Учитель драмы

– Слышу. Но сейчас не очень удобно. Мы к друзьям опаздываем.

– Где? – спросил он. Краткая версия вопроса: «Сколько это будет стоить?»

Я повернулась спиной к Фитцу.

– ИМКА[2 - ИМКА (YMCA, Young Men’s Christian Association) – молодежная волонтерская организация. Известна благодаря организации детских лагерей… (Прим. пер.)], – сказала я тихо.

– И как это возможно с твоей страховкой?

Этот вопрос для меня всегда был как удар в солнечное сплетение.

– Мама, смотри! Паровозик! – воскликнула Китти. Буклеты музея железнодорожного транспорта разлетелись по сверкающему холлу гостиницы, как пропагандистские листовки во время войны.

– Вполне возможно. – Я положила руку на плечо Фитца за секунду до того, как он вытер нос о шелковый подлокотник дивана.

– То есть ты ее получила? – спросил Рэнди.

– Получаю.

– Просто я не понимаю, почему все так долго. И почему ты не подала заявку на страховку, когда оформляла визу.

– Проглядела.

Два года назад я обратилась за получением грин-карты, которая автоматически предполагала и страховку, но из Министерства внутренней безопасности сообщили, что в представленных документах есть ошибки. Но я не вернулась в Англию, а выдумала иммиграционное интервью в Федерал-Плаза в тот самый день, когда Рэнди закрывал крупную сделку по недвижимости. Я доехала на автобусе до Манхэттена, побаловала себя стейком у Марка Джозефа[3 - Известный стейк-хаус в Нью-Йорке. (Прим. ред.)] и через шесть часов вернулась в Катскилл. Рассказала правдоподобную историю, которая успокоила Рэнди на какое-то время. А потом пришла моя карточка резидента с веб-сайта, где можно заказать поддельные документы.

Только наутро после мальчишника я показала ему эту карточку – надеялась, что не заметит смазанный шрифт из-за похмелья.

Липовое удостоверение – далеко не самое большое вранье в нашем браке. Официально я все еще была замужем за Озом. Потому что заявление на развод и неизбежная бумажная волокита привели бы ко мне полицию, которую все еще интересовала моя роль в финансовых махинациях супруга.

Рэнди тем временем перешел в режим агента по недвижимости:

– Грейси, тебе нужно получить свою кредитную линию. Сейчас. И если понадобятся деньги, никто не узнает о паре пропущенных выплат по ипотеке.

– Паре? Ты говорил, что в прошлом месяце был первый раз!

– Мне надо идти. – Он понизил голос. – Главный только что пришел.

Я повесила трубку, провела детей через стеклянные вращающиеся двери, и мы с головой нырнули в невыносимую полуденную духоту. Это был 2010 год, самое жаркое лето в Нью-Йорке за всю историю наблюдений. Серое, но неожиданно светлое небо слепило глаза, волны горячих выхлопов плавили воздух на парковке.

Фитц уговорил Китти уцепиться за него и побежать вместе.

– Давай! Будешь моим реактивным ранцем!

– Осторожнее, – предупредила я, потому что эта игра почти всегда заканчивалась ободранными коленками.

– Мы очень осторожно, – сказал Фитц, осуждающе глядя на меня с явным намеком, что я зря драматизирую.

Петли ведущих в бассейн дверей скрипнули, несколько женских голов повернулись в нашу сторону.

Я никогда не была особо тщеславной, но мне стало интересно, что же при взгляде на меня видят эти дамы, только что после полной эпиляции и грязевой ванны.

Если бы мы встретились в Гилдхолле, где я училась драматическому искусству, они бы увидели дерзкую девицу с растрепанным гнездом рыжих кудряшек, считающую, что сидеть на мокрой траве и пить сидр – это такая же важная часть образования, как и декламировать Шекспира. Я тогда пела в тви-поп[4 - Поджанр инди-попа, для представителей которого характерна примитивная простота звучания. (Прим. ред.)] группе, скручивала идеальные косяки, одевалась весьма экстравагантно, да и компания была под стать: помню, как я разгуливала в коротеньких шортиках и кимоно под руку с неряшливым бисексуалом из Королевского колледжа. Не то чтобы все тут же оборачивались, стоило мне войти в комнату, но в юности мне определенно сопутствовало триединство успеха: амбиции, харизма и немного удачи.

В тридцать с хвостиком у меня уже был Фитц, которого я таскала с собой в модном тогда слинге, а мечты об актерской карьере на подмостках Вест-Энда стали далеким воспоминанием. Но даже тогда я сохраняла дух изысканного бунтарства. Я носила воротнички, как у Питера Пэна, с закругленными краешками, вместе с черными кожаными мини-юбками. Приправляла речь французскими словечками и ругательствами. Я прекрасно себя чувствовала в загородных домах с пятнадцатью спальнями и даже помогала Озу обхаживать инвесторов, чтобы те вкладывали деньги в турецкие кондоминиумы.

