан. – Угощайтесь!

Кофе завораживал.

– Вы прекрасный баристо, Жан!

Он улыбнулся.

– Спасибо. Но лучшей благодарностью для меня стало бы ваше разрешение перейти на «ты».

Ты рассмеялся:

– Жан, если ты не перестанешь ухлёстывать за чужими женщинами, тебя когда-нибудь побьют!

– Мой подслеповатый друг! Ты, видимо, просто не углядел разницы между ухаживанием и учтивостью! Советую купить очки!

– А я советую тебе жениться на чеченке, которая своей свирепой ревностью укротит твою любвеобильную натуру.

– А я, в свою очередь, посоветовала бы вам обоим зарубить себе на носу, что я влюблена. А когда я влюблена, другие мужчины для меня не существуют.

– Ты влюблена в меня? – Жан прижал ладони к груди и встал.

– Нет, – я посмотрела в твои глаза. – Я влюблена в него.

Ты замер с чашкой в руке.

Я поцеловала твои губы – они пахли кофе.

– Прекрасно, дети мои! Слёзы умиления выступают на моих глазах всегда, когда я вижу настоящую любовь, – сказал Жан чуть иронично.

Я обернулась к нему:

– А я вот не знаю «настоящей любви». Дурное понятие, оно допускает, что есть любовь «ненастоящая». Так не бывает.

Жан мягко улыбнулся, подошёл, взял мою ладонь своими большими руками.

– Лиза, ты романтик! Парадокс, но в современном мире романтичного мужчину встретить значительно проще, чем романтически настроенную женщину. Я тебя непременно отобью у этого мужлана.

Я отняла руку, села в кресло.

– Спасибо, Жан. За кофе.

Возникла пауза, естественно неловкая, как бывает всегда, когда высокая духовность касается своим невесомым крылом более двух человек разом. Некоторое время тишину нарушало лишь умиротворяющее тиканье старинных напольных часов красного дерева и позвякивание тонких, почти прозрачных фарфоровых чашек.

– С вашего позволения, я сделаю то, для чего пригласил вас сюда,– Жан оставил кофе. – В ноябре Прага не очень уютна, здесь становится холодно, промозгло и серо. Я решил ненадолго догнать уходящее лето. Илья, я приглашаю тебя в творческую командировку на Капри, вместе с дамой, разумеется,– он подмигнул мне. – Можешь считать это дополнительным авансом – все расходы я вычту из твоего гонорара, так что можешь быть спокоен – никаких подарков.

– К-куда? – я поперхнулся кофе.

Жан улыбался, довольный произведённым эффектом.