Выход

– Это ненормально. И дорого.

– Ну, не так уж и дорого. Могу себе позволить.

– Папа уже перешел в категорию старых богачей, – сказала Натали. – Деньги его совсем не волнуют. А вот бабушка с дедушкой такими не были. Он знает, что фактически является представителем другого биологического вида, и не может понять, почему это не следует скрывать.

– А моя дочь все играет в ту же надоевшую игру: как смутить меня на людях. Начала еще в десять лет и с тех пор постоянно совершенствуется. Однако меня не так просто вывести из равновесия.

– А почему тебя вообще должно что-то смущать? Чтобы смутиться, тебе не должно быть все равно, что думают о тебе другие люди. А тебе вообще наплевать, поэтому какое уж тут смущение!

Губерт Итд смутился за них обоих, почувствовал, что нужно хоть что-то сказать, хотя бы для того, чтобы Сет не перетянул на себя все внимание.

– Мне кажется, что ему не все равно, что ты о нем думаешь, – рискнул он.

И отец, и дочь ухмыльнулись, и тотчас же явственно проявилась поразительная семейная схожесть, вплоть до идентичной двойной ямочки на правой щеке.

– Поэтому я так себя и веду. Я словно посредник для общения с любым человеком, недостойным его внимания. И в этом посредничестве нет ничего веселого, независимо от того, что он там себе думает.

– Я не замечал, чтобы ты отказывалась от своих привилегий, Натти, – сказал Джейкоб, обняв ее за плечи. Он позволила ему поддержать руку в течение, казалось, строго вымеренного времени, затем сбросила ее.

– Не надо, – сказала она.

Его молчание было красноречиво скептическим. Он передвинул ее тарелку на свое место, нажал на появившееся на столе сообщение «ЗАПРЕЩАЕТСЯ ДЕЛИТЬСЯ ЕДОЙ» и помахал контактной поверхностью на своем рукаве над этим сообщением, затем нарисовал графический ключ большим и указательным пальцем. Он съел последний хэш из солонины и потянулся за ее коктейлем. Она остановила его, сказав: «Это мое». Он довольствовался парами глотков ее кофия.

– Ну что, может, пригласишь своих маленьких друзей на свой детский праздник? – Он вытер рот и поставил тарелки на робота, который пристыковался к столу.

– Вы, мальчики, не хотите помыться?

Сет стукнул по столу, так что меню заплясало, пытаясь понять эти новые инструкции.

– Классно, брат, и вечером поедим!

Губерт Итд пихнул его локтем.

– Надо рассчитаться, наверное, – сказал он.

– Все уже сделано, – ответил Джейкоб.

Он подвигал своим рукавом, потом сказал:

– Машина приедет через пару минут.

[III]

Конечно, эта машина была не из службы проката автомобилей. Редуотеры – одна из старинных и славных фамилий: был мэр Редуотер, генералы Редуотеры, министр финансов Редуотер и много всяких исполнительных директоров Редуотеров. Машина все же оказалась небольшой, для ограниченного числа пассажиров, однако бесспорно отличалась прочностью, надежностью и, самое главное, матовыми резиновыми шинами на колесах. Губерт Итд подумал, что если заглянуть под кузов, наверняка увидишь нечто любопытное. Многие детали этой машины казались интригующими, например малоприметный логотип «Лонджинс»[3 - Марка дорогих швейцарских часов.] в самом углу лобового стекла. Подвеска сделала что-то умное, активно скомпенсировав его вес, и это так отличалось от повсеместных допотопных пружин! Он разместился на сиденье, обращенном назад, и увидел, что окна на самом деле вовсе не являются таковыми. Это была толстая броня, покрытая экранами высокого разрешения. Джейкоб сел на другое откидное сиденье и скомандовал:

– Домой!

Машина дождалась, пока все пассажиры усядутся и пристегнут ремни безопасности, затем тронулась и проворно нырнула в поток автомобилей. С его места было хорошо видно, как все остальные машины просто разъезжались в стороны, уступая им дорогу.

– Я, наверное, никогда так быстро не ездил в городских пробках, – сказал он.

Джейкоб ему по-отечески подмигнул.

Натали дотянулась через большой внутренний отсек и шлепнула отца по бедру.

– Он выпендривается. Здесь установлена особая прошивка, которая позволяет наполовину сокращать стандартный габаритный допуск, что заставляет другие машины отъезжать в сторону, ведь мы сейчас несемся как непредсказуемые козлы.