Потом, конечно, против него выдвинули обвинения, мы разъехались, и я, в свои тридцать с небольшим, оказалась в Америке «замужем» за успешным риелтором, Рэнди. Староватая для инженю, я примерила роль избалованной домохозяйки. Полностью полагалась на «мужа», который занимался перепродажей домов, зарабатывал на субаренде и закрывал по две-три сделки в неделю. Мой образ жизни можно было назвать праздным: организовывала вечеринки и составляла меню, коллекционировала посуду от Ле Крейзе и духи от Джо Малон. А еще я забеременела Китти. Когда, казалось, у меня было все, рынок недвижимости обвалился и настали времена, требующие отчаянных мер.

Если бы кто-то увидел меня в тот день в Оделл, то испытал бы скорее жалость, а не благоговение. Без регулярных посещений салона рыжие волосы потускнели. Лишившись членства в фитнес-клубе, я раздалась в области талии и бедер, и тело стало похоже на подсдутый батут.

Бассейн был средненький, если учитывать количество шезлонгов. Никто нас здесь, конечно, не ждал. Я не хотела, чтобы Фитц сильно расстроился, поэтому планировала невинную ложь: проблемы с машиной, испорченный фруктовый сок и больной живот или травма из-за навязчивого желания поковыряться в носу – «Мама Калеба тут только что написала…».

К тому же я совсем забыла упаковать нам обед, поэтому в моих интересах было проявить максимум дружелюбия.

Рядом с неглубокой частью бассейна сидела пенсионерка одинокого вида. Она попивала огуречную воду, замотанная в огромный индийский платок, дупатту, и ее богатство бросалось в глаза так же, как шрамы от подтяжек возле ушей. Я остановилась напротив нее, зевнула, демонстрируя скуку, и она рефлекторно меня отзеркалила. Но потом она посмотрела на Фитца и Китти с выражением явного детоненавистничества, и я продолжила поиски, двинувшись вдоль ряда шезлонгов.

Мы прошли мимо малышки, которая сжимала в руках теннисный мячик и цеплялась за свою няню:

– Хочешь посидеть в теньке? – спросила женщина с карибским акцентом, шумно передвигая стульчик.

Обошли стороной молодую содержанку, которая в красках описывала подружке свой ланч:

– Я взяла китайскую лапшу, и она была ну пр-о-осто потрясающая. Только я попросила свинину заменить на яйцо и овощи.

«А вот и оно», – подумала я.

На дальнем конце лягушатника сидели две молодые мамочки и обсуждали переход своих детишек в следующий класс, а расположившаяся чуть в стороне от них третья изо всех сил делала вид, что не подслушивает.

– Так кто будет у Иззи, говоришь? – спросила одна из женщин. – О, ясно. Ну, в третьих классах все учителя отличные. Я слышала, Лейла тоже будет там учиться. И Уиллоу. О, и Олли Гуэрра. Его родители недавно купили дом Диланов.

Когда телефон пассивной наблюдательницы зазвонил, она прекратила шпионить и стала рыться в своей жуткой дешевой сумочке с надписью «Доброта всегда в моде».

Я подтолкнула детей поближе и села рядом с этой женщиной, но так, чтобы не показаться навязчивой. Оставила свободным соседний лежак и начала наблюдать: она пыталась одновременно разговаривать по телефону и присматривать за девочкой-азиаткой в розовых очках под цвет майки с ананасами. Сама женщина была в брендовой панаме – такую жители Манхэттена обычно выбирают для поездок за город. Но наивную провинциальность все равно было не скрыть: ее оттенок кожи явно намекал на увлечение автозагаром, а здешние мамочки предпочитали аристократическую бледность.

Она недовольно, но спокойно распутывала прядь волос своей дочери.

– Мне кажется, это неподходящие сережки для бассейна. Это же бабушкин жемчуг, понимаешь?

Я аккуратно начала снимать платье с Китти – никаких резких движений, ничего, что могло бы привлечь лишнее внимание. Нужно было только заявить о своем существовании женщине рядом.

С водяными очками, болтающимися в руках, Фитц рванул к бассейну.

– Шагом, пожалуйста! – крикнула я ему вслед и обратилась к Китти: – Давай-ка наденем эту шляпку, чтобы твое милое личико не сгорело.

– Не хочу шляпу!

Краем глаза я заметила телефон той женщины – ее палец с ярким ногтем замер на экране. Я вздохнула чуть громче, чем нужно.

– Когда мы в прошлый раз сюда приходили, ты вся обгорела, Сосисочка. Я тогда почувствовала себя худшей мамой на свете!