– А это вообще легально? – спросил Губерт Итд.

– Это гражданское правонарушение, – сказал Джейкоб. – Штрафы оплачиваются прямым списанием средств.

– А что, если вы кого-нибудь убьете? – Сет, как всегда, смотрел в корень.

– Это уже уголовное дело, а значит, более серьезно. Однако этого не произойдет. В прогнозировании, которое выполняет машина, очень многое взято из теории игр. Выполняется моделирование различных съездов и выездов, закладывается очень большой коэффициент безопасности. Конечно, здесь все круче, чем в заводской прошивке, но это исключительно потому, что у данной машины более высокие характеристики торможения, ускорения и управления, чем у простых серийных автомобилей.

– А еще потому, что вы просто пугаете системы, установленные на других машинах, и те уходят в сторону, – сказал Сет.

– Все верно, – сказала Натали, прежде чем ее отец смог что-либо возразить.

Тот пожал плечами, и Губерт Итд вспомнил, как она выразилась о нем как о «старом богаче», который даже не думал, что кому-то может не понравиться купленная им возможность быстрого движения в транспортном потоке.

Они мчались по улицам города. Натали закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Под ее глазами стали заметны темные круги, она была напряжена, и это напряжение чувствовалось с той минуты, как появился ее отец. Губерт Итд старался не смотреть на нее.

– Где вы живете? – спросил Сет.

– Овраг Эглинтона, рядом с Парквей, – ответил Джейкоб. – Я построил там дом около десяти лет назад.

Губерт Итд вспомнил школьные походы в Научный центр Онтарио, попытался вспомнить там овраг, но в памяти всплыл только лес, который мелькал за окнами ускоряющегося школьного автобуса.

Пища, что он съел в «У Фрэна», увесистым камнем давила на его желудок. Он подумал о крови на своей одежде и следах ее под ногтями, о грязи на ботинках, которая теперь комьями прилипала к роскошной обивке сидений. Машина резко устремилась вперед, и в его животе заурчало. Машина затормозила и быстро перестроилась в другую полосу движения, едва не задев ехавшую сзади машину: маленький арендованный автомобиль, пассажир которого, элегантная арабская дама в офисном маникюре тревожно смотрела на них, пока они не перестроились в следующую полосу.

[IV]

Три дома стояли в ряд, обращенные окнами на противоположный край оврага, в конце извилистой, изъезженной дороги, скрытой в густой сени деревьев. Дверь гаража отъехала в сторону, когда они подкатили к крайнему правому дому. Она закрылась, после чего сработал замок: огромные блестящие металлические стержни ушли глубоко в пол, в стены и потолок. Двери машины открылись, и Губерт Итд оказался в большом, хорошо освещенном помещении, которое простиралось под всеми тремя домами и было наполнено различными транспортными средствами. Джейкоб подал руку Натали, но она проигнорировала этот жест и, выходя, чуть споткнулась, пытаясь сманеврировать так, чтобы отец не взял ее за локоть.

– Пойдемте, – сказала она Губерту Итд и Сету, направившись к другому концу гаража.

– Спасибо за поездку, – проговорил Губерт Итд, ускоряя шаг, чтобы успеть за девушкой. Джейкоб облокотился на машину, наблюдая, как они уходят. Губерт Итд так и не смог понять выражение, застывшее на его лице.

Девушка провела их по узкой лестнице в просторную неприбранную комнату, где можно было сесть на диваны и смотреть в огромное панорамное окно с видом на овраг – зеленый, крутой обрыв, в низине которого текла белая, пенящаяся река Дон, спускаясь перекатами к озеру Онтарио. В комнате странно пахло несвежим бельем и немытой посудой – запах, который тщетно пытались заглушить ароматическими свечами. Одна стена от пола до потолка была обляпана детскими пальчиками, которые обмакивали в краску, изрисована фломастерами, блестящими маркерами и шариковой ручкой.

– Детское крыло, – сказала она. – Моя сестра учится сейчас в университете Рио, поэтому я здесь совершенно одна. Родители заходили сюда, наверное, раз пять, не больше, с тех пор, как построили дом.

– И все это – один дом? – спросил Губерт.

– Да, – ответила она.

– По тому, как этот дом построен, нельзя сказать, что вы хотели выглядеть богатыми в глазах других людей, – заметил он.